Павел Владимирович Тулаев
ВОСПОМИНАНИЯ ОБ АКАДЕМИКЕ БЕГУНОВЕ
О Юрии Константиновиче Бегунове уже сказано и еще будет написано много хороших слов. Краткую биографию нашего выдающегося современника легко найти в интернете с помощью одного клика в поисковых системах. Поэтому я не буду повторять общеизвестные факты, а сосредоточу свое внимание на истории наших с ним личных отношений.
Для меня академик Бегунов был не просто выдающимся ученым-славистом, русским патриотом с активной общественной позицией, но и близким другом, наставником, одним из моих учителей. Мы с ним неоднократно встречались в Петербурге и в Москве, переписывались, созванивались, обменивались собственными публикациями, книгами и рецензиями. А началась наша дружба следующим образом.
В конце мая 1993 года, когда я вместе с членами оргкомитета праздника Славянской Письменности и Культуры направлялся поездом в Севастополь, в вагоне с делегацией России мне посчастливилось познакомиться с Юрием Константиновичем. Он оказался соседом по купе, где разместилась также семья академика О. Н. Трубачева. Мы непроизвольно разговорились, и я подарил пожилому, но еще не старому, а весьма энергичному ученому, свою первую книжку под названием «Крест над Крымом» (Москва, 1992).
Это была небольшая брошюра объемом 120 страниц вместе с иллюстрациями, картами и библиографией. Бегунов начал читать ее тут же, и когда на утро я поприветствовал его во время завтрака, он уже стал высказывать мне свои соображения. Моя научно-популярная книжка с подзаголовком «Исторический рассказ о том, как Русь ходила на Царьград, крестилась, отвоевала у татар Корсунские земли, победила турок, англичан, французов, итальянцев и немцев, а сама себе задала задачку», произвела на Бегунова сильное впечатление. Особенно удивило его мое знание древнерусских летописей и подробностей ранне-христианской истории, которые я почерпнул в трудах и сборниках В.В. Латышева, Е.Е.Голубинского, Ф.И. Успенского, Б.Д. Грекова, Б.А. Рыбакова и других выдающихся ученых. Высокая оценка академика для меня, тогда молодого ученого, была очень лестной. И главное, именно «Крест над Крымом» стал первым камнем прочного здания нашего многолетнего сотрудничества.
В начале сентября 1993 года, будучи докторантом Московского Государственного Лингвистического Университета, я был командирован в США по программе обмена преподавателями. Почти год мне довелось читать на английском языке курс “Russian Culture&Civilization” в колледже города Ютика при Сиракузском университете штата Нью-Йорк. В это время я переписывался только с родными или по срочным делам. Но когда я вернулся в 1994 году в Москву, мои прежние творческие контакты с Бегуновым были восстановлены.
Летом 1995 года мы обменялись первыми письмами и публикациями. Юрий Константинович Бегунов прислал мне свою знаменитую книгу «Тайные силы в истории России» (Издательство им. А.В. Суворина, С-Пб 1995 г.). А я направил ему в подарок свои новые труды: монографию «К пониманию русского» (М, «Лицей», 1994), поэтический сборник «Семь лучей» (М, «Лицей», 1993), а также брошюру «Консервативная революция в Испании». Все они были изданы за свой счет, благодаря небольшим накоплениям от заработков в Америке.
В ответ я получил от Бегунова письменный отклик, где он дал высокую оценку моего творческого труда: «Я потрясен богатством и разнообразием ваших мыслей и систем подхода, которые полностью разделяю». Бегунов даже собирался опубликовать свой отклик о моей книге в газете «Россиянин», но этот замысел не был реализован, поскольку главный редактор А.В. Рогаткин потерял рецензию. Бегунову не понравилась только моя ироничная, сатирическая статья о Марке Шагале, которую он воспринял буквально.
