Борис Андреев, Юрий Бегунов

СКАЗ О ПРЕКРАСНОЙ ЛАДОГЕ, ЧЕТЫРЕХ СЕСТРАХ И КНЯЗЕ ВОЛХОВЕ

Давным-давно, в старину далекую, на берегу Ильмень-озера в тереме бо­гатом, кружевом украшенном, жили четыре сестры-красавицы. Были они добры и приветливы. Всех обогревали лаской, всем дарили улыбку.

Ловать — звалась сестра старшая, чернобровая, статная; коса черней во­ронова крыла вилась ниже пояса, и очи черные сверкали, как агат дорогой, а зубки белее жемчуга скотного блестели.

Шелонь была сестрица вторая, чуть поменьше старшей сестры, вся свет­лая, словно солнечный луч золотой, сияла она своей красотой девичьей. Во­лосы, точно рожь спелая, по плечам разбросаны; синее неба добрые ласко­вые глаза сияли; как маков цвет розовели щечки круглые, и такой нежный, серебристый голосок был у Шелони, что птицы петь переставали, когда запе­вала она.

Третья сестра звалась Полой. Невелика она была, но так ловка и красива, что просто заглядение. Тяжелые косы цвета бронзового струились почти до земли, а глаза изумрудные, глубокие, точно омут лесной, куда и заглянуть-то боязно. И походка быстрая, легкая, как у лани. Всем была хороша красавица Пола, а уж как пойдет танцевать, так просто павой плывет, и наглядеться нельзя на такую красоту,

И самая младшая сестрица Мета не уступала в красоте трем старшим сестрам. Небольшой была Мета, а уж такая полненькая и ладная, словно яб­лочко наливное; а голосок такой звонкий, как колокольчик серебряный. Лю­била Мета наряжаться, и на каштановых ее кудрях уж такие кокошники узор­ные сияли, что просто не нарадуешься. И вся-то она была, как камень само­цветный, в оправу богатую вставленный.

Дружно жили-поживали четыре сестры-красавицы в своем тереме. Песни пели, с подружками хороводы водили, да в игры затейные играли — никакого горюшка не знали, не ведали.

А на другом берегу Ильмень-озера в богатом тереме жил молодой князь Волхов. Окружали его терем дубы вековые столетние и рвы глубокие. Да и сам князь Волхов был богатырь хоть куда. И ростом высок и в плечах широк; глаз имел соколиный, брови соболиные, а кудри и вовсе присуха девичья, как шелк мягкие и светлые, на плечи падали.

Любил князь Волхов забавы богатырские, любил охоту удалую, или силой с кем помериться, удаль молодецкую показать.

Не раз проезжал он с друзьями мимо терема сестер-красавиц, подбоченясь на коне долгогривом, доспехи на солнце блестят, переливаются. А сест­ры-душеньки смотрели на него из терема узорчатого, да и влюбились в него все четверо. Рассказали друг другу о своей любви, и каждая мечтала замуж выйти за князя Волхова.

Не сбылись мечты девичьи, как радуга пестрые: ни одну не полюбил бога­тый и красивый князь, ни на одну внимания он не обратил.

Тихо и печально стало в девичьем тереме: песен не слышно, и смех не звенит. Тоскуют и плачут сестры, друг другу печалуются и слезы льют горю­чие.

А князь с дружиной своей в лесах охотится, зверя дикого бьет, удаль моло­децкую показывает, тешится; пирует на стоянках охотничьих, пьет хмельную брагу, слушает песни вольные про подвиги ратные, а о любви да о женитьбе и думать не думает.

Вот однажды и поехал князь со своей дружиной на охоту. Поднялись ут­ром рано. Только зорька заалела, они уже на конях по дремучему лесу рыска­ют, в рога трубят, зверя выгоняют из чащи себе на потеху.

Погнался князь за диким оленем, но в лесу упустил его из виду; стал ис­кать, колесить по зарослям и оврагам, да так и отстал от друзей-товарищей; заблудился князь в густом лесу и напрасно ездил по трущобам лесным и в рог трубил. Никто не отозвался на его зов! Знать, далеко он отбился от дружины.

Бросил князь поводья коню на шею да и говорит: “Ищи, друг верный, дорогу, выручай хозяина из беды, а то помереть нам с тобой в лесу дремучем от голода и жажды, и звери дикие наши кости растащат!’'.

Постоял конь понурившись, поднял голову, поводил ушами чуткими и пошел через чащу буреломную прямо на восток. Долго ли коротко ли шел конь по трущобам лесным, а только вышел на тропинку; по ней и поехал князь, сам не зная, куда едет и что его ожидает.

Ехал он, ехал, и вдруг лес стал редеть, и выехал князь на поляну большую и светлую. А на той поляне терем стоит; окна узорчатые, башенки фигурные, крылечко красное — и все так чудно изукрашено, что князь в изумлении застыл на месте.

А вокруг терема не видать никого, только на окошке одном вроде занавес­ка шелковая колыхнулась.

Спешился князь и пошел по мощеной дорожке прямо к терему диковин­ному. И только поднялся он на крыльцо, как встретила его девица. Как глянул князь на нее, так и понял сразу, что здесь и жизнь его, и судьба его. Полюбил он красавицу с первого взгляда и на всю жизнь до конца своего.

И так хороша была полюбившаяся князю девушка, что стоял князь перед ней как зачарованный и глаз не .мог отвести от красы ее ненаглядной.

—                        Как зовет тебя, звездочка ясная? — спрашивает князь.

