Мир мысли2 - Сайт Академика Бегунова Ю.К.

ТЕКСТЫ

Св. Нила Сорского Предание
и Устав о жительстве святых отцов

Это предание старца Нила пустынника дано ученикам его и всем не мешает иметь <...>

Это предание святых отцов строго передано нам, как от праведных трудов своего рукоделия и работы дневную пищу и прочие нужные потребы Господь и Пречистая Его Мать ради нас устраивает. «А тот, кто не работает, — сказал Апостол, — да не ест». < .. .>

Если же мы не обеспечиваем себя едой работой своей из за немощи нашей, или по другой какой нибудь удовлетворительной причине, то можно взимать немного милостыни от христолюбцев, что потребно, а не лишнее. Стяжания же, которые делаются насильно и собираются от чужих трудов, не подобает отнюдь собирать, потому что они нам не на пользу идут. Каким же образом мы сможем сохранить заповеди Господни, если кто то захочет с тобой судиться и взять твою одежду? Ответ: отдан и сорочку, и все прочее иное, так как они страдальны и немощные, и их подобает принимать, а не отгонять от себя будто они несут яд смертоносный. <...>

Лишнего ничего не подобает нам иметь. А только отдавать все надо просящим, а тех, кто берет в долг — не отвергать (… Тот не инок, кто не подает милостыню <...> Милостыня иноческая состоит в помощи братом словом во время нужды и в утешении от скорби рассуждением духовным. <...>

Об украшении же церковном так пишет святой Иоанн Златоустый: «Если кто советует, желая принести церкви сосуды священные, или иное какое украшение, то повели ему раздал, шее нищим. Ведь никто не был осужден за то, что он не украсил церковь» <...>.

Потому и нам сосуды золотые и серебряные, хоть и самые священные, не подобает иметь также, как и прочие излишние украшения, но только то, что совершенно необходимо церкви, пусть приносят. Великий Пахомий и тот не хочет, чтобы самое здание церкви было украшено. Рассказывают, как он создал церковь в обители, которая в Мохосе, и построил в ней красивые столпы из кирпича, но тут же подумал, что неподобает удивляться творениям человеческих рук и восхищаться красотой церковного здания своего, и тогда взял он веревки, обвязал ими столпы и повелел своей братии тянуть их со всей силой, пока столпы не накренились и стали безобразными <...>.

Скажем от писаний святых отцов о мысленном делании и о том, почему это нужно и как подобает заботиться о сем. Того же старца Нила.

Горе нам, не познающим душ наших, не разумевающих, каким жительством мы призваны жить, как говорит об этом святой Исаак. И житие мира сего, или скорби его, или покой его мы относим за счет лености и миролюбия, и небрежения нашего, говорим, что древним святым это было надобно, а нам не нужно, да и нет возможности все это исполнять.

Но это не так, не так <...>

Третий помысел — сребролюбие

Сребролюбия же недуг противоестественен. Он происходит от маловерия и неразумия, говорили отцы. Потому мы немного можем сказать тем, кто внимает со страхом Божиим и хочет спастись истинно. Когда же укрепится в нас сребролюбие, то оно всех злейше недугов бывает. И если мы повинимся в том, в какую пагубу оно нас ведет, то вспомним как апостол его называет: не только корнем ко всему злу, гневу и скорби, но и идолослужением. Многие ведь из за сребролюбия не только отошли от благочестивой жизни, но и верой погрешили, душой и телом пострадав. <... ) А вот что говорит Священное писание: «Если кто одержим будет гордынею, или сребролюбием, одной какой нибудь страстью из двух, того бес уже не будет искушать: «одной такой страсти довольно, ибо она ведет к погибели». <...>

Поэтому нам подобает удаляться от этой пагубной и Душетлетворной страсти и молиться Господу, чтобы он отогнал от нас сребролюбивый дух. Не только золота и серебра, но и имуществ подобает нам отвращаться, и даже всяких вещей, кроме тех, которые совершенно нам необходимы; не следует брать одежду и обувь, сосуды и всякие предметы, а также построенных для нас келий. Подобает нам иметь немногоценное и неукрашенное, и к удобству непривычное, и к молвам непристойным неотносящееся, чтобы мы не впали в мирские согрешения. Истинное же удаление от сребролюбия и вещелюбия состоит не только в том, чтобы не иметь имущества, но и в том, чтобы не ждать что либо стяжать. Это нас к душевной чистоте обязывает.

Четвертый помысел — гневный

Если гневный дух нас томит, злопамятность вызывая и поощряя, чтобы в ярости своей воздать зло оскорбившему вас, тогда вспомни глагол Господень, который гласит: если не простите брату всем сердцем, вашим прегрешения, то и Отец Небесный не простит вам прегрешений ваших <...> И это есть любовь и милование, если вы молитесь за брата. А если еще будете призывать на помощь молитвы его за вас, то это уже смирение. Делай же добро ему насколько возможно. <...> И все святые, которые шли таким путем, обрели благодать, так что они ни только не злом на оскорбления не отвечали, но и добро им творили и молились о них, и покрывали недостатки их, радуясь об их исправлении, когда в чувство от злых поступков своих приходили, и любовью, и ликованием других одарили. <...>

Послание Св. Нила Сорского
к Кирилло Белозерскому старцу Гурию Тушину

<...> Не пожелай принять от обычных друзей беседы, которые по мирски рассуждают и упражняются в бессловесном попечении доходов от монастырских богатств и стяжания имуществ, которые думают, что они это делают во благо, а на самом деле — от неразумия Божественных писаний, и надеются от своих пристрастий добродетель обрести. И ты, человек Божий, с таковыми не общайся, так как не подобает с таким вести разговоры, ни поносить, ни укорять их, но оставь это Богу: он в силах их исправить <...>. А если ищешь, как не заблудиться от истинного пути, то я тебе дам хороший совет. Собери для себя законы Божественных писаний и последуй им, т. е. писаниям истинным, Божественным. Написано ведь много, но не все писания Божественные. А ты истину довольно узнав от чтения, держись ее и бесед разумных, и духовных мужей, так как не все, а только разумные понимают эти Божественные писания и без свидетельства таких писаний не делай ничего. <...>

А я тебе о себе расскажу. Я ведь не творю ничего без свидетельства Божественных писаний, но только святым писаниям последую, насколько могу. А если мне кто что нибудь сделает, то я прежде изучаю Божественные писания, и если не найду ничего, согласующегося с моим пониманием дела, то не делаю ничего, пока не найду истину. А когда найду, то тогда творю благодерзостно, как подобает. <... > Так подобно тому и ты делай по святым писаниям <...>.

Послание старца Нила о монахах,
слоняющихся стяжаний ради

<...> Первоначально весьма желанное и очень строгое монашеское житие теперь стало мерзким, как ты видишь. Потому что все города и веси страдают от лжемонахов, обходящих города и шныряющих тут и там, где как придется, занимаясь многим бесстыдством и пустяками. Смущаются все дома церковные и познают горькую истину, видя тех попрошаек, бесстыдно томящихся у дверей церковных и отнюдь не живущих в добродетели: насилие, поругание и прельщение наяву явились. Разве явится теперь Новый Иеремия, чтобы достойно и полезно возрыдать о нынешних временах? Стыдно мне об этом говорить, потому что те, кто творят добро, не осуждают их.

Пусть вам от Господа будет щедрость и всякое утешение.

Печатается по изданию: Коваленский М. Н. Московская политическая литература XVI века. Пг., 1914. С. 66—69. Пер. Ю. К. Бегунова.

Св. Иосиф Волоцкий
(12.11.1439—9.09.1515 гг.)

Крупный церковно политический деятель, основатель и игумен Волоколамского Успения Пресвятой Богородицы монастыря, писатель публицист, основатель «стяжательского» направления «осифлян». Происходил из рода служилых землевладельцев Саниных, выходцев из Западной Руси. Родился в селе Язвище удельного княжества Волоцкого в 1439 г. В 20 лет принял монашеский постриг от св. Пафнутия в Боровском монастыре, а после смерти последнего (1477) был избран его преемником. Однако, в 1479 г., из за разногласий с Иваном III, покинул Боровский монастырь и в земле князя Бориса Волоцкого на реке Ламе основал монастырь — Волоколамский. Распорядок жизни монахов в обители был жестко регламентирован «Уставом», написанным игуменом Иосифом. От иноков требовались совершенное подчинение игумену, внешнее благочестие, полный отказ от личной собственности. Вместе с тем, Иосиф приветствовал многочисленные земельные вклады и денежные пожертвования, которые помогали монастырю заниматься хозяйственной и благотворительной деятельностью как крупному вотчиннику. Вместе с новгородским архиепископом Геннадием Гонзовым Иосиф Волоцкий активно боролся с реформационным движением — новгородско московской ересью (1470—1504), известной под полемическим названием «ересь жидовствующих» (она же — ответвление европейской ереси гуситов). Иосифу удалось добиться от верховной власти усиления преследования еретиков, вплоть до сожжения наиболее активных из них (в Москве 27 декабря 1504 г.). Большую роль сыграла специальная книга, направленная против еретиков, под названием «Просветитель» (в двух редакциях, 1502 и 1511 гг., в 11 и 16 словах); в нем же в словах 7 м, 13 м, 15 м и 16 м были выражены политические идеи Иосифа. Он приобрел большое влияние на государственные и церковные дела, что выразилось в достигнутом при его участии отказе верховной власти от посягательств на секуляризацию церковных земель (см. разд. о Соборе 1503 г.). На Соборе 1503 г. Иосиф резко выступил против, Нила Сорского, отрицавшего право монастырей владеть землями с крестьянами; с тех пор одних, «стяжателей», стали называть «осифлянами», а других — «нестяжателями». В 1507 г. Иосиф передал свой монастырь под юрисдикцию Василия III. Это было нарушением прав архиепископа Новгородского. Серапион,_«нестяжатель», отлучил Иосифа от церкви. Однако Василий III и митрополит Симон («осифлянин») свели Серапиона с кафедры и восстановили права Иосифа. В 1509 г. при дворе победила партия «нестяжателей», и их вождь Вассиан Патрикеев обвинил Иосифа в жестокости, нехристианском поведении (см. биогр. очерк о Вассиане Патрикееве). Скончался Иосиф в 1515 г., а в 1591 г. был канонизирован.

Св. Иосиф Волоцкий оставил после себя две книги — «Устав», «Просветитель» — и более 30 учительных и полемических слов, из которых самыми значительными являются «Рассуждение об иноческом житии», «Слово об осуждении еретиков», «Слово о благопремудростных коварствах», трактат «Яко не подобает святым Божиим церквам и монастырям обиды творити» и многие другие.

Создатель учения о сильном теократическом государстве (см. схему в конце статьи) и праве, св. Иосиф Волоцкий оставил после себя целую школу политиков — «осифлян», к его сочинениям как образцовым часто обращались Иван IV Грозный и митрополит Макарий. В конце XV — начале XVI вв. Иосиф Волоцкий был противником Ивана III, так как последний хотел отнять у церкви ее земельные богатства. Затем победа «осифлян» на Соборе 1503 г. определила форму совместной деятельности церкви и государства. Опираясь на «Главизны» византийского монаха Агапита (VI в.), Иосиф Волоцкий создал учение о сущности власти как божественного установления. Взамен глава государства должен был старательно исполнять свое высокое предназначение, оставаясь при этом простым человеком, допускающим ошибки, которые подчас способны погубить не только царя, но и всю страну и даже народ, ибо «за государьское согрешение Бог всю землю казнит». Поэтому не всегда следует подчиняться царю, считал Иосиф Волоцкий. Власть царя правомерна только в том случае, если ее носитель сумеет личные страсти подчинить основной задаче власти — обеспечению блага подданных. Поэтому, пишет Волоцкий игумен, не всегда следует повиноваться царю или князю. Если властитель, будучи поставлен над людьми, над собой «имат царствующие страсти и грехи, сребролюбие, гнев, лукавство и неправду, гордость и ярость, злейши же всех неверие и хулу, таковый царь не Божий слуга, но диавол», и ему «гожую не (подчиняться и оказывать сопротивление, как это делали не раз апостолы и мученики, «иже от нечестивых царей убиены быша и повелению их не покоришася». Такой «злочестивый царь» не царь есть, а мучитель. Так Иосиф Волоцкий впервые в истории русской политической мысли открыл возможность обсуждать и критиковать личность и действия венценосной персоны. Постановка вопроса о правомерности самой верховной власти чрезвычайно плодотворна. Она стала той почвой, на которой сложилась демократическая традиция подвергать критике тиранические формы власти. Это созвучно европейской мысли и напоминает монархомахов—Юния Брута, Буше, Буханана, Мариана. К ним примыкали Иоанн Салисбюри (XII в.) и Фома Аквинский (XIII в.).