Как раз в это время Юрий Константинович был погружен в исследование международного сионизма, стоявшего за кулисой драматических событий в России ХХ века. Его книга «Тайные силы» представляла собой уникальный сборник документов, составивших два десятка глав с комментариями автора и Приложениями. Я в те годы тоже увлекался конспирологией. Этому обстоятельству способствовало то, что во время моего пребывания в США главный библиотекарь Свято-Троицкого монастыря около города Джорданвиль Сергей Павлович Полонский передал мне копии уникальных книг Энтони Саттона о масонском Ордене «Череп и кости». Одну из книг под названием «Как Орден организует войны и революции», переведенную с английского языка моим отцом, я подготовил к изданию в 1995 году. В Приложение №5 была включена моя рецензию на сборник Ю.К. Бегунова. Автору я выслал еще не изданный макет книги и отдельно – мое предисловие «Тайна ХХ века».
Позже Юрий Константинович присылал мне все последующие издания своего конспирологического исследования в качестве обмена на нужную ему литературу. Иногда он присылал целые списки книг, которые просил купить или достать в Москве, но поскольку финансовые возможности у нас обоих были ограничены, мы прибегали к проверенному методу бартера. Во взаимных расчетах Бегунов всегда был точен и порядочен.
С 1995 года я стал издавать вместе с Владимиром Поповым и Федором Разореновым журнал «Наследие предков», официально зарегистрированный в Министерстве печати. Тогда был период неограниченной свободы слова, когда можно было публиковать любые материалы без цензуры и оглядки на власти. Россия, пережившая 70-ти летнюю эпоху строгой советской диктатуры, вдруг оказалась переполненной морем правдивой литературы. Произошел информационный взрыв, когда наряду с запрещенными некогда книгами стали выходить один за другим новые журналы и газеты.
Учитывая мои заслуги в научной и издательской деятельности, Ю.К. Бегунов предложил мне вступить в Петровскую Академию Наук и Международную Славянскую Академию. Он выразил готовность дать письменные рекомендации и просил разрешения считать меня членом его исторической секции в ПАН и МСА. Я не торопился дать согласие, пытаясь получить уставные документы академий, изучить их деятельность, но из-за бюрократических проволочек этот проект остался без решения. Кстати, позже, примерно через десять лет, меня рекомендовал в МСА и А.И. Полетаев, ее сопредседатель, однако повторилась та же ситуация с проволочкой. Общественная организация во главе с Б.И.Искаковым действовала с многомесячными перерывами и постепенно выдохлась.
Положение в русском патриотическом движении всегда было противоречивым из-за столкновения различных идеологий, мнений и амбиций политических лидеров. Московские дела я хорошо знал изнутри, а питерские разборки оставались для меня загадкой. В частности, Бегунов настойчиво рекомендовал мне не связываться с «Союзом Венедов», который привлек меня своими исследованиями в области древнейшей истории. Мое любопытство оказалось сильнее осторожности, о чем я пожалел после прозрения.
В течение нескольких лет на моих глазах разгоралась скандальная полемика между академиком Бегуновым и издателями газеты «За русское дело» Р. Л. Периным и Ю.М. Гусевым. Суть спора была в противостоянии христианских и антихристианских сил, но взаимные обвинения, публиковавшиеся в периодической печати, доходили до личных оскорблений. На страницах газеты «За русское дело», была помещена также критическая рецензия на мою книгу «К пониманию Русского», где высказывались придирки к методологии и авторскому стилю, а главное – оказалось незамеченным. Критикам не понравились мои православные убеждения и любовь к эллинской культуре, которым они противопоставили радикальный национализм и псевдоисторизм в духе «Велесовой книги».
Как верно заметил в одном из писем Ю.К. Бегунов, в священной борьбе за историческую правду мы с ним оказались «по одну сторону баррикады». Только я настоятельно просил академика избегать личных разборок, доходивших порой до грубых оскорблений.