—                        Ладога я, — отвечала, смеясь, девушка и пригласила князя в свой терем закусить и отдохнуть с дороги дальней.

Несколько дней прогостил князь у прекрасной Ладоги и с каждым днем все больше и больше пленяла она его своей красотой.

Красавице князь тоже полюбился. Но была она своенравна, доброты ду­шевной в ней не было. И когда князь предложил ей стать женой его наречен­ной, засмеялась в ответ жестокая Ладога и сказала князю: “Уж как дам я тебе мой девичий приказ, распрекрасный князь, ясно солнышко! Выполнишь — стану твоей нареченной женой, а не выполнишь - не прогневайся. А приказ мой вот какой будет: превращусь я сама в широкое озеро, а свой терем на высоком холме поставлю; ты же, князь, пригони к моему терему сотни рек и полноводных ручьев. И пусть мой терем окружит студеная вода, а по гой воде корабли пусть плывут всё заморские, да и купцы и гости ко мне собирались бы, да богатые товары привозили. Вот как выполнишь мою волю, князь, так и я твою выполню и женой тебе верной буду!”. Повела плечом, усмехнулась, глаз прищурила и как пава из горницы вышла.

Закручинился князь, призадумался: как тут быть ему, бедному? Как волю своенравной девушки выполнить? Как ручьи и реки собрать в море синее и глубокое, чтобы плыли по нему корабли гостей заморских?

Вот идет князь лесом дремучим, думу думает и кручинится, а придумать ничего не может.

А тем временем все четыре сестры ждут князя любимого. Сколько дней прошло, как уехал он на охоту, и по сей день нет его, и жив ли он — никому не ведомо! Может, уж и кости его дожди моют, а ветры буйные обдувают?

Плачут сестры, убиваются. И сказала гут Мета, сестричка младшая: “А давайте мы, сестры любезные, превратимся в речки быстрые, потечем искать

князя любимого, по горам и долам разольемся и сквозь леса дремучие про­бьемся!”

И потекли речки быстрые, вместо дружных сестер, через юры и долины, через леса дремучие, перелески ягодные, поля светлые. И вдруг видят, что идет князь Волхов опечаленный, головушка буйная на грудь опущена.

Зажурчали, заплескались сестры у ног любимого князя и стали его пытать- допытывать: почему не весел любимый князь, буйну голову книзу клонит и очей не подымает?

Знат князь, что любят его все четыре сестры, и не хотел рассказывать им о любви своей к строптивой Ладоге. Но с такой нежной мольбой просили они князя рассказать им о горе своем, что не вытерпел князь Волхов и все расска­зал любящим сестрам.

Расплескались, разлились речками сестры влюбленные, и каждая опять свой девичий облик приняла. Встали перед князем четыре сестры, четыре красавицы — Ловать, ІІІелонь, Пола и Мета, одна другой краше и милей, и стали просить князя Волхова, чтобы он взял у них все их богатство несметное: золото, серебро, бархат и самоцветы бесценные — все что есть у них, все бы взял и превратил в поток бурливый, а они опять речками разольются и поте­кут к лукавой Ладоге.

И так любили сестры своего витязя, что ни богатства, ни красы своей деви­чьей не пожалели для него.

Не хотел принимать князь такой дар от красавиц-сестер: нечем ему было отдарить их доброту. Сердце свое навсегда отдал он капризной Ладоге. Но так велика была любовь красавиц-сестер, так они просили, что согласился князь, но с условием, что и сам он превратится в могучую полноводную реку.

И потекли сначала несметные богатства к Ладоге; потом река многовод­ная и могучая, в которую князь Волхов превратился, и за ним говорливые быстрые речки. И были то сестры-красавицы: Ловать, ІІІелонь, Пола и Мета.

Как узнала о том коварная Ладога, опять закапризничала и приказала од­ной из своих служанок припрятать подальше, запереть на сто пудовых замков свое приданое несметное и все богатства красавиц-сестер. что приплыли во­дой к ее терему. А терем свой приказала Ладога перенести на гору высокую, ступенчатую.

— Вот теперь-то, князь, не наберешь воды, чтобы достигнуть моего те­рема! — думала хитрая Ладога.

И видит она. что течет к тому месту, где стоял ее терем, река могучая и быстрая, и в волнах ее белопенных то показывается, то снова в пучине скрыва­ется прекрасная голова князя Волхова, и доспехи его золотом чистым и серебром на солнце блестят. А за ним следом бегут речки ласковые, говорливые да певучие, и в них то коса мелькнет, то улыбка девичья, то кокошник скотным жемчугом расписанный на солнце сверкнет!

Но напрасно плещут они: не достигнуть им терема гордой Ладоги, много для этого воды нужно. Высока гора, далеко до терема!

Тут поняла Ладога, что прогадала она и потеряла жениха прекрасного и верного, князя Волхова. Превратилась она с горя в озеро широкое. Заходили по нему волны бурные, заплакали, ударяясь о берег слезами девичьими.

Много лет прошло с тех пор. Поседел и постарел могучий богатырь Вол­хов, а все несет свои волны к прекрасной возлюбленной Ладоге.

А сестры-красавицы по-прежнему любят верной любовью князя и в угоду ему отдают свои воды гордой красавице, стараясь помочь своему любимо­му.

Все четверо и с ними их подружки — сорок шесть рек — впадают в озеро Ильмень и отдают свои воды Волхову.

Один только Волхов вытекает из Ильменя и несет свои воды и воды четы­рех любящих сестер к Ладоге.