После соборов 1503—1504 гг., когда Иван III переориентировался и стал сторонником прочного союза государства с «осифлянской» церковью, постепенно стала изменяться и политическая позиция Волоцкого игумена. Теперь он считает возможным возвеличивание царственной персоны и доказывает необходимость безоговорочного подчинения ее авторитарности. Уподобление Богу исключает какую либо критику царя, так как «царь в заповедех и правдах ходяще» и должен защищать церковь от ересей. Подчинение церкви государству якобы теперь закономерно и выражается, во первых, в непосредственном вмешательстве царя в церковные и монастырские дела, во вторых, в праве властителя наказывать еретиков как государственных преступников, в третьих, во власти царя быть над духовным чином.

Политическая теория св. Иосифа Волоцкого^{^[2]}

Верховная власть царского наследственного происхождения.

Высокий нравственный статус правителя. Предпочтенный от Бога, он «по естеству равен всем людям».

Сущность божесвенная

Употребление законное. Соблюдение заповедей и законов

Симфония властей

Светская

Духовная

Светская власть обязана: помогать церкви преследовать ее врагов — еретиков и раскольников, покушаться на церковные и монастырские владения

Церковь обязана: поддерживать правомерную княжескую (царскую) не власть и одобрять все ее законы

Статус церкви в государстве

Основные права церкви:

владеть имуществом, землями, населенными крестьянами, с использованием труда

крестьян

В целях

подачи милостыни нищим и убогим, вдовицам и сиротам, содержания братств, строительства храмов и монастырей, школ и больниц.

Церковь обязана:

поддерживать правомерную власть, но оказывать неповиновение, вплоть до сопротивления неправомерной власти, которая нарушает права граждан и не заботится о церкви.

Ибо «за государьское согрешение Бог всю землю казнит».

ТЕКСТЫ

Просветитель
1511 г.

7 е слово

<...> Когда поклоняешься и служишь царю или князю, или властелину, то поклоняться и служить следует ради того, ч 1чз угодно Богу: властям покорность и послушание, потому что они пекутся и заботятся о нас. Написано ведь: «Князь, своим людям не делай зла». И апостол говорит: «Бога бойтесь и царя чтите», и «рабы слушайте своих господ по плоти со страхом и трепетом, как людей, которые предпочтены Богом, приняли власть от Него и могут делать добро и мучить тело, а не душу». Ради этого необходимо поклоняться и служить им телом, а не душой; воздавать им царскую честь, а не божественную, как говорит Господь: «Воздайте кесарево кесарю, а Божие — Богу». Если ты так поклоняешься и служишь, это не на погибель твоей души, но от этого больше научишься бояться Бога: царь — Божий слуга, когда он милует и наказывает людей. Если же царь царствует над людьми, а пал ним самим царствуют скверные страсти и грехи, — сребролюбие и гнев, лукавство и неправда, гордость и ярость, и хуже всего — неверие и хула: такой царь — не Божий слуга, а слуга дьявола, и не царь, — а мучитель. Такого царя ради его обмана Господь наш Иисус Христос назвал не царем, а лисицей, сказав: «Подите, скажите этой лисице».

И пророк говорит: «Царь суесловный погибнет; пути его — темны». Три отрока не только не покорились приказанию царя Навуходоносора, но и назвали его врагом беззаконным, мерзким отступником и лукавым более, чем вся земля. И ты не слушай такого царя или князя, который приводит тебя к нечестию и обману, хотя он и мучает, и грозит смертью. Этому свидетели пророки и апостолы, и все мученики, которые были убиты нечестивыми царями и повелению их не подчинились. Так подобает служить царям и князьям. <...>

Слово об осуждении еретиков
13 е слово

Слово против ереси новгородских еретиков, утверждающих, что не следует осуждать ни еретика, ни вероотступника. Здесь же дано рассуждение по Божественному писанию о том, что еретика и вероотступника не только осуждать, но и проклинать следует, а царям, князьям и судьям следует отправлять их в заточение и подвергать жестоким казням.

<...> О царях же, князьях и судьях говорят святые апостолы, что приняли они власть от Господа Бога для наказания преступников и поощрения добродетельных. Так, верховный апостол Петр говорит: «Ради Господа будьте покорны всякому человеческому учреждению, то есть человеческой власти: царю ли, как верховной власти, князьям ли, как назначенным от него, чтобы наказывать преступников и поощрять добродетельных. Ибо такова есть Божья воля, чтобы добродетельные обуздывали невежество неразумных людей». Согласно с ним говорит и Павел: «Князья ведь страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро и заслужишь похвалу от нее: ибо слуга Бога и тебе во благо. Но бойся, если творишь зло, — не напрасно носит он меч, ибо служитель Бога — гневный отмститель творящему зло».

В согласии с этим говорят и святые отцы. Вот что сказал священный Иоанн Златоуст: «Ведь поставлена гражданская власть на пользу людям Богом, не дьяволом, как утверждают некоторые недостойные, — чтобы не поглотили люди друг друга, как рыбы. Поэтому и говорит святой апостол Петр, что «такова есть Божья воля, чтобы добродетельные обуздывали невежество неразумных людей». Святой Григорий, епископ Акрагантский, то же говорит в своем законодательном наставлении: «Человеколюбиво дан людям свыше великий Божий дар — священство и царство: одно служит Божескому, другое, владычествуя, заботится о человеческом. Тот, кто принял но высшему повелению управление родом человеческим, должен не только заботиться о собственных делах и распоряжаться собственной жизнью, но и все, находящееся в его власти, защитить от треволнений и греховнейшего возмущения, которым лукавый дух затопляет нас повсюду и возмущает смирение тела».

Нели же кто нибудь скажет, что святые апостолы и преподобные отцы велели, чтобы цари, князья и владыки отмщали злодеям, то есть убийцам, прелюбодеям, — воровство, разбой и другие преступления совершающим, но не еретикам и вероотступникам, — то ведь если велено это в отношении убийц, прелюбодеев и совершающих другие преступления, гораздо нужней, чтоб было так с еретиками и вероотступниками. как свидетельствуют об этом Божественные тексты. Так, в тех божественных правилах, которые являются гражданскими законами, говорится о неверных и еретиках вот что: «Кто удостоился святого крещения и отступил от православной веры, стал еретиком или приносил языческие жертвы, тот подлежит смертной казни. Если иудей осмелится растлить христианскую веру, то подлежит смертной казни. Манихеи м. ш иные еретики, бывшие христианами и ставшие затем на путь ересей и толков, будут казнены мечом, — кто знает таких и не доносит о них властям, подлежит смертной казни. Если какой военачальник, или воин, или начальник общины, обязанный заботиться об этом, узнает, что кто либо уклоняется в ереси и толки, и не выдаст такого, примет смертную казнь, хоть и сам будет правоверный».

Где они, говорящие, что нельзя осуждать ни еретика, ни вероотступника? Ведь очевидно, что следует не только осуждать, но предавать жестоким казням, и не только еретиков и вероотступников: знающие про еретиков и вероотступников в по донесшие судьям, хоть и сами правоверны окажутся, смертную казнь примут.

А если кто скажет: «Это гражданские законы, а не апостольские, и не писания отцов», пусть послушает он, что преподобный отец наш Никон говорит о гражданских законах в своих Боговдохновенных сочинениях: «Потому что наклоняемый Дух Святой наполнил Божественных отцов на святых соборах, расположили они Божественные правила, которые от Духа Святого, изложили Божественные законы и слова святых и Богоносных отцов, — а святые заповеди сказаны были устами самого Господа,— так что уже в древности Божественные правила перемешались с гражданскими законами и положениями». Так была создана книга «Номоканон», то есть правило законов. Весьма сильно перемешались по божьему промыслу божественные правила с заповедями Господними и изложенными святыми отцами, а также с самими гражданскими законами, — так возникла вышеназванная книга.

Если святые отцы, бывшие на вселенских и поместных соборах и наставляемые Святым и Животворящим Духом, расположили Божественные правила, и законы, и слова святых отцов, и святые заповеди, которые от уст самого Господа, то сами же святые отцы соединили в древности со всем этим и гражданские законы. И кто осмелится их устранить или похулить, когда приняты они были Святым Духом и святыми отцами и соединены со веем Божественным Писанием?

В согласии с этим говорит и Афанасий Великий, что те, кто утверждает, что нельзя осуждать совершающих смертные грехи — еретики. <...> И все эти судившие, а сами не осужденные, были праведны, более того — избранники, избранные на духовное служение.

Вот что говорит и как поучает Афанасий Великий о совершающих смертные грехи: «Грех, который тяжелее и

страшнее всех грехов смертных, — это впасть в ересь и отвратиться от Христа», — так вот говорит этот Божественный Афанасий. Да и великий Иоанн Златоуст в своих сочинениях говорит: «Царский суд и гражданские законы обуздывают произвол неразумных людей, творящих смертные грехи и губящих душу и тело. Это же говорят и священные правила святых отцов. Услышьте, цари и князья, и помните, что власть вам дал Бог, что вы — слуги Бога. Для того приставил он вас пастырями и сторожами к вашим народам, чтобы от волков сохранили вы в целости стадо его. На свое место избрал вас Бог на земле, на свой престол возведя, посадил, милость и жизнь доверил вам, и вручила вам меч высокая десница Бога. Вы же не скрывайте в неправде истину, но остерегитесь серпа небесного, не давайте волю преступным людям, не натравливайте их, как бешеных собак, на людей правоверных. Или вот еще: если дать меч неистовому человеку, тот не только тела, но и души погубит». Почему говорит он, что не только тела погубит? Это говорится об убийцах и тех, кто творит обиды и разбои, что только тела погубят, но если говорится: «Те не только тело, но и душу губят», — то говорится это о еретиках и вероотступниках: ведь они вместе с телом губят и душу, обольщая православных еретическими учениями.

И вот что: если они совершат зло, грех падет на душу ибо, кто допускает это, то есть на царя, на князя, на правителя области. Если недостойным людям дадут они власть, опросит с них за это Господь Бог в страшный день второго пришествия Христа. Вот почему цари и властители должны заботиться о том, чтобы быть отмстителями еретикам за Христа. Согласно с этим наставляет и учит священный Иоанн Златоуст, говоря следующее: «То, что бывает по воле Бога, хоть и покажется злым, добрее всего. А то, что против воли Бога и не угодно ему, хоть и хорошим покажется, всего хуже и преступней. Если убьет кто по воле Бога, убийство это лучше всякого человеколюбия. Если и помилует кто из человеколюбия вопреки тому, что угодно Богу, — недостойнее всякого убийства будет это помилование. Не природа вещей, но Божий суд делает их добрыми или дурными». <...>

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Конец XV —первая половина XVI века. М.. 1984. С. 325, 333, 335, 337, 339. Пер. А. А. Алексеева.

16 е слово

<...> Поэтому имейте разумение, цари и князья, и бойтесь страха свыше. Ради вашего спасения написал вам: «Исполнив Божью волю, получите от него милость: вас Бог вместо себя посадил на престол свой. Поэтому царя1м и князьям следует всячески заботиться о благочестии и спасать подвластных им людей от волнения душевного и телесного. V солнца свое дело — освещать живущих на земле, а у царя свое заботиться о всех подвластных ему людях: приняв, скипетр папства от Бога, заботься, как угодить тому, кто дал тебе его: не только дашь за себя ответ Богу, но если и другие делают зло, ты, давая им волю, дашь ответ Богу. Царь по природе подобен всем людям, но по власти подобен высшему Богу. Но как Бог желает спасти всех людей, так и царь пусть хранит всех ему подвластных людей от всякого вреда душевного и телесного, чтобы исполнить Божью волю, принять от Бога с бесплотными силами вечную радость, как он сам обещал вам: «Где я буду, там и слуги мои». Воцарившись вместе с ним, будете радоваться вечно. <...>

Печатается по изданию: Св. Иосиф Волоцкий. Просветитель. Казань, 1896.