В качестве общего объекта исследования мы избрали антинаучные опусы Фоменко и Носовского. Их объемные монографии по «новой хронологии» заполонили все книжные магазины и торговые точки России. Используя математические методы гиперкритической школы, два модных автора отрицали или произвольно переписывали весь средневековый период русской истории. В своем агрессивном нигилизме они доходили до отрицания монголо-татарского ига и прочих абсурдных заявлений. По моему заказу Юрий Константинович Бегунов подготовил подробную рецензию «В защиту русской истории» с разбором опусов Фоменко и Носовского, которую мы опубликовали в журнале «Наследие предков» №3-4, в 1997 г.
Статья-рецензия была написана на высоком профессиональном уровне, со знанием источников, умно и блестяще по форме. Свою высокую оценку я сообщил Бегунову в письме, которое вдохновило его на продолжение работы. В результате рецензия была значительно расширена, переросла в книгу «Русская история против "новой хронологии"» (М., Русская Панорама, 2000), в серии "Антифоменко".
В 1997 году Юрий Константинович приезжал в Москву по издательским делам. Здесь у него были давние связи с русскими патриотами еще со времен просветительской деятельности общества «Знание» и Всероссийского Общества Охраны Памятников Истории и Культуры (ВООПИиК), где мой коллега был активным лектором. Я пригласил Бегунова к себе домой, чтобы пообщаться и обсудить волновавшие нас проблемы. Мы спорили о «Велесовой книге», трудах А.И. Асова, гиперборейской эпохе, русском национальном движении и, конечно, о животрепещущих вопросах современности.
Кроме того, Юрий Константинович привез в Москву черновик своей новой книги об Александре Невском. В моем присутствии академик позвонил в издательство «Молодая Гвардия» и в течение получаса с увлечением пересказывал житие святого благоверного князя Новгородского. Создавалось впечатление, что он по памяти цитирует целые страницы из своей книги, и я был поражен его ораторским мастерством. Позже я узнал, что об искусстве красноречия в славянской литературе у него есть несколько публикаций.
Для меня Бегунов был настоящим героем и подвижником в святом деле возрождения нашей Родины, и я гордился своей дружбой с ним. Академик отвечал мне взаимностью, несмотря на значительное различие в возрасте. Однажды, когда я выслал ему для ознакомления свое программное выступление под названием «Священный Союз как стиль личных национальных международных отношений» (1997) он не только поддержал меня морально, но даже согласился стать членом нашего братства при условии, что «должна быть Россия в сердце». Разумеется, я был согласен с этим.
Когда «Наследие предков» стало набирать силу, я предложил Юрию Константиновичу возглавить наш корпункт в Санкт-Петербурге. Академик перевел стрелку на одного из своих друзей, который занимался реализацией книг. Бегунов был тогда в зените славы: стал востребованным лектором, получил звание Почетного профессора Велико-Тырновского университета, имел возможность проводить лето на купленной им загородной даче. Кроме того, ранимую душу верующего человека сильно коробили наезды антихристиан. Владимир Авдеев, состоявший в личной дружбе с Периным, по просьбе последнего стал звонить Бегунову по телефону и требовал прекращения полемики. Так академик оказался между двух огней, русскими язычниками и православными. К счастью, Авдеев, не без моего влияния, сам прекратил активную пропаганду антихристинства, увлекся расологией и евгеникой.
