Еще до восстания Пугачева, в 1772 г., в 5-м и 14-м листах (но­мерах) журнала Н. И. Новикова «Живописец» был напечатан «Отрывок путешествия в*** И*** Т***». Как считают современ­ные исследователи жизни и творчества Радищева: П. Н. Берков, Л. И. Кулакова, В. А. Западов, Д. С. Бабкин, это был набросок одной из глав будущего «Путешествия из Петербурга в Москву»¹. В «Отрывке» от лица путешественника рассказывалось о жизни деревни Разоренной. Там путешественник «в три дня сего путеше­ствия ничего не нашел... похвалы достойного: Бедность и Рабство повсюду встречалися в образе крестьян»; «О человечество! — воск­лицает путешественник. — Тебя не знают в сих поселениях. О господство! ты тиранствуешь над подобными себе человеками. О блаженная добродетель, любовь, ты употребляешься во зло: глупые помещики сих бедных рабов изъявляют тебя более к лоша­дям и собакам, а не к человекам!» Резкий протест против порабоще­ния человека человеком, возведенного в ранг государственных отношений, составляет идейное содержание отрывка. Автор здесь, по словам Н. А. Добролюбова, поставил под «сильное сомнение... законность самого принципа крепостных отношений». «Отрывок» очень напоминает главу «Любани» из «Путешествия» Радищева.

Стало быть, если согласиться с тем, что автором «Отрывка» был А. Н. Радищев, то творческую историю «Путешествия» следует начинать задолго до выхода в свет «крамольной книги». Расска­зать о творческой истории «Путешествия» — это значит расска­зать о том, как оно создавалось. Замысел книги, по всей вероятно­сти, восходит к тому периоду, когда Радищев возвратился из Германии и стал служить в Сенате. К этому времени, т. е. к 1772 г., относится и формирование творческого принципа писателя, который лег в основу «Путешествия из Петербурга в Москву», — принципа правдивости. «Удалитесь от меня, — пишет автор «Отрыв­ка», — ласкательство и пристрастие, низкие свойства подлых душ: истина пером моим руководствует!» Правдивость в сочета­нии с гражданственностью, публицистичностью является пред­шественницей реалистического метода изображения человека в русской классической литературе. В этом смысле Радищев был предшественником великих русских писателей-реалистов: Пушки­на, Гоголя, Толстого, Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Чехова. Сама российская действительность воспитывала писателя-гражданина, борца. Русский писатель XVIII в., уверовавший в кон­цепцию просвещенного абсолютизма, выступал в роли гражданина который дерзал учить царей, В «Письме к другу, жительствую­щему в Тобольске по долгу звания своего», посвященном открытию памятника Петру Первому в Петербурге, писатель поднимает проблему идеального государя, мудрого и справедливого, который изменит мир. «Государь есть первый гражданин народного обще­ства», — писал Радищев еще в 1773 г. Автор «Письма» признает таковым Петра Первого, «мужа необыкновенного, название вели­кого заслужившего правильно». Но вместе с тем мыслитель видит в деятельности Петра Первого и теневую сторону: он уничтожил «вольность частную», т. е. лишил свободы человеческую личность. «Нет и до скончания мира примера, может быть, не будет, чтобы царь упустил добровольно что-либо из своея власти, седяй на престоле», — едко замечает автор «Письма», имея в виду Екате­рину II.

Так постепенно, с каждым годом зрели и крепли антимонар­хические убеждения писателя. В 1779—1780 гг. Радищев работал над песнословием «Творение мира», вошедшим в одну из первых творческих редакций главы «Тверь». В 1780-е гг. он уже создал несколько глав «Путешествия» и среди них оду «Вольность» (1781-1783).

В ней Радищев писал:

О! дар небес благословенный,

Источник всех великих дел;

О! вольность, вольность, дар бесценный,

Позволь, чтоб раб тебя воспел.

Исполни сердце твоим жаром,

В нем сильных мышц твоих ударом

Во свет рабства тьму претвори,

Да Брут и Телль еще проснутся,

Седяй во власти да смятутся

От гласа твоего цари.