Послание великому князю

Так как, государь, по подобию небесной власти, дал тебе небесный царь скипетр земного царства силы, чтобы ты научил людей правду хранить, и отринул от себя бесовские желания. Подобно тому, как кормчий бодрствует всегда, так и царский твой многоочитый ум твердо содержит правило доброго закона, иссушая крепко беззакония потоки, чтобы корабль всемирной жизни, т. е. всеблагого царствия твоего не потопили волны неправды. Отверзи, государь, царские твои уши в нищете страждущему, и тогда обрящешь Божий слух, тебе открытый, и Божиими ныне просветленными зарями богодарственная твоя слава царская в бесконечных веках прославится и заставит забыть обладающих высшим знанием. Подобно тому, как страшное и всевидящее око небесного царя сердца всех людей зрит и мысли их знает, так и царское твое остроумие больше всех имеет силу: прекрасно управляешь благим своим царством и страшен будешь из за своего сана и власти царской, и запретишь обращаться ко злу, велишь обращаться только к благочестию. Солнце имеет свое дело: освещать лучами все творение, а царь имеет добродетели, чтобы творить милостыню нищим и обидимым. Светлее же всего того благоверный царь: солнце заходит; когда наступает ночь, царь же не позволяет злу овладеть собою, и светом истинным освещает тайные неправды. Посколько он силою всех превыше, постолько и дела его подобает освещать. Потому и ты от Бога похвален будешь, и от добросмысленых прославен, и с венцом непобедимого твоего царствия имея венец, т. е. нищим милость. Риза это нестановящая ветхой одежда, милостыни — нетленное одеяние, потому хотящий иметь любовь к нищему будет благоверно царствовать, таковыми одеяниями душу украшая и небесного царства будет сподоблен, благочестивое твое царство милостынями ограждено и молитвами утверждено непобедимо бывает против вражьего оружия.

Подобает же тебе, благочестивый царь, всякое тщание о благочестии иметь и подданных твоих от треволнения спасти,

душевно и телесно, телесное же есть треволнение — воровство и разбой, хищение и неправда, и обиды, и прочие злые дела, которые телу вредят, а не душе.

Ты ведь, державный царь, скипетр царствия принявший от Бога, соображай, как угодить давшему тебе власть: ведь не только о себе ответ дашь Господу, но и о других, которые творят зло, ты же слово отдай Богу, а другим — волю. Царь ведь естеством подобен людям, а властию — вышнему Богу. По, если Бог хочет всех спасти, так и Царь хочет спасти все подвластное ему, потому что Божью волю сотворив, примешь от Бога вечную радость и воцаришься с Ним во веки, радуясь».

Печатается по изданию: Послания Иосифа Волоцкого/ Подг. текстов А. А. Зимина и Я. С. Лурье. М.; Л.. 1959. С. 183—185. Пер. Ю. К. Бегунова.

Послание старца Иосифа
великому князю Василию на еретиков

Бога ради и Пречистой Богородицы, господарь, помоги и помечись, и промысли о Божественных церквах и о православной вере христианской, и о нас, нищих своих и убогих, потому что, государь, ты поставлен самодержцем и государем всея Руси высшей Божьей десницей. Глаголет же Господь Бог пророкам: «Я воздвиг тебя с правдой царя, и взял тебя в руки и укрепил тебя». Потому услышьте, цари и князья, и разумейте, что от Бога дана держава вам. Вас ведь Бог вместо себя избрал на земле и на свой престол вознес, посалил, милость и жизнь вручил вам. А вам подобает, приняв от высшего повеления управление над человеческим родом, православные государи, цари и князья, не только о своих пенит, и своей жизнью распоряжаться, но и все охваченное треволнением спасти и сохранить стадо Его от волков невредимым, и бояться серпа небесного, и не давать воли злотворящим людям, которые душу с телом погубляют: скверные, говорю, и злочестивые еретики. Нам же подобает из за царского своего остроумия и Богопреданной мудрости вспоминать тебя как государя и как владыку, который прежде всего подражал благочестивому и равноапостольному великому царю Константину. <...>

Да и теперь, если ты, государь, не соберешься и восстанешь на этих скверных еретиков, не разоблачишь их темное еретическое учение, — тогда, государь, погибнет все православное христианство от еретических учений, как раньше многие царства погибали таким образом: Ефиопское великое царство, и Армянское, и Римское, которые много лет пребывали в православной христианской вере, а все таки погибли. <...> Если же ты теперь, государь, не позаботишься, Бога ради и Пречистой Богородицы, как подобает государю и не начнешь, государь, как в первом розыске, сыск, то погибнет царство. Ныне тебе подобает об этом позаботиться, так как ты — глава всем. Покажи ревность благочестия твоего, чтобы видели все цари славу православного царства твоего. <...> И того ради непоколебимо и неизменно соблюдет и сохранит вышняя десница Богом поставленное твое царство, самодержавный царь и владыка <...>.

Печатается по изданию: Послание Иосифа Волоцкого.

С. 229—231. Пер. Ю. К. Бегунова.

Вассиан Патрикеев, князь инок
(1470 — после 1531 г.)

Крупный публицист «нестяжатель», в миру князь и воевода, Василий Иванович Патрикеев, происходит из рода Патрикеевых, ведущих свое начало от внука великого князя Литовского Гедимина Патрикия Наримунтовича. Отец и дед занимали высокие государственные должности при Василии II и Иване III. С 1495 г. он — боярин, член Думы. После отстранения от власти царя Дмитрия Ивановича (1497) Патрикеевы попали в опалу, князь Василий был пострижен в монахи Кирилло Белозерского монастыря под именем Вассиана (1499). Познакомившись с Нилом Сорским, становится его учеником. В своих произведениях — «Собрание некоего старца» и «Ответ Кирилловский старцев на послание Иосифа Волоцкого об осуждении еретиков», — полемизируя с «Докладом Собора 1503 г.», Вассиан доказывает, что иноки должны «сел не держати, ни владети ими, но жити в тишине и безмолвии, питаясь своими руками», т. е. своим трудом, а не за счет эксплуатации крестьян. Свою точку зрения Вассиан обосновывает ссылками на Евангелие и на «святых отцов» — основателей монашества св. Пахомия, св. Антония Великого, египетских чудотворцев. В 1509 г. Вассиан был возвращен в Москву из ссылки и стал доверенным лицом своего троюродного брата Василия III. Между 1511 и 1515 гг. он создает полемические сочинения против «осифлян», этих «непогребенных мертвецов», желателей властей и имений, — «Слово ответно птротиву клевещущих истину евангельскую», «Слово о еретиках», «Прение с Иосифом Волоцким». В них Вассиан осуждает церковное и монастырское землевладение, считая эти институции аморальными для служителей Бога. Вассиан также требует гуманного отношения к заблудшим людям, т. е. к еретикам. В «Слове ответном» запоминаются яркие картины эксплуатации черносошных крестьян монахами». Это было последовательное развитие идей Нила Сорского, но в острой форме. В 20 е годы XVI в. Василий III меняет политичсскую ориентацию и вступает в союз с «осифлянами», стлавшими к тому времени теорию теократического абсолютизма. Ученик Иосифа Волоцкого митрополит Московский Даннил добился организации в 1531 г. церковного суда над Вассианом за составление им якобы еретической Кормчей книги (1517); в последней Вассиан доказал противозаконность церковного землевладения. Вассиан был осужден осифлянами» на заключение в «каменном мешке» Иосифо Воколамского монастыря, где был вскоре замучен. Свободолюбивые воззрения Вассиана Патрикеева оказали влияние на Максима Грека, Гурия Тушина и Феодосия Косого.

ТЕКСТЫ

Ответ Кирилловских старцев на Послание Иосифа Волоцкого
об осуждении еретиков

Послание старца Иосифа из собственного монастыря, что на Волоке, государю великому князю Василию Ивановичу о юрьевском архимандрите Касьяне и прочих еретиках, о том, что одно и то же — убить ли грешника, либо еретика рукою или молитвой: потому как руками разбил скрижали Моисей, Илья пророк четыреста жрецов заколол, Финеес пронзил родича, когда тот предавался блуду с мадианитянкой, а апостол Петр молитвою низверг Симона волхва при цезаре Нероне, апостол Павел ослепил молитвой Елиму волхва, Лев, епископ Катанский, связал епитрахилью и сжег Илиодора волхва, и пока Илиодор не сгорел, не вышел епископ из огня, а другого волхва, Исидора, тот же епископ сжег молитвою при византийском цесаре, — вот из за каких доводов (что грешника или еретика молитвой ли убить, рукой ли — все одно) просим мы тебя, государя, о том, чтобы без остатка искоренил ты, государь, государским судом своим сорняк скверной ереси.

Старцы из Кириллова монастыря, а с ними все заволжские старцы привели на это послание старца Иосифа от Божественного Писания обратное — что нераскаявшихся и непокорных еретиков предписано держать в заключении, а покаявшихся и проклявших свое заблуждение еретиков Божья церковь принимает в распростертые объятия: ради грешников облекся плотью Сын Божий, и пришел он погибших сыскать и спасти. А что, господин старец Иосиф, до того, что скрижали Моисей руками разбил, то так и есть. Но когда Бог хотел уничтожить народ израильский, поклонявшийся тельцу, тогда Моисей возразил Господу и сказал: «Если уничтожишь их, Господи, то меня раньше их». И не уничтожил Бог израильтян ради Моисея. Видишь, Господин, как любовь к грешникам и преступникам смогла утолить гнев Божий. Так, господин, и пророк Илия, проявляя усердие к Богу — Вседержителю, заколол четыреста жрецов Ваала, потому что не покаялись они. Но другие покаялись, и он принял их покаяние, среди них был и пророк Авдей, удостоенный пророческого дара. Финес же, господин, пронзил оружием родича, предавшегося блуду с мадианитянкой, ибо этот грех охватил тогда весь Израиль, потому и поставлено это ему в заслугу.

А ведь тогда еще был Ветхий завет; нам же, в благодати Нового завета, владыка Христос открыл союз любви, чтобы брат не осуждал брата, а только Бог судил грехи людей, сказав: «Не судите и не будете осуждены». А когда привели к нему женщину, схваченную за блуд, сказал милосердый судья: «Кто без греха, пусть бросит в нее камень». Сам же, склонив голову, написал грехи каждого из них и так отразил поднятую на убийство руку иудеев. В Судный день каждый получит от Бога по своим делам. Если же ты требуешь, чтобы брат убивал согрешившего брата, то скоро дойдет и до празднования субботы и до всего, что в Ветхом завете, что ненавистно Богу.