Несколько омрачила наши отношения история с публикацией статьи Бегунова «Исторический путь вандалов». Эту работу я заказал академику в связи с важностью вопроса о происхождении вандалов, когда углубился в античный период истории наших европейских предков. Юрий Константинович достаточно быстро написал небольшое исследование, опираясь на немецкие источники. Меня такая версия не устраивала, поскольку наиболее глубокие археологи славянского происхождения доказывали генетическую связь вандалов с вендами. Последние сомнения у меня отпали, когда я получил в подарок от друзей великолепный альбом вандальского музея в Швеции. Даже западные ученые не могли скрыть того факта, что норманны германизировали северных славян – вендов. Иначе говоря, значительная часть германцев имела славянские корни. Бегунов не хотел соглашаться с этой точкой зрения и требовал скорейшей публикации своего очерка. Переносы по срокам не решали научную проблему, и я вынужден был вернуть уже оплаченную статью автору вместе с иллюстрациями и картами. Вскоре эта статья Ю.К. Бегунова была опубликована в журнале КЛИО, №1, 2000. Формально конфликт был исчерпан, но Юрий Константинович настаивал на обсуждении темы. Вандалы, по мнению академика, стало именем нарицательным, и поэтому нельзя было его использовать в положительном смысле, в качестве псевдонима или названия музыкальной группы.
Наша переписка с Бегуновым продолжалась, несмотря ни на какие ссоры в патриотическом движении и нашу личную полемику. Мы постоянно обменивались книгами и новостями. Юрий Константинович посвящал меня в свои творческие планы. Он тогда читал много лекций по истории, политологии и геополитике, углубился в сочинения историка-любителя А.Я. Артынова о Ростове и Великом Новгороде. При поддержке друзей из русской миграции и зарубежных институтов Бегунов съездил по научной программе в Германию, Францию, Швейцарию и Англию. На Западе ученый работал в библиотеках и архивах, где собрал много редких документов и материалов по истории России.
При этом Юрий Константинович никогда не забывал интересоваться моими делами и успехами. Когда звонил по телефону, всегда спрашивал о здоровье моих родителей – Владимира Евгеньевича и Анны Павловны, а в конце 1997 года выразил глубокое соболезнование в связи с кончиной моего отца.
С наступлением нового тысячелетия начался и новый этап в моей жизни. Я учредил и официально зарегистрировал собственное печатное издание под названием Русский Международный журнал «Атеней». Состав редколлегии и авторов остался в основном прежний, но тематика изменилась. Мы больше стали уделять внимания проблемам XXI века, теории и практике Четвертой мировой войны, движению Новых правых. Кроме того, я увлекся Родной Верой, ездил на съезды и праздники язычников, в том числе на Украину. В 2000 году вышла моя книга «Венеты: предки славян», где я шел по стопам словенских ученых. В ходе исследований открыл для себя богатое наследие Ю.И. Венелина, стоявшего у истоков отечественного славяноведения и написавшего первую в мире книгу о Словении.
А Юрий Константинович все более и более углублялся в русскую историю, которой он профессионально занимался со студенческой скамьи. После издания двухтомника легенд, записанных А.Я. Артыновым, академик подготовил и опубликовал великолепный сборник «Сказания Великого Новгорода» (2004). Там меня особенно заинтересовали летописные легенды о начале Руси, о словенах и первых князьях Рюриковичей. Мы с Бегуновым расходились в вопросе о норманнах, но различия во взглядах не испортили дружеский характер наших отношений.
В 2006 году под моей редакцией вышел перевод книги XVIII века известного немецкого исследователя древностей Андреаса Готтлиба Маша «Сокровища Ретры». Как обычно, я выслал Юрию Константиновичу один экземпляр с дарственной надписью, и он написал доброжелательную рецензию с подзаголовком «Ценное издание по славяноведению», которое было опубликовано в «Атенее» №9-10. А когда разразилась научная полемика между мной и В.А. Чудиновым, описанная в брошюре «Спор о сокровищах Ретры», Бегунов выступил против антинаучных методов изобретателя письменности раннего палеолита.