В этом произведении была впервые в русской литературе по­ставлена и обоснована идея народной революции. «Раб, воспе­вающий вольность», перестает быть рабом, превращаясь в спра­ведливого мстителя, пророка грядущей революции. Он приветству­ет и победоносное народное восстание, и суд над монархом, и казнь последнего:

На вече весь течет народ, Престол чугунный разрушает, Самсон как древле сотрясает Исполненный коварств чертог; Законом строит твердь природы; Велик, велик, ты дух свободы, Зиждителей, как сам есть бог!

В глазах Радищева абсолютный монарх — это нарушитель
народного правопорядка ₁ преступник, восставший против своего
народа; ».•

обращается народ к монарху. Сцену суда над царем Радищев за­канчивает так:

Единой смерти за то мало. Умри! умри же ты стократ!

Формально здесь имеется в виду английский король Карл I Стюарт, казненный восставшим народом в 1649 г. Но, по существу, не на английских королей замахивался автор. «Сочинитель не лю­бит царей, — замечала Екатерина II, прочитав «Путешествие» и оду «Вольность», — и где может к ним убавить любовь и почте­ние, тут жадно прицепляется с редкой смелостью». «Ода совершен­но явно и ясно бунтовская, где царям грозится плахою, — до­бавляла императрица. — Кромвелев пример приведен с похва­лою».

При жизни Радищева ода полностью не увидела свет, лишь в сокращении она вошла в состав главы «Тверь». И только после Великой Октябрьской социалистической революции произведение Радищева было напечатано в полном объеме.

В оде Радищев-юрист по-новому истолковывает действие гражданских законов, направленных на защиту феодального правопорядка: они недействительны в период революции. Эту же мысль автор «Путешествия» развивает в главе «Зайцово»: судья Крестьянкин оправдывает убийство помещиков, исходя из «есте­ственного права» крестьян на самозащиту. «Если закон, или не в силах его заступить, — говорит Крестьянкин, — или того не хо­чет, или власть его не может мгновенное, в предстоящей беде дать вспомоществование, тогда пользуется гражданин природным правом защищения, сохранности, благосостояния». Логическим продолжением этой мысли было бы признание неограниченного права народа на самозащиту — вплоть до всенародного восстания против угнетателей.

В 1785—1786 гг. Радищев написал «Повесть о проданных с публичного торга», вошедшую позднее в главу «Медное», рассказ о происшествии на Финском заливе («Чудово»), рассуждение о свободе от цензуры («Торжок»). «Житие Федора Васильевича Уша­кова» (1788), «Слово о Ломоносове» (1788), включенное позднее в окончательную редакцию «Путешествия», «Беседа о том, что есть сын Отечества» (1789) — важные этапы на пути создания ре­волюционной книги.

В то время, в конце 80-х гг., семья Радищевых жила на мызе Петровского острова в Петербурге (ныне дома № 1—7/2 по Пе­тровскому проспекту). Здесь и было дописано «Путешествие из Петербурга в Москву». Несколько самостоятельных замыслов по­вестей сливаются воедино. Все идеи «Путешествия», или. как пер­воначально называл его Радищев, «Проницающего гражданина», окончательно продумываются, созревают в творческой лаборато­рии писателя. Они находят воплощение в точных и страстных словах писателя — Гражданина, Человека, Борца. Во второй половине 1788 года создается первоначальная редакция «Путеше­ствия». Содержанием своего произведения автор обязан исклю­чительно российской действительности, которую он, как ответ­ственный чиновник, хорошо знал, сталкивался каждодневно с суровою правдой жизни, изучал ее по документам, прошениям, следственным делам, судебным разбирательствам, рассказам дру­зей и знакомых.

Радищев как мыслитель был не одинок. Он поддерживал дело­вые отношения с издателем-просветителем Н. И. Новиковым, хорошо знал организатора тайного антиправительственного круж­ка «Всенародное вольно к благоденствию составляемое общество» поручика Федора Васильевича Кречетова¹. В 1789 г. Радищев вступил в «Общество друзей словесных наук», состоящее из быв­ших воспитанников Московского университета, молодых литера­торов, офицеров, чиновников. Истинный сын Отечества, Радищев мечтал подчинить журнал этого общества «Беседующий гражда­нин» целям революционной пропаганды. В этом обществе у него было немало друзей, например С. А. Тучков, автор вольнолюби­вых стихов, который разделял его взгляды.