И апостол Петр низверг молитвой Симона волхва, потому что при цезаре Нероне назвал себя сыном божьим коварный злодей, так что за большое коварство и зло принял от Бога заслуженный приговор. Сотвори и ты, господин старец Иосиф, молитву, и если есть недостойные еретики и грешники, то поглотит их земля. Но если принимает Бог покаяние еретика и грешника, не будешь ты услышан. А мы имеем в виду разбойника, спасшегося покаянием, и мытаря, очистившегося милосердием, и помним, что рыдающая блудница прощена и Господь назвал ее дочерью, апостол Павел ослепил молитвой Елиму волхва, потому что стремился тот отвратить проконсула от веры, но сам же апостол Павел написал: «Пусть бы мне была анафема, то есть проклятье, от Христа моего, тлелись бы только мои братья израильтяне». Видишь, госпожи, как душу свою кладет он за братьев заблудших, чтобы тлелись, и не сказал им, чтобы огнем сгорели или земля их поглотила, а могли они претерпеть от Бога и это. Вот, господин, епископ Катанский Лев, связал епитрахилью и сжег молитвой при византийском цесаре. А ты, господин Иосиф, по чему не испытаешь своей святости? Связал бы архимандрита Касьяна своей мантией, и пока бы он не сгорел, ты бы связанного его в огне держал! А мы бы тебя, из пламени вышедшего, приняли как одного из трех отроков! Пойми, господин Иосиф, велика разница между Моисеем, Илией и апостолом Петром, апостолом Павлом, да и между тобой и ими! Кто бы из них, господин, знал про великое милосердие Бога, если бы сам он не открыл его людям, принимая раскаявшегося грешника, как например, блудницу и мытаря, как того скверного Манассию, который пятьдесят два года поклонялся идолам и весь Израиль заставил жить в беззаконии, но в одно мгновенье покаялся и прощение получил? Представляешь ли, господин, сколько за пятьдесят лет погибло душ в народе израильском, чему виной был царь Манассия? Но человеколюбие Бога превозмогло преступление Манассии: в Вавилоне был он заключен в медь, ангел Господень перенес его в Иерусалим, где и прожил он остаток лет в покаянии. А апостол Петр сказал, вопрошая Господа: «Господи, если брат мой грешит, прощать ли его на дню по семи раз?» И сказал Господь: «Не скажу тебе — по семи, но семьдесят раз по семи прости его!» Такова милость твоя, человеколюбец! Слава, Господи, бессчетной щедрости твоей, по истинному приговору назван ты милостивым и бесконечно терпеливым к человеческим порокам, ведь праведных ты любишь, а грешных прощаешь — ныне и навечно.

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней

Руси. Конец XV — первая половина XVI века. С. 361—363.

Пер. А. А. Алексеева.

Прение с Иосифом Волоцким

<…> Иосиф. О том, что подобает еретиков и отступников

святителям и священникам, и всем, православным христианам не только ненавидеть, но и проклинать; царям и князьям подобает таковых в заточение посылать и казням лютым предавать.

Вассиан. Ответ. О том, что подобает еретиков святителям и всему священному собору проклинать, если они не каются, и более того, с. силой сопротивляются; царям же и князьям таковых подобает заточить и казнить, как об этом написано в этих тетрадях ранее, во 2 м слове. А кающихся повелевает Священное писание принимать на покаяние. Еели же святители не будут им разрешать покаяние, то этих святителей Священное писание повелевает из сана свести и к ереси Новата, римского попа, причесть, так как тот Новат Римский согрешившему после крещения не велит давать покаяния. <…>

4. Иосиф. Свидетельствует Божественное писание, что

одно и тоже, убить ли еретиков и отступников оружием или предать, их смерти молитвою.

Вассиан. Ответ, Если ты говоришь, что является одним и тем же, убить ли еретиков и отступников оружием или предать их смерти молитвою, то этим ты, Иосиф, вместе со своими учениками оболгал Священное писание. И мы тоже на это возражаем так: молитвою убивают святые, а оружием — по царскому повелению и по человеческому обычаю, как изложено об этом ранее в этих тетрадях, во 2 м слове. <…>

Иосиф. О том, как во второй год князь великий Иван Васильевич, всея Руси, повелел быть на Москве святителям и Нилу, и Иосифу из за попов, которые держат наложниц; а, вернее сказать, — захотел отнимать села у святых церквей и монастырей.

Вассиан <…> А о селах: не подобает монастырям сел держать — об этом написано в 3 м слове этих тетрадей. Соборным церквам и мирским повелевают Святая правила земли держать, но не епископу ими владеть, ни попам, но всем церковным богатствам ведать эконому и давать из него по докладу епископа священному собору попов, причетников церковных—всем, кому что нужно, также и нищим, и убогим, и на выкуп пленных, и всем в нищете живущим помогать. Того ради христолюбцы приносят церквам соборным мирские свои имущества и богатства. А если будет церковь кем либо обидима, то пусть избранные мстители мстят. А инокам не подобает обогащаться и владеть землями, так как они отреклись. от всего — и мир им чужой. <...>

Печатается по изданию: Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960. С. 276 277, 279. Пер. Ю. К. Бегунова.

Слово ответное против проклинающих истину евангельскую,
и об иноческой жизни, и об устроений церковном

<...> Господь ведь глаголет: «Продай же имущество твое». Разве же мы по заповедям Господним, живем? Так мы, в монастырь, постудив, от неразумия нашего, чужое не перестаем всяким образом притяжать и села, и имущество одни бесстыдно у вельмож ласково выпрашивают, а другие — покупаем. И таким образом, став хозяевами Чужого имущества, нарушив заповедь, великой правдой пренебрегаем и добродетелью, и пытаемся еще и приумножить богатство. А говорим мы о нестяжаний, о том, что надо вслед за Христом идти, с нищетою и правдою, и того забыли, "Что надо безмолвствовать и рукоделием своим и трудом питаться; по заповедям. А мы сами города беспрестанно объезжаем и на руки богатых, смотрим, различно их ублажаем, и раболепно угождаем им, чтобы могли у них принять то ли деревню, то ли серебро.

Господь повелевает: «Отдай все нищим». А мы вдруг сребролюбием и жадностью побеждаемые, живущих в селах наших убогих собратьев различным образом оскорбляем, истязаниями неправедными обижаем их, и обман на обмане и ростовщический процент на проценте на них налагаем, милость же нигде им не являем; а тех, которые не могут отдать проценты, без милости лишаем их имущества, корову и лошадь их отнимаем, а самих вместе с женами и детьми, как якобы скверных, далеко от сих мест отсылаем; других же княжескому суду предаем, чтобы подверглись они конечному истреблению. А насчет того, что нам повелено свое имущество раздать нищим и тогда мы совершенными в добродетелях будем, скажу, что мы поступаем совсем наоборот, как будто мы возненавидели свою душу и ополчились против Господних заповедей, мы их обидим и грабим, и продаем христиан, наших братьев, и бичем их истязаем без милости, уподобившись диким зверям, терзающим их тела.

Господь глаголет: «Продай свое имущество и серебро раздай нищим». А мы от многого безумия, а более всего — от бесчеловечия присваиваем имущество, нищих, превращая его в прах и удовольствие наше. <...>

О, порождение зла! Иноки, которых Господь уготовил быть светом и солью земли, повелевая заниматься малым деланием, т. е. апостольскими добродетелями, забыли все свои обеты и от всякого благоговения отказались, и из своих обителей, к старости .поседев, ушли и в мирских судах являются, иЛи с бедными людьми.ведут тяжбы о взимании Многих Сбуд под проценты, или судятся с соседями о границах своих земель и сел. <...>

Обидящие царствие небесное не наследуют! А иноки, которые обещали достичь ангельского жития и похвалялись, стать образцовыми для мирян, теперь уши свои позатыкали, не слыша евангельских и апостольских заповедей, ни того, что повелел сохранять мирянам апостол Павел. И ведут они себя недостойно. Кто же о них не восплачется? Кто одежды свои не разорвет, видя таковое помрачение, вошедшее в разум наш? Когда же вы поймете, что мы правильно рыдаем по вас и по правде вас обличаем, и что делаем это мы от духовной любви к вам и естества братолюбивого, а не от гордости и ненависти вас укоряем, как вы не по доброму о нас судите. <...>

Печатается по изданию: Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев. М.; Л., 1958. С. 257—259. Пер. Ю. К. Бегунова.

Списание против Иосифа^{^[3]}, игумена монастыря,
который на Волоке

«Одно и тоже перед Богом, убить ли грешника молитвою, либо рукой», — говорит де Иосиф. <...>

Леон епископ^{^[4]} вместе с Илиодором еретиком вступил в огонь и остался живым. А ты, Иосиф, почему же не проверил своей святости и не встал на огонь вместе с еретиком Касьяном^{^[5]} в клетке, а твой Феодосий Иконник^{^[6]} почему не встал на огонь вместе с Волком Курицыным?^{^[7]} <...>

Тогда бы ты, государь князь великий, рассудил бы о том, что Иосиф по своему злоумию говорит и пишет неправду, то есть, распространяет Наватову ересь^{^[8]}, попа Римского. <...> Рассуди о том, как Иосиф Мудрый советовал великому князю о еретиках. Ведь еретики и во время конца света считаются христианами, а Иосиф не велит им дать ни прощения, ни милости. А других еретиков велит жечь, а иных — в темницах уморить. <...>

Таким образом, Иосиф со своими епископами стяжает золото и участвует в превеликих пирах митрополита, полагая, что уже не стоит жить по Преданию, а надо есть и пить, сколько душе угодно, стяжать много добра и другим монахам и сильным мира сего тоже самое советует, и не думают они о том, что однажды ночью Бог возьмет к себе душу из тела, неподготовленную к Царствию небесному. <...>

Печатается по изданию; Ахимюк Ю. Слово на «Списание Иосифа» — памятник раннего нестяжательства//3аписки Отд. рукописей Государственной Библиотеки СССР им. Ленина. М., 1990. Вып. 49. С. 140, 141, 143. 144, 145. Пер. Ю. К. Бегунова.

Филофей, псковский инок

(ок. 1462 —после 1547 гг.)

Знаток Священного писания и патристики. Инок Псковского Елеазароюа (Треховятитсльского) 1.монастыря. Родился в сельской местности Псковской земли. Автор более 10 посланий историософского и богословского характера к великим князьям Ивану III и Василию III, великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину (ум. 1528); он также составитель

Русского Хронографа (1512) и Псковского летописного свода (1547). «Осифлянин», горячий сторонник союза церкви с великокняжеской властью, неисходно писал свои сочинения в келье. Имел репутацию смелого и нелицеприятного публициста, чье бесстрашие стало «притчей во языцех». Пользовался покровительством властей, хотя и обличал Псковскую великокняжескую администрацию за излишние поборы. Наиболее известно третье послание Филофея к Мисюрю Мунехину, имеющее заглавие «Против звездочетцев и латинян», или «О злых днех и часех» (1527—1528). В ответ на запрос адресата, Филофей весьма критически отзывается о взглядах немецкого врача астролога Николая фон Бюлова (Булева)[9]. Последний утверждал, что первенство в христианском мире принадлежит католическому Риму. Филофей противопоставил ему свою политическую концепцию, называемую «Москва — Третий Рим». Ее злободневность подтверждается тем, что в 1526 г. Москву посетили легаты Римского папы, склонявшие митрополита Даниила к принятию унии. Филофей, как и вся Русская церковь, считал невозможным принять это предложение, так как Рим потерял благодать и перестал быть хранителем правоверной веры. Он сформулировал идею перехода функции опоры христианства к Русскому государству, поскольку ни Рим, ни Царьград не смогли достойно сыграть свою роль из за нечестия, ересей и отступничества от веры, а также из за «засилья агарянского», как было с Константинополем, который завоевали турки османы в 1453 г. При этом Филофей воспользовался широко распространенной в Европе идеей «длящегося Рима». Историософский базис теории — две заповеди: во первых, миссионерская — Филофей призывал великого князя Московского обратить в христианство те народы в его царстве, которые еще не крещены, во вторых, церковная—Филофей советовал Василию III принять на себя заботу о церковных делах, считая, что митрополит Даниил неудовлетворительно пасет своих овец; при этом великий князь обязан не преступать Господних заповедей и поступать «по правде» и, конечно, защищать и увеличивать имущество церкви. В посланиях к Ивану III и Василию III Филофей подтверждает свою концепцию «Москва — Третий

Политическая теория старца Филофея «Москва — Третий Рим»^{^[10]}

Монархическое государство
Три элемента власти

Происхождение наследственное. Высокий нравственный статус носителя верховной власти

Сущность — Божественная. Скипетр получен из рук Бога.