Академика чрезвычайно возмущали дилетантские, псевдонаучные сочинения по истории таких авторов как В.М. Кандыба, П.М.Золин, В.Н. Демин, Ю.Д. Петухов и др. Последнего он называл не иначе как фантастом и передавал мне слухи о том, что его в Петербурге считают сумасшедшим. Поскольку Юрий Дмитриевич был моим другом, Бегунов открыто не критиковал его и даже хорошо отозвался о моем сборнике «Варвары» (1999), выпущенным в петуховской серии «Подлинная история». В то же время, Юрий Константинович настойчиво внушал мне: «Ваши дремучие друзья вас подводят как исследователя», или «ваши издания великолепны в отличие от исторических авторов в «Атенее», за который вы как редактор тоже отвечаете». Здесь не было интриги, а было искреннее желание профессионала защитить историческую правду.
Вместе с тем, сам Юрий Константинович сам был очень доверчивым, порой наивным человеком. «Велесову книгу» он сразу признал за подлинную древнюю рукопись, хотя знал мнение Б.А. Рыбакова и О.Н. Трубачева и даже состоял в переписке с Сергеем Лесным (С.Я.Парамоновым). У этого исследователя русских древностей в последние годы жизни появилось много вопросов к Юрию Миролюбову, плодовитому автору, загадочному издателю и мистификатору. Позже Бегунов взялся за комментарии к абсолютно новому прочтению «Велесовой книги» А.И. Умновым-Денисовым, которая в его версии получила название «Приникание». Открытым остается вопрос о подлинности «Аскольдовой летописи», дошедшей до нас в списке конца ХIХ века. Конечно, хотелось бы, чтобы мы обрели более древние источники по отечественной истории, где каждый факт и каждое имя нам дороги, но академическая наука требует доскональной проверки.
На следующий год произошло исключительно важное событие в творческой биографии академика Бегунова. Вышел в свет первый том его фундаментальной «Истории Руси», задуманной в пяти книгах. Этот энциклопедический труд подводил итоги всей научной деятельности ученого. И по содержанию, и по форме, и по объему ему не было современных аналогов. Свое восхищение я выразил в рецензии, опубликованной в восьмом выпуске журнала «Атеней». Вместе с тем, я не мог не высказать и некоторые замечания. Меня настораживало излишнее доверие автора к «Велесовой книге», которую я считаю сочинением Юрия Миролюбова, а также карты немецкого и польского происхождения, требующие серьезного анализа. Доброжелательная публикация подняла настроение моему старшему коллеге из Питера, и он стал чаще звонить мне, чтобы поделиться новостями и замыслами.
Как опытного конспиролога Бегунова обрадовал выход знаменитой книги «Масонство» Франсиско Франко (Москва, «Слава!», 2008), которую я выпустил вместе с Анатолием Михайловичем Ивановым. Юрий Константинович написал подробную рецензию. Позже я выслал ему все изданные при моем участии книги другого крупного конспиролога – Энтони Саттона: «Кто управляет Америкой» (2002), «Власть доллара» (2004), «Орден Череп и Кости» (2005). В качестве обмена академик отправлял мне очередные издания своей монографии о мировой закулисе, которая в пятой версии получила название «Тайная история масонства» (Москва, «Яуза», 2006). Надо сказать, что именно книги о заговоре против России прославили Бегунова, хотя его труды по истории Руси, славянства, особенно Болгарии, имеют не меньшее значение для науки.
В частности, книгой Бегунова по конспирологии заинтересовалась моя знакомая Татьяна Карацуба, главный редактор журнала «Президент. Парламент. Правительство». Я передал ей адрес академика, и она заказала Юрию Константиновичу статью, которую он выполнил на высоком уровне. Обе стороны остались довольны сотрудничеством. Позже, я рекомендовал труды академика по отечественной истории Олегу Анатольевичу Платонову – директору Института Русской Цивилизации. Конечно, ему было знакомо имя Бегунова, но, ни одного из его сочинений до нашего разговора Институт не опубликовал. Новое издание 2015 года как раз исправляет указанный пробел.