В числе помощников и «сочувственников» Радищева были двое его старших сыновей Василий и Николай, которым в момент аре­ста отца было соответственно 13 и 12 лет, А. А. Ушаков, брат умер­шей в 1783 г. жены писателя, сестра жены Е. В. Рубановская, П. И. Челищев, товарищ по Пажескому корпусу и Лейпцигскому университету, исключенный из Лейпцигского университета за неблагонадежность немец Август Вицман, начальник Радищева по службе граф А. Р. Воронцов, служащие таможни немец Иогапн Мейснер, Степан Андреев, Ефим Богомолов, В. Иванов, учитель русского языка А. А. Царевский, товарищ по Пажескому корпусу и Лейпцигскому университету С. Н. Янов, он же — «друг, житель­ствующий в Тобольске», выпускник Лейпцигского университета Р. М. Цебриков, отец декабриста, и многие другие. Большинство из них знало о работе писателя над «Путешествием». Во время след­ствия автор «крамольной книги» не выдал своих друзей, заслужив тем признательность современников. Недаром А. С. Пушкин вспоминал об «удивительном самоотвержении» и «рыцарской со­вестливости» Радищева¹. Действуя только на свой страх и риск и предвидя, что ему предстоят длительные и тяжкие испытания, автор «Путешествия» писал в своей книге: «Но если бы закон, или государь, или бы какая-либо на земли власть подвизала тебя на неправду и нарушение добродетели, пребудь в оной неколе­бим. Не бойся ни осмеяния, ни мучения, ни болезни, ни заточе­ния, ниже самой смерти. Пребудь незыблем в душе твоей, яко ка­мень среди бунтующих, но немощных валов. Ярость мучителей твоих раздробится о твердь твою; и если предадут тебя смерти, осмеяны будут, а ты поживешь на памяти благородных душ, до скончания веков». Эти слова можно в полной мере отнести к са­мому Радищеву. В них звучит все та же незабвенная юношеская клятва Федору Ушакову.

С юношеских лет Радищев знал, что стать последовательным революционером может только человек с твердыми убеждениями, объективный и справедливый, чувствительный и суровый, страст­ный в своем гневе к социальным несправедливостям, к угнетению человека человеком, к ущемлению свободы. Прекрасные челове­ческие качества гармонировали у Радищева с его убеждениями. Сын писателя Павел писал, что отец был «нрава прямого и пыл­кого, умел сносить горести с стоической твердостью, чужд был лести, был в дружбе непоколебим, забывал скоро оскорбления, обхождение его было простое и приятное говорил сильно и занимательно.;. Он ненавидел ложь и обман, пьянство и картеж­ную игру». Истинный сын отечества был «почти универсальный человек... Это было сокровище познаний, соединенное с пре­восходным умом и высоким характером... Он знал музыку, играл па скрипке, был ловкий танцор, искусный фехтовальщик, хоро­ший ездок и счастливый охотник с ружьем»². Радищев хорошо знал и понимал литературу и искусство, театр, играл в шахматы. Все, что он говорил, было «хорошо обдумано и всегда оставалось в па­мяти»³. Все знавшие Радищева уважали его как человека умного, честного, бескорыстного.

Творческая история «Путешествия» была сложной. В 1780-е годы писатель по многу раз перерабатывал свое сочинение, допи­сывая и заменяя одни главы другими, меняя их местами и т. и. Ленинградские исследователи Л. И. Кулакова и В. А. Западов пишут, что в 1789 г. писатель «приобрел в долг ... печатный станок и нужное количество шрифта и в петербургском доме Радищева на улице Грязной (ныне — улице Марата) в конце мая — первых числах июня 1790 года наборщик Богомолов и печатник Пугин при помощи слуг Радищева закончили печатание всего тиража книги (около 650 экземпляров). 26 экземпляров Радищев отдал купцу Герасиму Зотову для продажи, причем договорился, что имя автора анонимно изданной книги будет скрыто от покупате­лей. В течение приблизительно двух недель «Путешествие» про­давалось в лавке Зотова в Гостином дворе, сам же Радищев взял­ся за приведение в порядок цензурной рукописи...»

Назад       Далее