Употребление законное

Симфония властей

Светская власть обязана: заботиться о церкви, преследовать ее врагов, назначать епископов, «не обижать святых Божиих церквей и монастырей»

Духовная власть обязана: поддерживать светскую власть силою своего авторитета

Государь

Подданные

Царь строг и справедлив, обязан заботиться о подданных

Подданные обязаны служить государю «верой, правдой и покаянием»

Будущее России

Сила и слава России равна силе и величию Рима и Византии, но эти страны погибли — «Два Рима падоша, а третий — Великая Россия — стоит, а четвертому не быть»

Рим, а четвертому не бывать». Москва — результат конечного Провидения Божьего, находящегося в гармонии со всем бывшим до того и со всем сущим. Вот почему все бывшее и сущее надо воспринимать с терпением и восхищением. А сохранившая верность православию Россия непобедима. В «Послании к великому князю Василию Ивановичу» Филофей возводит родословие русских князей к византийским императорам. Намекая на византийское наследство, как и Иларион Киевский, он утверждает, что Василий III должен править по заповедям прадедов, среди которых император Константин Великий, святой Владимир I Святославич, богоизбранный Ярослав Мудрый. Много внимания Филофей уделяет идее божественного происхождения царской власти. Царь — «веры содержатель» и «соблюдатель всех христоименитых людей», т. е. подданных. А государь, который не соблюдает заповедей и нарушает законы, не избегнет суровой Божьей кары: его царство может постичь «трус» (землетрясение), мор или потоп (ср. то же у св. Иосифа Волоцкого). Многократно в своих посланиях Филофей описывает образ идеального самодержца в традиционном ключе древнерусской политической мысли. Вопрос о «священстве» он решает в пользу светской власти, которая руководит духовными пастырями, зато последние могут говорить царям правду. Теория «Москва —Третий Рим» (см. схему на с. 33), хотя и носила церковный характер, оказала существенное влияние на политическую идеологию Русского государства XVI—XVII вв. до Петра Великого. Она нашла отражение во фресковой живописи храмов, в литературно публицистических документах вроде «Чина венчания на царство Ивана IV» (1547), в сочинениях Ивана Грозного и митрополита Макария, в документах в связи с учреждением Московской Патриархии (1589) и вокруг полемики о «священстве» и «царстве» в середине XVII в.

ТЕКСТЫ

Послание старца Филофея к великому князю Василию исправлении крестного знамения и о содомском блуде

1510—1511 гг.

Даже от вышней и от всемогущей, все в себе содержащей, деснице Божьей, которой цари царствуют и которой великие славятся и могучие, возвещают праведность твою, пресветлейшего и высокопрестольнейшего^{^[11]} государя великого князя, православного христианоксию царя и владыки всех, браздодержателя святых Божьих престолов, святой вселенской соборной апостольской церкви пречистой Богородицы, честного и славного ее Успения, который вместо римского и константинопольского владык воссиял^{^[12]}. Ибо старого Рима церковь пала по неверию ереси Аполлинария^{^[13]}, второго же Рима, Константинова града, церковные двери внуки агарян^{^[14]} секирами и оскордами рассекли^{^[15]}. И вот теперь третьего, нового Рима, державного твоего царства святая соборная апостольская церковь во всех концах вселенной в православной христианской вере по всей поднебесной больше солнца светится.

Так пусть знает твоя державность, благочестивый царь, что все православные царства христианской веры сошлись в блином твоем царстве: один ты во всей поднебесной христианам царь. И следует тебе, царь, это блюсти со страхом Божьим, убойся Бога, давшего тебе это, не надейся на золото, и богатство, и славу^{^[16]}: все это здесь собирается и здесь, на земле, остается. Вспомни, царь, того праведного, который, скипетр в руке и царский венец на голове нося^{^[17]}, говорил: «Богатству, что притекают, не отдавайте сердца»^{^[18]}, и сказал премудрый Соломон: «Богатство и золото не в сокровищнице познается, но когда помогает нуждающимся»; апостол же Павел, ему следуя, говорит: «Корень всякому злу — сребролюбие»^{^[19]},— и велит отказаться, не возлагая надежды и тем более сердца на него, но уповая на все дающего бога. Ибо вся твоя к Богу чистая вера и любовь — к Божьим святым церквам; да и еще, царь, соблюди две заповеди, ведь в твоем царстве не осеняют люди Себя правильно знамением святого креста^{^[20]}. И о них заранее провидевший это апостол Павел говорил: «Прежде писал вам, ныне же с плачем говорю о врагах креста Христова, им же конечная погибель»^{^[21]}.

Второе: наполни святые соборные церкви епископами, пусть не вдовствует святая Божия церковь^{^[22]} в твое царствование! Не преступай, царь, завета, что положили твои прадеды, великий Константин, и блаженный святой Владимир, и великий богоизбранный Ярослав, и другие блаженные святые, того же корня, что и ты^{^[23]}. Не обижай, царь, святых Божьих церквей и честных монастырей, как данных Богу в наследство вечных благ на память последующим родам, на что и священный великий Пятый собор строжайший запрет наложил^{^[24]}.

<...> Все это я написал, много и горько рыдая, и сам я, окаянный, полон грехов, но боюсь и молчать, подобно тому рабу, что скрыл свой талант.

Ибо я грешен и недостоин во всем и невежда в премудрости, но ведь и бессловесная валаамова ослица разумного поучала, и скотина пророка наставляла, так и ты не зазри о том, благоверный царь, что дерзнул я писать твоему величеству. И ныне молю тебя и вновь умоляю: все, что выше я написал, прими Бога ради, ибо все христианские царства сошлись в твоем царстве, после же этого мы ожидаем царства, которому нет конца.

Это же тебе написал, любя, и призывая, и моля благодатью Божьей, что переменишь ты скупость на щедрость и немилосердие на милость. Утешь плачущих и рыдающих день и ночь, избавь обиженных из рук обижающих. «Не обижайте,— сказал Господь, — малых сих, верующих в меня, ибо ангелы их видят всегда лик отца моего, который на небесах»^{^[25]}. «Блажен, — сказал, — призревший нищего и убогого, в день страшный спасет его Господь». Господь сохранит его. и оживит его, и ублажит его на земле, и не предаст его в руки врагов, Господь тебе в помощь.

И если хорошо урядишь свое царство — будешь сыном света и жителем горнего Иерусалима^{^[26]}, и как выше тебе написал, так и теперь говорю: храни и внимай, благочестивый царь, тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать. И твое христианское царство другим не сменится, по словам великого Богослова^{^[27]}, а для христианской церкви сбудется блаженного Давида слово: «Вот покой мой во веки веков, здесь поселюсь, как пожелал я того»^{^[28]}. Святой Ипполит сказал: «Когда увидим, что Рим осажден персидскими войсками и персы вместе со скифами идут на нас с боем, тогда несомненно поймем, что то Антихрист»^{^[29]}. Пусть же Бог миром, любовью, многолетием и здоровьем, молитвами пречистой богоматери и святых чудотворцев и всех святых — преисполнит твое державное царствование!

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века. С. 437, 439. Пер. В. В. Колесова.

Послание старца Филофея о неблагоприятных днях
и часах государя великого князя
дьяку Михаилу Григорьевичу Мисюрю — Мунехину
1527—1528 гг.

<...> Скажем несколько слов о нынешнем преславном царствовании пресветлейшего и высокопрестольнейшего государя нашего, который во всей поднебесной единый есть христианам царь и сохранитель святых Божиих престолов святой Вселенской апостольской церкви, возникшей вместо Римской и Константинопольской и существующей в Богоспасаемом граде Москве, церкви святого и славного Успения Пречистой Богородицы, что одна во вселенной краше солнца светится. Так знай, боголюбец и христолюбец, что все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, согласно пророческим книгам, и это — Российское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать. <...> Водой называют неверие: видишь, избранник Божий, как все христианские царства затоплены неверными, и только одного государя нашего царство одно благодатью Христовой стоит. Следует царствующему сохранять это с великою осторожностью и с обращением к Богу. <…>

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Конец XV— первая половина XVI века. С. 453. Пер.

В. В. Колесова.

Сигизмунд фон Герберштейн
(1486 1566 гг.)

Австрийский дворянин, словенец по происхождению, барон Сигизмунд фон Герберштейн был одним из образованнейших людей Европы. В 1517 и 1526 гг. он побывал в Московской Руси в качестве посла императора Священной Римской империи Фердинанда и его брата. Целью обоих посольств было посредничество между непрерывно воевавшими между собой Полыней и Московией в деле заключения мира. Герберштейн вел путевой дневник, который затем дополнил сведениями, почерпнутыми из русских летописей и документов.

Впервые его «Записки» были напечатаны на латинском языке в Вене в 1549 г. Сведения Герберштейна отличаются точностью. Ему принадлежит описание власти московских государей— одно из самых ранних описаний нарождающегося московского абсолютизма при Василии III (1505—1533).

ТЕКСТЫ

О власти Московских государей»

<...> Властью, которую он имеет над своими подданными, он далеко превосходит всех монархов целого мира. Он довел до конца также и то, что начал его отец, именно: отнял у всех князей и у прочей знати все крепости и замки. Даже своим ратным братьям он не поручает крепостей, не доверяя им. Всех одинаково гнетет он жестоким рабством, так что, если он прикажет кому нибудь быть при дворе его или идти на войну, или править какое либо посольство, тот вынужден исполнять вое это за свой счет. Исключение составляют юные дети бояр, т. е. знатных лиц, с более скромным достатком. Таких лиц, придавленных бедностью, он обыкновенно ежегодно принимает к себе и содержит, назначив им жалованье, но не одинаковое. Те, кому он платит в год по шести золотых, получают жалованье через два года на третий; те же, кому каждый год дается по двенадцать золотых, должны быть без всякой задержки готовы к исполнению любой службы на собственный счет и даже с несколькими лошадьми. Знатнейшим, которые правят посольства или "несут другие более важные обязанности, назначаются сообразно с достоинством и трудами каждого или должность начальника, или деревни, или поместья, однако с каждого из них государю платится ежегодная определенная подать. Им же отдаются только поборы, которые вымогаются у бедняков, если те в чем либо провинятся, и некоторые другие доходы. Но такие владения он отдает им по большей части в пользование лишь на полтора года. Если же кто нибудь находится у него в особой милости и пользуется его расположением, то тому прибавляется несколько месяцев. По истечении же этого срока всякая милость прекращается, и тебе целых шесть лет приходится служить даром. Был некто Василий Третьяк Долматов, который был любим государем и считался в числе самых приближенных его секретарей. Василий назначил его послом к цесарю Максимилиану и велел готовиться. Когда тот сказал, что у него нет денег на дорогу и на расходы, его схватили и отправили в вечное заточение на Белоозеро, где он в конке концов погиб самой жалкой смертью. Государь присвоил себе его имущество, как движимое, так и недвижимое, и хотя он получил три тысячи флоринов наличными деньгами, однако не дал его братьям и наследникам ни гроша. Подлинность этого, помимо всеобщей молвы, подтвердил мне писарь Иоанн, приставленный ко мне государем для доставления вещей, необходимых при обыденных житейских потребностях. Когда Долматов был схвачен, тот же Иоанн содержал его под своей охраной. Точно также двое братьев Василия, Федор и Захарий, которые при нашем возвращении из Можайска в Смоленск были приставлены к нам в звании приставов, утверждали, что дело было именно так. Все драгоценности, которые привозят послы, ездившие к иностранным государям, государь откладывает в свою казну, говоря, что окажет послам другую милость, а она такова, как я сказал выше. Например, когда вместе с нами вернулись в Москву послы князь Иван Посечень Ярославский и секретарь Семен, т. е. Симеон Трофимов, получившие в дар от цесаря Карла Пятого, к которому они были посланы, тяжелые золотые ожерелья, цепи и испанскую монету, и при том золотую, а от брата цесарева Фердинанда, эрцгерцога австрийского н моего государя, серебряные кубки, золотые и серебряные ткани и немецкую золотую монету, то государь тотчас отобрал у них и цепи, и кубки, и большую часть испанских золотых. Когда я допытовался у послов, правда ли это, то один из них, опасаясь выдать своего государя, твердо отрицал это, а другой говорил, что государь велел принести к себе цесарские дары, чтобы поглядеть на них. Поскольку я впоследствии слишком часто вспоминал об этом, то один из них перестал посещать меня, желая избегнуть или лжи, если он будет продолжать отрицать это, или опасности, если случайно признается. Придворные же не отрицали справедливости этого, а отвечали: «Что же, если государь пожалует нас за это иной какою милостью?» Свою власть он применяет к духовным так же, как и к мирянам, распоряжаясь беспрепятственно по своей воле жизнью и имуществом каждого из советников, которые есть у него. Ни один не является столь значительным, чтобы осмелиться разногласить с ним и дать ему отпор в каком нибудь деле. Они прямо заявляют, что воля государя есть воля Божья и что бы ни сделал, государь, он делает это по воле Божьей. Поэтому также они именуют его Ключником и Постельничьим Божьим и вообще веруют, что он — свершитель Божественной воли. Поэтому и сам государь, когда к нему обращаются с просьбами о каком нибудь пленном или по другому важному делу, обычно отвечает: «Бог даст, освободится». Равным образом, если кто нибудь опрашивает о каком либо неверном и сомнительном деле, то обыкновенно получает ответ: «Про то ведает Бог да великий государь». Трудно понять, то ли народ по своей грубости нуждается в государе тиране. то ли от тирании государя сам народ становится таким грубым, бесчувственным и жестоким.