Бывали случаи, когда и Бегунов знакомил меня со своими коллегами. Неоднократно он присылал мне телефоны и адреса Питерских патриотов, занимавшихся распространением печатных изданий. Во время моего исследования творчества Юрия Ивановича Венелина, академик передал мне адрес Тамары Байцуры, дипломированного специалиста по наследию Венелина. Она долгие годы живет в эмиграции и в ответ на мой запрос, прислала из Словакии свою докторскую монографию, а также серию брошюр по интересовавшей меня теме.
Когда я ездил на научно-практический семинар в г. Русе на Дунае (Болгария), Юрий Константинович, как авторитетный болгаровед обратился с официальным приветствием к участникам нашей конференции. Это подняло ее научный уровень и придало встрече более торжественный пафос.
Специально для «Атенея» Бегуновым была подготовлена обстоятельная рецензия «Венеты и этруски: пути к становлению европейской цивилизации» о сборнике трудов словенских авторов. Этот солидный труд объемом 688 страниц мы готовили к печати несколько лет вместе с автором проекта Юстом Ругелом, что было сопряжено с особой сложностью редактуры и верстки макета с древними письменами. Книга была выпущена в Петербурге издательством «Алетейя», чей главный редактор беззастенчивопоставил свое имя на технической странице. В большом библиографическом обзоре «Российская наука о происхождении славян» я упомянул новые труды Ю.К. Бегунова. К сожалению, рецензия академика не была опубликована, так как журнал вынужден был прекратить свое существование под давлением прокуратуры.
При личных встречах и по телефону Юрий Константинович неоднократно спрашивал меня, когда выйдет моя собственная монография по истории, где будет подведен итог многолетних исследований, разбросанных по отдельным статьям. Он был не один такой, кто советовал мне поторопиться с изданием новой докторской диссертации. И я ускорил подготовку авторской монографии «Истоки родного мира». В 2010 году было отпечатано пять экземпляров готовой рукописи книжного формата в 282 страницы. Один из них я выслал Бегунову и попросил его сделать постраничные замечания. Опытный коллега выполнил эту просьбу достаточно быстро. В целом моя книга ему понравилась, но поскольку академик сам работал над фундаментальной монографией по истории Руси, он заметил много недочетов и выразил ряд критических замечаний. Больше всего претензий было к разделу о варягах и о крещении славян. Моя позиция показалась ему пронорманской. У Бегунова была своя теория происхождения Рюрика, истории взаимоотношений Руси с Византией, и Болгарией. Ценные замечания прислали мне и другие рецензенты. Поэтому пришлось на время отложить выпуск долгожданной книги.
Чем старше становился Юрий Константинович, тем реже приходили его письма. Печатал на машинке он теперь с большим трудом, а почерк становился все менее разборчивым. И тогда я почувствовал, что надо успеть до 80-ти летнего юбилея академика записать на магнитофон устное интервью с ним. Для исполнения этого замысла, я специально поехал в Санкт-Петербург. Бегуновы приняли меня очень гостеприимно и сердечно. Интервью длилось три часа, а дружеская беседа – весь день. Расспросив академика о его научной биографии и жизненном опыте, об изданных и не изданных трудах, я, между прочим, поинтересовался судьбой гигантской библиотеки, насчитывающей более 10000 книг. Только болгарский фонд превышал тысячу названий, а еще были огромные подборки литературы по древней Руси, политологии и шахматам, которыми Бегунов серьезно увлекался многие годы. Узнав от меня о печальной судьбе личных библиотек Сталина и Франко, которые были разорены вскоре после смерти диктаторов, Бегунов попросил меня помочь ему в сохранении своей книжной коллекции, как единого целого.
Поставленная задача оказалась не из простых. Даже Валентина Федоровна, жена академика, будучи по специальности библиографом, не сделала описание библиотеки мужа. Под старость у нее испортилось зрение и осталось надеяться только на помощь извне. Я не знал, как я смогу помочь в данной ситуации, и для начала попросил юридическую доверенность для работы в личном фонде Бегунова. Юрий Константинович сразу дал согласие, но письменного документа я так и не получил. Рыться в библиотеке и бумагах академика без официального разрешения с моей точки зрения было не корректно, ибо впоследствии это может быть истолковано, как угодно.
Когда я приехал на следующий год по приглашению Бегуновых на их дачу в садоводстве «Арсенал», около поселка Чаша, Гатчинского района, чтобы внести корректуру в интервью Юрия Константиновича, расшифрованное и набранное на компьютере моей женой Надеждой, академик снова вернулся к теме личной библиотеки. Поскольку изначально речь шла о сохранении фонда в его целостности, я предложил начать переговоры с Кимом Алексеевичем Смирновым, директором МСИ, где я работаю в качестве профессора истории. Снова встал вопрос о доверенности, заверенной нотариусом, но его решение было перенесено на осень.
Далее дело с книжной коллекцией приобрело драматический характер. Ким Алексеевич при разговоре со мной с благодарностью принял предложение академика Бегунова, даже не вникая в детали. Он тут же позвонил в библиотеку своего института и спросил, есть ли там свободное место. Библиотекарь ответила: «Найдется свободная полочка». Когда же я уточнил, что речь идет о десяти тысячах книг, для правильного размещения которых потребуется минимум две комнаты, ректор МСИ вынужден был вежливо отказать.
Примерно через год Юрий Константинович как обычно позвонил мне, чтобы спросить о новостях. Я ответил, что дела мои плохи, потому что умерла моя мама Анна Павловна, а журнал «Атеней» закрыли. Мне было не до библиотеки. Воспитанный и добрый Юрий Константинович, выразил глубокое соболезнование. Я в свою очередь поздравил моего старшего коллегу с 80-ти летием. Кстати, он был одного года рождения (1932) с моей матерью.
Следующий разговор состоялся по случаю приезда Бегунова в подмосковный санаторий, где он лечился вместе с женой. Попросив у меня номер телефона О.А. Платонова, академик направился на встречу с издателем в Институт Русской Цивилизации. Ни сил, ни времени, чтобы навестить меня у него, к сожалению, не было. Не сомневаюсь, что Олег Анатольевич принял решение публиковать Бегунова, ибо заслуги нашего выдающегося ученого и патриота очевидны.
После этого события прошло около года, но от Бегунова не было никаких новостей, ни писем, ни звонков. В конце января 2014 года я вспомнил, что мы не поздравили друг друга с Новым Годом, и я набрал номер домашнего телефона Бегуновых. Трубку подняла Валентина Федоровна, и когда я поприветствовал ее, попросив позвать Юрия Константиновича, она с прискорбием сообщила, что ее муж умер после тяжелой болезни 18 января в 12.40. Я тут же спросил, когда можно приехать, чтобы почтить память академика, моего дорогого друга, завершить редактирование интервью с ним, где оставалось много вопросов, наконец, и вернуться к вопросу о библиотеке. Валентина Федоровна сказала, что мне лучше приехать после сорокового дня, когда душа покойного отойдет в рай. Так я и поступил, взяв билеты на первые выходные после поминок.
Когда мы с женой приехали в Петербург, то застали вдову в тяжелом состоянии и растерянности. Она сердечно приняла нас, рассказала о последних днях жизни любимого мужа. С благодарностью вспоминала всех, кто помогал им, в частности архимандрита Сильвестра и члена-корреспондента РАН А.Н.Кирпичникова. Потом сообщила, что большую часть книг академика забирает Библиотека Академии Наук, а часть уже увез в московский Институт Русской Цивилизации Олег Анатольевич Платонов, которому помогал ее сын Константин Юрьевич. Я выразил надежду, что книги не пропадут, а труды Бегунова будут опубликованы.