От времен Рюрика вплоть до нынешнего государя эти государи пользовались только титулом великих князей — или Владимирских, или Московских, или Новгородских и прочая, кроме Иоанна Васильевича (т. е. Ивана III, отца Василия III. —Ю. Б.), именовавшего себя господином всей Руссии и великим князем Владимирским и прочая. Нынешний же Василий Иоаннович присвояет себе титул и имя царское, как то: великий господин Василий, Божьей милостью царь и господин всей Руссии и великий князь Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Булгарский и прочая; господин и великий князь Новгорода Низовской земли и Черниговский, Рязанский, Волоцкий, Ржевский, Бельский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондинский и прочая. Так как, кроме того, все именуют его императором, то мне представляется необходимо разъяснить как это почетное звание, так и причину ошибки. На русском языке слово «царь» обозначает короля. Ню на общем славянском языке, у поляков, чехов и всех других, на основании известного созвучия в крайнем и притом ударном слоге под словом «царь» понимается император или цесарь <...> названию «император» соответствует «цесарь» <...>.

Печатается по изданию: Герберштейн С. Записки о Московии /Под ред. В. Л. Янина; М, 1988. С. 72 75. Пер. с нем. Л И. Малеина и А. В. Назаренко.

«Сказание о великих князьях Владимирских». Ок. 1527 г.

Созданное в Московском великом княжестве при Василии III, «Сказание» выражало политическую теорию самодержавной власти Рюриковичей в первой трети ХVI в. В его основу были положены две легенды: 1) о происхождении князя Рюрика от Пруса, родственника римского императора Августа и 2) о царских регалиях, подаренных византийским императором Константином IX Мономахом (1042—1055), а именно: царского венца, или «шапки Мономаха», скипетра и державы, наплечий или барм. По своей проблематике «Сказание» тесно связано с «Посланием о Мономаховом венце» тверского инока Спиридона — Савы (1480 е годы) и с «Посланием» к Василию III старца Филофея о «Москве — Третьем Риме». Цель анонимного автора — определить место Русского государства в системе мировых держав как якобы происходящего из Римской и Византийской государственности. К названным памятникам примыкает и «Повесть о Вавилонском царстве» (XV в.), распространяющая легенду о связи московской государственности с Ассиро Вавилонской державой. На самом деле, конунг Рорик был датского происхождения (по другим данным Рюрик ободрит, внук Новгородского старосты Гостомысла – так автор считал позднее (прим. редактора)), а Мономахова легенда была полностью измышлена (первые следы см. в «Слове о погибели Русской земли»). Женитьба Ивана III, отца Василия III, на племяннице последнего византийского императора Константина XI Палеолог— Софье — Зое Палеолог (4472) явилась поводом для московских политиков считать Московского великого князя преемником власти византийских императоров, их титулов и регалий. Иван III присвоил себе византийский государственный герб — двуглавого орла (1497), иногда называл себя «царем», а Московское великое княжество — Россией. После отказа брата Зои князя Андрея от императорского титула (он продал его в 1494 г. французскому королю Карлу VIII) Иван III посчитал необходимым действовать решительно. В 1497 г. он устроил церемонию коронации своего внука Дмитрия Ивановича Мономаховым венцом с вручением скипетра и державы как якобы византийских, а на самом деле искусных изделий арабских ювелиров 90 х гг. XV в.

Через год юный царь Дмитрий оказался в опале и был заключен в тюрьму; сын Ивана III и Зои Палеолог Василий получил титул «великого князя соправителя»; впоследствии он также иногда называл себя «царем» и носил Мономахов венец. Вторая коронация этим венцом состоялась в 1547 г., и Иван IV Васильевич стал легитимным царем. С тех пор все русские цари вплоть до последнего — Николая II (1894) короновались Мономаховым венцом (ныне хранится в Оружейной палате Московского Кремля).

«Сказание» завершает на Руси политическую мифологизацию самодержавной власти от императора Октавиана Августа до великого князя Василия III, внука византийских императоров. Текст «Сказания» включается в «Чин венчания» Ивана IV (1547), в «Государев родословец» Воскресенской летописи (1555), в Степенную книгу (1563).

ТЕКСТ

Сказание о великих князьях Владимирских великой России.

О происхождении русских князей от Августа
и о венце Мономаха. Ок. 1527 г.

Из истории Ханаанской и Арфаксада, первого потомка Ноя, родившегося после потопа. По благословению отца Ноя вся вселенная была разделена на три части между тремя сыновьями его — Симом, Хамом и Иафетом. За нерадивость был Хам. лишен отцовского благословения, потому что не покрыл наготы отца своего Ноя, упившегося вином. Когда отрезвел Ной от вина и узнал, что сделал над ним меньший сын его, то сказал: «Проклят будь Хам, да будешь рабом у братьев своих». И благословил он двух сыновей своих, Сима и Иафета, которые прикрыли отца своего, не глядя на него, чтобы не видеть наготы его. И благословил он Снмова сына Арфаксада, чтобы поселился он в земле Ханаанской. И родились у Арфаксада два сына близнеца: имя одного — Мерсем, другого — Хус; они были основателями Египта. И пошли от них многочисленные потомки по родам их. Хус ушел в дальние пределы Индийской страны, и его потомки оттуда распространились на восток; потомки же Мерса распространились вплоть до нас. Потомки Иафета населили северные страны до.дальнего севера. И воцарился некто из того же рода, по имени Фарис, в Калаврийских странах и основал город во имя свое по названию Арфакс. Правнук же его, по имени Гайдуварий, был первым создателем астрологии в Ассирии, во владениях потомков Сима, а после него был Сеостр. Сей же Сеостр самым первым на земле воцарился в Египте, и по потомкам его прошло много лет. Из его рода происходил и Феликс, который обладал всей вселенной. После же Феликса, по прошествии многих лет, воцарился некий царь в Египте, происходивший из того же рола, по имени Нектанав, был он волхв, от него у Олимпиады, жены Филиппа, родился Александр Македонский. Александр был вторым властителем вселенной и обладал ею двенадцать лет, а всего он жил тридцать два года; перед кончиной он передал Египет своему полководцу Птолемею. Мать же Александрова после смерти сына своего возвратилась к отцу своему Фолу, царю ефиопскому. Фол же отдал ее второй раз замуж за Виза, родственника Нектанава. Виз же родил от нее дочь и назвал ее Антией; он основал город в Сосвенах и назвал город этот, который теперь именуется Царьградом, по имени своему и своей дочери, Византия. От Александра Македонского до Птолемея Прокаженного насчитывается двадцать два Птолемея.

У Птолемея Прокаженного была дочь премудрая, по имени Клеопатра, она правила Египетским царством вместе с отцом своим Птолемеем. И в это время Юлий, кесарь римский, послал зятя своего Антония, стратига римского, воевать Египет. Когда Антоний пришел с огромным войском посуху и по морю, чтобы захватить Египет, то Клеопатра послала к Антонию, стратигу римскому, своих послов с богатыми дарами, говоря: «Ведаешь ли, о стратиг, о египетском богатстве? Лучше с миром царствовать, чем в безумье проливать кровь человеческую». Умилосердился Антоний и взял Египет без кровопролития, и вышла за него замуж премудрая царица Клеопатра; и воцарился Антоний в Египте. И Юлий, кесарь римский, услышав о своеволии Антония, поставил брата своего Августа стратигом над воеводами и послал его с четырьмя другими, братьями своими и со всей силой римской на Антония. И, придя, Август покорил Египет и убил зятя своего Антония, а сам воцарился в Египте. Взял он и Клеопатру царицу, дочь Птолемея Прокаженного, и отправил ее в Рим на кораблях вместе с захваченными великими богатствами египетскими. Она же сказала: «Лучше мне царицей египетской умереть, чем быть приведенной пленницей в Рим» — и уморила себя змеиным ядом.

На Юлия же восстали воеводы Брут, Помпей и Красс и убили его в Риме. И вскоре к Августу в Египет пришла весть о гибели Юлия, и сильно опечалился он при известии о смерти брата. И, не медля, созвал всех воевод, и военачальников, и нумеров, и препоситов и известил их о смерти Юлия, цезаря римского. Они же все, римляне и египтяне, согласно воскликнули: «О преславный стратиг, Юлия кесаря, брата твоего, воскресить не можем, а твое величество венчаем венцом римского царства». И облекли его в одеяние Сеостра, первого царя Египта: в порфиру и виссон, и препоясали его поясом дермлидовым, и возложили на голову его митру Пора, царя индийского, которую принес Александр Македонский из Индии, и накинули ему на плечи мантию царя Феликса, обладавшего всей вселенной и дружно воскликнули громким голосом: «Радуйся, Август, царь римский и всей вселенной!»

В год 5457 (51 до н. э.) Август, кесарь римский, пошел в Египет, где царствовали правители из египетского рода Птолемеев, со своими воеводами. И встретил его Ирод, сын Антипатра, помогая ему с великой охотой и воинами, и пищей, и дарами. И Бог вручил Египет и Клеопатру в руки Августу. Август же начал собирать дань со всей вселенной. Брата своего Патрикия поставил царем Египта; Августалия, другого брата своего, поставил властелином Александрии, Ирода же, сына Антипатра, аскалонитянина, за то, что тот почтил его, поставил царем над иудеями в Иерусалиме; Азию же вручил Евлагерду, родичу своему; Илирика же, брата своего, поставил правителем в верховьях Истра; а Пиона учредил правителем в Золотых землях, которые ныне называются Угорской землей; а Пруса, родича своего, послал на берега Вислы реки в город Мальборк, и Торунь, и Хвоини, и преславный Гданьск, и во многие другие города по реке, называемой Неманом и впадающей в море. И жил Прус очень много лет, до четвертого поколения; и с тех пор до нынешних времен зовется это место Прусской землей.

И вот в то время некий воевода новгородский по имени Гостомысл перед кончиной своей созвал всех правителей Новгорода и сказал им: «О мужи новгородские, советую я вам, чтобы послали вы в Прусскую землю мудрых мужей и призвали бы к себе из тамошних родов правителя». Они пошли в Прусскую землю и нашли там некоего князя по имени Рюрик, который был из римского рода Августа царя. И умолили князя Рюрика посланцы от всех новгородцев, чтобы шел он к ним княжить. И князь Рюрик пришел в Новгород вместе с двумя братьями; один из них был именем Трувор, а второй — Синеус, а третий — племянник его по имени Олег. С тех пор стал называться Новгород Великим, и начал первым княжить в нем великий князь Рюрик.

А четвертое колено от великого князя Рюрика — великий князь Владимир, который просветил Русскую землю святым крещением в году 6496 (988). А от великого князя Владимира четвертое колено — правнук его Владимир Всеволодович Мономах. Когда сел он на великое княжение в Киеве, то начал советоваться с князьями своими, и с боярами, и с вельможами, так говоря: «Неужели я ничтожнее прежде меня царствовавших и управлявших знаменами царства великой Руси, таких, как князь великий Олег, который ходил и взял с Царьграда большую дань для всех воинов своих и благополучно домой возвратился, или как Всеслав Игоревич, князь великий, который тоже ходил на Константин град и еще более тяжелой данью его обложил. А мы, Божьей милостью, наследовали престол своих прародителей и отца своего великого князя Всеволода Ярославича, и наследники той же чести от Бога. Ныне жду совета от вас, моего двора князей, и бояр, и воевод, и от всего христолюбивого воинства, да прославится имя Святой Живоначальной Троицы силой вашей храбрости с Божьей помощью и нашим повелением; какой же вы мне совет дадите?» Так отвечали великому князю Владимиру Всеволодовичу его князья, и бояре, и воеводы: «Сердце царево в руке Божьей, а мы все в твоей власти». Тогда великий князь Владимир собирает воевод умелых и мудрых и ставит начальников над воинскими отрядами — тысячников, сотников, пятидесятников; и, собрав многие тысячи воинов, отправляет их во Фракию, область Царьграда; и завоевали большую часть ее, и возвратились с богатой добычей.