Помня многочисленные просьбы Юрия Константиновича помочь ему в издании материалов, подготовленных к печати, Валентина Федоровна передала мне несколько папок с машинописными копиями из наследия Артынова А.Я., а также старые черновики мужа по истории Новгородской и Киевской Руси. Думаю, что большая часть из них уже издана, но требует тщательной проверки. Вдова передала мне также папку с надписью «Тулаев», где хранились мои письма и ксерокопии некоторых статей. После сверки с моим личным архивом, оказалось, что это примерно одна треть нашей корреспонденции. К счастью, почти вся она (с 1995 по 2011) год сохранилась у меня дома. Это более 130 письменных документов. Именно на основе переписки с Бегуновым я восстановил в памяти некоторые факты для этих воспоминаний. Кроме того, вдова разрешила мне выбрать с полок несколько книг, нужных для научной работы. Я взял пару стопок публикаций по истории Украины, Белоруссии и о Сталине. Сегодня именно эти темы мне кажутся наиболее актуальными для нас.
Когда я изучал архив Бегунова, осматривал его библиотеку, перечитывал нашу корреспонденцию за 15 лет, я подумал, что меня связывала с академиком не просто дружба или работа, а общая Судьба. Моя бабушка Евгения Алексеевна Харламова имела Псковско-Новгородские корни, воспитывалась в Царском селе и познакомилась со своим мужем Евгением Андреевичем Тулаевым в Петербурге. Мой дед, как и Юрий Константинович, перенес тяжелую блокаду в годы Великой Отечественной Войне. Мой отец родился в селе Волосово Гатчинского района и провел детские годы в Ленинграде. Сам я часто езжу в Питер, где до сих пор проживают моя тетушка и две двоюродных сестры. Санкт-Петербург для меня не пустое слово, а вторая, северная столица Великой России. Много общего у нас с Бегуновым в научных интересах и в тематике исследований. Ведь у нас одна Родина, которой мы верно служим.
Прощаясь с нами, Валентина Федоровна стала читать со слезами на глазах поэтические посвящения, где близкие друзья Юрия Константиновича воспели его как истинного подвижника, самоотверженного патриота и героя. Она сказала, что хотела на поминках прочитать и мое давнее стихотворение «Слава Храброму Воину», в котором увидела духовную биографию своего мужа. Пусть сбудется пожелание верной вдовы, и прозвучат слова гимна в честь нашего дорогого Юрия Константиновича Бегунова:
Слава Храброму Воину! Слава, честь и хвала!
Послушайте, люди, правду, про воинские дела.
У нашего Храброго Воина богатств и достоинств не счесть.
У него есть Небесная родина, у него есть Царская честь.
У него есть земное Отечество, свой дом и своя семья.
У него есть братья по вере и верные есть друзья.
Нашему Храброму Воину есть что хранить и беречь.
У него – Христос в сердце, а в руках – ангельский меч.
У него сама Богородица на иконе, святые – окрест.
У него на груди богатырской Православный сияет крест.
Спросите у нашего воина: «А враг у тебя есть?»
Ответит: «Хотел бы, чтоб не было. Однако же гад этот есть.
Видом он змееподобен, блестящ и тысячеглав.
В каждом он ищет гнилое и подкуп суёт в рукав.
Многих уже пленил он, этот чудовищный зверь.
Лезет в каждую душу, врывается в каждую дверь».
Всех застрашило чудовище. Лишь наш Храбрый Воин не сник.
Всегда готовый к бою, он сердцем к Богу приник.
Всю волю собрал и силу, и Господа начал молить,
Чтоб победить эту гадину, чтоб насмерть её сразить.
Как только возникнет чудовище, как только подымет крик,
Наш воин раздавит гадину и вырвет гнусный язык.
Своею искупит кровью грех трусов и подлецов
И восстановит Царство по воле святых отцов.
И каждая девушка милая, и каждая нежная мать
Гордится бесстрашным воином, летит его лаской встречать.
Восхвалим же Храброго Воина! Бог в помощь в битве ему,
Дабы прославил он Господа и посрамил Сатану.
Москва, 08. 03.2014.
Последняя редакция 7.12. 2014