В то время правил в Царьграде благочестивый царь Константин Мономах и воевал он тогда с персами и латинянами. И принял он мудрое царское решение — отправил послов к великому князю Владимиру Всеволодовичу: Неофита, митрополита эфесского, и с ним двух епископов, милитинского и митилинского, и антиохийского стратига Антипа, иерусалимского наместника Евстафия и других своих знатных вельмож. С шеи своей снял он Животворящий Крест, сделанный из животворящего древа, на котором был распят сам Владыка Христос. С головы же своей снял он венец царский и положил его на блюдо золотое. Повелел он принести сердоликовую чашу, из которой Август, царь римский, пил вино, и ожерелье, которое он на плечах своих носил, и. цепь, скованную из аравийского золота, и много других даров царских. И передал он их митрополиту Неофиту с епископами и своим знатным посланником, и послал их к великому князю Владимиру Всеволодовичу, так говоря с мольбой: «Прими от нас, о боголюбивый и благоверный князь, во славу твою и честь эти честные дары, которые с самого начала твоего рода и твоих предков являются царским жребием, чтобы венчаться ими на престол твоего свободного и самодержавного царства. Прими и то, о чем будут тебя молить наши посланцы — мы от твоего величия просим мира и любви: тогда церковь Божия утвердится, и все православие в покое пребудет под властью нашего царства и твоего свободного самодержавства великой Руси; теперь будешь ты называться боговенчанным царем, увенчанным этим царским венцом рукою святейшего митрополита кир Неофита с епископами». И с тех пор великий князь Владимир Всеволодович стал именоваться Мономахом, царем великой Руси. И пребывал после того во все время с царем Константином в мире и любви. С тех пор и доныне тем венцом царским, который прислал греческий царь Константин Мономах, венчаются великие князья Владимирские, когда ставятся на великое княжение русское.

Во времена же царствования Константина Мономаха отлучился от Царьградской церкви и от истинной веры отошел римский папа Формоз и уклонился в латинство. Тогда царь Константин и святейший патриарх кир Иларий повелели собраться на собор в Царствующем граде святейшим патриархам — александрийскому, антиохийскому, и иерусалийскому. И по их совету благочестивый царь Константин Мономах со святым Вселенским собором из четырех патриархов, митрополитов, епископов и священников исключили имя папы из церковных поминаний и отлучили его от четырех патриархов. И от православной веры отпали и с тех времен и доныне пытают, потому и называются латинянами. Мы же, православные христиане, исповедуем Святую Троицу — Безначального Отца с Единородным Сыном и с Пресвятым Единосущным и Животворящим Духом в Едином Божестве, и веруем в нее, и славим, и поклоняемся. <...>.

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века. С. 425, 427, 429, 431. Пер. Л. А. Дмитриева.

Федор Иванович Карпов (ок. 1475 —до 1545 гг.)

Дипломат, писатель публицист. Знаток Священного писания и патристики, энциклопедист. Происходил из старинного княжеского рода Фоминских. В 1495 г был великокняжеским постельничьим. С 1508 г. — один из руководителей восточной политики Посольского приказа. С 1514 г.— член комиссий того же приказа, с 1529 г. — окольничий, с 1537 г.— оружничий и «блюститель» малолетнего князя Владимира Андреевича Старицкого, двоюродного брата Ивана Грозного.

Автор многих посланий, из которых сохранились только четыре: два — Максиму Греку и по одному — митрополиту Даниилу, и старцу Филофею. Послание митрополиту составлено в ответ на эпистолию последнего, призывавшего Карпова к терпению. Карпов строго различает терпение как церковную добродетель и как гражданское установление. Первое — уместно, а второе — нет, потому что в случае «гражданского терпения» нарушится система господства и подчинения в стране и не нужны будут ни правители, ни князья, ни цари. Такое положение вещей представляется Карпову невозможным. Он считает, что общество должно регулироваться не терпением, допускающим сильному угнетать слабого, а законом, строгим к обидчикам и исполненным милости к обиженным. Под «законом» Карпов понимает справедливые нормы общежития русского этносоциума. Он утверждает, что все отношения между людьми должны регулироваться только правовыми нормами. Религиозная мораль не должна вытеснять общественную мораль. Категории справедливости («правды») и права («закона») должны быть совмещены (Аристотель Стагирит). Соблюдение законов — основа благополучия и нравственных устоев общества. Порядок в государстве обеспечивается «грозою закона». Именно с помощью такой «грозы» государь и его подчиненные «начальники» смогут сберечь своих подданных от насилий злых людей. Законы и государство Карпов рассматривает как результат общественной деятельности людей. Все законы он подразделяет на три категории: естественные, Божественные (т. е. законы Моисея и Христа) и положительные (законы светского государства). Эта третья категория законов воспринимается Карповым на основе представления о единстве естественных и божественных законов. Карпов не допускает ни для кого оправдания с помощью религиозных категорий «терпение» и «прощение». Эта мысль напоминает аналогичное высказывание Николо Макиавелли (1469—1527), который отмечал, что христианская религия в своем учении о терпении обессилила мир и «предала его в жертву мерзавцам». Терпение же, считает Макиавеллли, ведет к погибели граждан. Вероятно, Карпов читал его сочинение «Государь» (1513), так как он — явный сторонник сословно представительной формы организации монархической власти. Соединяя царей и начальников (советников), автор создает поэтический образ согласного единства гусляра и гуслей, в то же время рисуя удручающую картину торжества порока в обществе, если нарушается закон. Общественно политические взгляды Федора Ивановича во многом близки взглядам Ивана Пересветова. Его послание свидетельствует о широкой образованности и немалой начитанности. Так, он знает «Этику Никомахову» и «Политику» Аристотеля, «Метаморфозы» Овидия. Знает он и сочинения Цицерона, о чем свидетельствует употребление им термина «дело народное». Это калькированный перевод латинского слова «respublica», что у Цицерона означало достояние членов римской курии или общины. Карпов также воспроизводит близкую Цицерону классификацию форм государства, а именно: «Дело народное» (республика) и «Царство» (монархия). «Правда — сиречь прав суд», замечает Карпов, «А неправда — преступление». Симпатии его к коллегиальному принципу управления государством очевидны.

Максим Грек называл Карпова «премудрым и пречестнейшим», а князь А. М. Курбский — «разумным».

ТЕКСТ

Послание Федора Ивановича Карпова
митрополиту Московскому Даниилу
Ок. 1539 г.

<...> Своими словами ты призываешь меня быть до конца стойким в терпении, в печалях и несчастьях моих, яснейшими советами послания твоего. И поскольку люди, скорбям подверженные, в этом мире плавают, будучи в разном положении, поэтому для времяпрепровождения я сейчас также решил нечто краткое тебе написать. И для понимания этих вещей ты правильно, как мне кажется, поставил следующий вопрос: для устойчивости дела народного, или царства, или власти важнее правда или терпение? Если мы скажем, что терпение важнее для сохранения власти или царства, тогда напрасно составлены законы. Тогда обычаи священные и хорошие установления будут разрушены и в царствах, и в правительстве, и в городах, общество человеческое придет в беспорядок, а если ко всему прочему всемогущий Бог неизвестные и тайные премудрости свои открыл кому нибудь, или всячески мудростью умудрил его, или в мыслях укрепил, или боевым духом вооружил, окажется, что все это Святой Дух совершил понапрасну. Кто может противиться Богу — помилованных

Богом нищетой или невниманием наказывать и как мы опять таки поймем святого апостола Павла поучения: «Какой воин, — сказал он, — служит когда либо на своем содержании?» То есть за царя воюет, а своим содержанием удовлетворяется, а не царским. И опять же святой апостол Иаков говорит: «Вот плата, — сказал он, — работников, работавших на полях ваших, удержанная вами, вопиет; и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа». И если крик жавших и обрабатывавших поля, не получивших платы, до слуха Господа Саваофа дошел, насколько, скажи мне, важнее те, кто великие труды совершает для царя и для царства; и кровь проливая, и самую душу отдавая, и плату малую получая. Ведь если ты установишь, чтобы с терпением жили, тогда не нужны для царства или власти правители и князья; итак, упразднится начальство, власть и господство, и будет жизнь беспорядочной; в буйстве сильный будет угнетать бессильного, пусть он терпит. И не нужны будут судьи в царстве, которые правду блюдут, потому что все разрешит терпение там, где в терпении жить будут.

Если же мы скажем, что правда необходима во всяком государственном деле и царстве к укреплению царства, согласно которой каждому человеку причитается заслуженное им, свято и праведно живется, тогда похвала терпения будет не нужна. Когда говорится «терпением вашим спасайте души ваши» — для понимания этих слов нужно знать, что духовные лица судятся так, а живущие в миру иначе. Ибо всем христианам должно быть присуще терпение и по мирскому правилу и по евангельскому учению — одним более, другим менее в зависимости от лиц, и обстоятельств, и времени. Среди монастырских братьев никогда не должно оскудеть терпение, а в мирской жизни требуется многое от подданных: иногда слуги, иногда оружие, а в другой раз кони, иногда одежды красивые, иногда другие вещи, которые приобретаются за серебро, за деньги. И если я скажу: я терплю, не имея указанных вещей, к чему приведет мое терпение? Но будет лишен такой человек вотчины, будет изгнан со службы честной, будет послан нищим на службу негодную и не подобающую его происхождению, к тому же и домашние дела сильно досаждают, потому что великим терпением обременены люди. Дело народное в городах и царствах погибнет из за излишнего терпения, долготерпение среди людей без правды и закона общество достойное разрушает и дело народное сводит на нет, дурные нравы в царствах вводит и делает людей непослушными государям из за нищеты. Поэтому всякий город и всякое царство, по Аристотелю, управляться должно начальниками по правде и определенными законами справедливыми, а не терпением. Потому что мы, люди, находящиеся в этом море великом, в котором бури губительны, нуждаемся во власти царей, которые нас в царствах и городах своих по достоинству каждого справедливо пасут, невинных защищают, страдающих освобождают, вредящих и угнетающих наказывают, а совершенно неизлечимых людей из обществ? хороших удаляют. Поэтому всяким странам и народам необходимы цари и начальники, которые должны быть наподобие гуслей музыканта Давида. Ведь как гусляр струны расстроенные приводит в согласие и стройные приятные созвучия, бряцая, извлекает из них, так глава всякого царства непослушных и зловредных грешников понуждать должен к согласию с добрыми людьми грозой закона и правды, а добрых подданных беречь своим жалованьем и положенной им милостью и побуждать к добродетелям и добрым делам дарами, и сладостными и добрыми словами, утешительными речами, злых же наказаниями делать лучше, и угрозами обличать, и от порока к добру царскими напоминаниями приводить, а ненасытных и злых, которые при лечении не хотят становиться лучше и Бога любить, совершенно истребить. Как об этом пространнее философ нравоучающий Аристотель говорит в своей десятой книге о нравах. Если же все это начальник не выполнит и не будет прилежно заботиться о своих подданных, но допустит угнетение неповинных сильными, тогда грехи и насилия угнетающего на него ложатся, и за них ответ должен он будет дать великому Судье, и если при этом сам не делается лучше, тогда за грехи тех наказывается, как и за свои, по словам апостола Павла к римлянам, первая глава: «Достойны смерти не только делающие, но и попустительствующие делающим». И «кровь его от руки твоей взыщу»,— говорит Господь в Книге Иезекииля, тридцать третья глава.

Но увы, уже в нынешние времена многие начальники о своих подданных и сиротах не пекутся, но допускают их угнетения лживыми наместниками, об охране должной порученного им стада не заботясь, под тяжким бременем терпения жить своих подданных оставляют и не учитывают, что человеческий род немощен и скорее поддается влечению чувственному, нежели правому суду разума. Поэтому должны были люди во все времена под властью закона жить: в первый период, во времена естественной жизни, под законом естественным; во второй период, во времена закона, под законом Моисея; в третий, и теперь, во времена благодати, под законом Христовым. Ибо во все времена от первого злодеяния Каина вплоть до последнего злодеяния злые люди в этом бренном мире всегда будут с добрыми смешаны, и всегда добрые будут страдать от преступлений злых. Потому законы были нужны, чтобы страхом перед ними человеческая дерзость обуздалась и чтобы спокойно существовала между негодными невинность. Для того Даны законы, чтобы не было так, что кто сильный — все может. Итак, теперь ты можешь понять, что всем сказанным мной я не хочу умалить терпение и не отрицаю, что терпение — добродетель евангельская и совершенных и святых людей, равнодушие к которой порождает вредные побуждения, а ею мы побеждаем противоположные устремления, пороки прогоняем. Ведь терпение изначально совершенным апостолам, то есть проповедникам, необходимо, так как благодаря ему они удостаиваются удела ангельского, потому что терпением проверяются избранные, как золото в горниле, очищенное семь раз, прежде чем радости небесной удостоятся. Тот, кто пожелает поистине терпеливым быть, тому необходимо мысли гордые оставить, за Христом последовать и от мира этого плыть к пристани пустынной; а кто в бурях и волнениях этого мира сможет сохранить терпение, много блаженнее будет. Из этих слов ты уже понял, что я терпения не отверг, но показал только, насколько необходимы во всяком государстве правда и законы для исправления бесчинных, по словам Павла апостола к фессалоникийцам, пятая глава, когда он говорит: «Умоляем также вас, братия, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте терпеливы ко всем». И это все делается правдой, и милостью, и истиной. Из за милости ведь предводитель и князь подданными весьма любим, а из за истины его боятся. Ибо милость без правды есть малодушество, а правда без милости есть мучительство, и оба они разрушают царство и всякое общежитие. Но милость, правдой поддерживаемая, а правда, милостью укрощаемая, сохраняют царю царство на многие дни. <...>

Об этом, владыка, наставляй и моли, чтобы с Божьей помощью так устроилось. <.. .>

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века. С. 509, 511, 513, 515. Пер. Д. М. Буланина.

Даниил, митрополит Московский
(1492 1547 гг.)

Богослов, писатель публицист. Родом из Рязани, постриженник св. Иосифа Волоцкого, ученик его и преемник, в дальнейшем игумен Иосифо Волоколамского монастыря (1515—1522), митрополит Московский (1522—1539). Сведен с митрополичьего стола князьями Шуйскими, последние годы жизни прожил в Волоколамском монастыре. «Осифлянин», идеолог тесного союза государства и церкви и неотъемлемости всего имущества церкви, особенно монастырских сел с крестьянами. Жестоко преследовал нестяжателей, организовав церковные суды над Максимом Греком (1525) и Вассианом Патрикеевым (1531). Сподвижник Василия III, он помог устроить неканонические развод великого князя с Соломонией Сабуровой и второй брак с княжной Еленой Ивановной Глинской во имя продолжения царского рода (1526). Глубокий знаток Священного писания и сочинений «отцов церкви», Даниил написал более 60 слов и посланий, из которых 16 вошли в «Соборник митрополита Даниила»; участвовал в создании Никоновской и Иоасафовской летописей, Сводной Кормчий книги (1522), а также повестей «о втором браке Василия III». В защиту имущества церкви написано «Слово о святых Божественных церквах и о возложенных Божиих стяжаниях церковных, и о восхищающих таковая и насилствуюших». Привлекает внимание «Слово к благохотящим царям, правительницам и землемериям», в котором митрополит защищает крестьян и их права.

ТЕКСТ

Слово к благохотящим царям, правительницам и землемерам

Ок. 1539 г.

<...> Премудрость Соломона гласит: «Услышьте же цари и уразумейте, и научитесь судьи во всех концах земли, узнайте властители нал многими, гордящиеся властью над многими языческими народами, что дана вам от Господа держава и сила от Всевышнего» (Премудрости Соломона. VI, 1—3).

Если в нынешнее время надо правоверных царей проверять, то среди всех народов не найдешь более правоверного царя, чем русский царь. Если же он верою правоверен, то необходимо ему без лености управлять всеми подданными своими, а не только вельможами, но и вплоть до последних своих подданных; вельможи, конечно, нужны, но они не от своих трудов питаются. А прежде всего необходимы пахари. Ведь от их трудов мы получаем хлеб, ибо об этих сих благих написано в Писании: «Богу в службу бескровная жертва приносится—хлеб и в тело Христово превращается; потом же и вся земля от царя и до простых людей от трудов тех пахарей питается. А они всегда в волнениях скорбных пребывают, так как не от одного ярма тяготу испытывают. То они оброки дают серебром, то платят ямские сборы,то иные дани. Когда же бывают царские собрания, то, что положено взять царю, с них многое сбирают. И еще на корм коней по случаю ямской гоньбы с посланиями много серебра с них взимают. Много и других пахарям обид бывает от царских писарей— землемеров, которые ездят с мерной веревкой и отмеряют царским воинам землю, и меру земли; кому какую четверть полагается, знают, а землемеры медлят и едят много припасов у пахарей. О многих мы царствах читали в книгах, но ничего подобного не встречали. <...>

У всех народов каждый человек своему властителю или царю отдает урочное от урожая своей земли, например, где плодится множество скота, там дают от скота, а где водятся звери, там дают из зверей. А здесь в Русской земле не рождается ни золота, ни серебра, ни великий скот, но по благословению Бога здесь всего лучше родится хлеб на прокормление людей. И положено дань пахарем давать царям и вельможам хлебом, одну пятую часть. Разве не достойно правоверным царям и вельможам их брать у пахарей от урожая хлебного одну пятую часть и больше ничего другого? Ведь пахари недоумевают, откуда им взять золота и серебра. А если наступают голодные годы, тогда ведь многие страдают, и таких мы видели. Разве они заслуживают такие мучения? В такие годы им удается мало заработать. А властители пахарей мучают из за серебра, которое необходимо царям, чтобы было можно раздавать серебро вельможам и воинам за службу, а не на пропитание пахарям. Пусть каждый из вельмож имеет своих пахарей ради своих нужд, и пусть они берут у каждого пахаря одну пятую часть урожая, и за то царю служат. А эти пахари пусть ничего другого из податей другим не дают: ни ямского сбора ради вельмож и воинов. А ямские сборы надо отнести за счет городов по расписанию пути от одного города до другого. Те, кто в городах покупают и продают, богатея от того, пусть они возьмут на себя обязанность. И ляжет она на стяжателей большого прибытка в городах.

И тогда всякий мятеж на землях прекратится, писари успокоятся, сборы уменьшатся, мзды неправедной не будет.

Печатается по изданию: Коваленский М. Н. Московская политическая литература XVI века. СПб., 1914. С. 79—80. Пер. Ю. К. Бегунова.

Максим Грек, инок
(ок. 1470—12.12.1555 гг.)

Богослов, книжник энциклопедист, писатель публицист, переводчик. В миру — Михаил Триволис. Родился в эпирском городе Арте в аристократической семье. В 1492 г. отправился в Италию учиться. Жил во Флоренции, Болонье, Милане, Падуе, Венеции. Учился у доминиканца проповедника Джироламо Саванаролы (1496—1498), слушал его пламенные речи в защиту республиканского строя и беднейших слоев населения. В 1502—1504 гг. был монахом католического монастыря св. Марка, затем учился в Парижском университете (Сорбонне). Наконец решил стать православным монахом, уехал в Грецию, на Афон, где постригся в Ватопедской обители под именем Максима; сочинял послания, поучения, каноны и эпитафии на греческом языке. В марте 1518 г. по приглашению великого князя Василия III приехал в Москву в качестве переводчика «Толковой псалтыри» с греческого на русский язык. Работал над переводом и составлял новые толкования вместе с Дмитрием Герасимовым, Силуяном и Власием. Тогда же выступил в защиту нестяжателей, помогал Вассиану Патрикееву в работе над «Кормчей книгой» (сводом церковных законов). Организовал в Чудовом монастыре в Кремле просветительный элитный кружок, куда вошли инок Зиновий, князья Курбский, Курлятев, Патрикеев, Сабуров, Токмаков, бояре Тучков — Морозов, Карпов и дьяк Медоварцев. Участвовал в споре с немецким врачом Николаем Булевым по астрологии и об унии церквей, где проявил себя убеждённым сторонником православия. На церковных соборах в Москве в 1525 и 1531 гг. был осужден за «протурецкую ориентацию» и как еретик за внесение в богослужебные книги «еретических учений»; заключен в монастырскую тюрьму («каменный мешок») вначале в Иосифо- Волоколамском, а потом в Тверском Отроче монастыре. На самом деле, процессы носили политический характер в интересах «осифлян». В 1547—1548 гг. благодаря нестяжателю Артемию, игумену Троице Сергиева монастыря, Максим был переведен на жительство в Троице Сергиев монастырь. Несмотря на тяжелые условия, он продолжал непрерывно писать. В последние годы жизни его советам внимали митрополит Макарий, Сильвестр Благовещенский, Адашев, князь Курбский, Иван IV, что сказалось на политике реформ «Избранной рады» и на решениях Стоглавого собора (1551). По его совету царь заводит в стране книгопечатание. В церковных кругах Максим заслужил прозвание «преподобный»; позднее старообрядцы причислили его к лику святых и составили его Житие.

Максим Грек оставил после себя около 400 сочинений, а также десятки переводов священных книг. Одна из любимых тем писателя — тема нестяжания священников и иноков — развита в статьях для Кормчей книги Вассиана Патрикеева (1517), в «Слове душеполезном зело внимающим ему», «Слове о покаянии», «Повести о тверском пожаре 1537 г.» и др. Свою нестяжательскую позицию Максим обосновывает ссылками на Священное писание, на добродетельную жизнь афонских монахов (послания Василию III и Вассиану Патрикееву), а также на ангелоподобные поступки монахов доминиканского и францисканского орденов и членов корпорации Парижского университета — Сорбонны («Повесть зело страшна и достопамятна, и о совершенном иноческом жительстве»), Максим продолжил и развил учение св. Нила Сорского о свободной воле человека, которая обусловливает ответственность за дела и поступки. В свой метод исследования он вводит такие категории, как «разум», «законы мышления», «здравый разум», «историческая правда». И они нас вводят в естественно правовые теории эпохи Возрождения. Общая концепция нестяжания развита в «Стязании о известном иноческом жительстве. Лица же стяжующих: Филоктимон да Актимон, сиречь любостяжательный и нестяжательный». Она сходна с учением св. Нила Сорского и Вассиана Патрикеева. Недопустимым старец Максим считал практику эксплуатации крестьян монастырями. Такие обители он называет «прегордыми хищниками» и обличает их а крестьян называет «беспрестаннотружающимися» и «живущими в скудости и нищете».

Свою политическую теорию Максим Грек изложил более, чем в десятке сочинений, среди которых встречаем послания к Василию III, Ивану IV, боярину В. М. Тучкову — Морозову, «Повесть об Александре Македонском», сказания «О правде и власти», «О веледушии и совете», а также такие сочинения, как «Слово, пространне излагающе, с жалостию нестроения и безчиния царей и властей последнего жития», «Главизны поучительны начальствующим правоверно» (1547 1548), «Слово о неизглаголаннем Божии Промысле, благости же и человеколюбии» (1547—1548) и др. Яркое художественное впечатление оставляет «Слово, пространне излагающе, с жалостию, нестроения и безчиния царей и властей последнего жития», в котором рассказывается о том, как путник повстречал на проезжей дороге горько плачущую женщину в черной одежде. Женщина поведала путнику о том, что ее зовут Василия, т. е. «Власть», и что она оплакивает безрадостную судьбу Русского государства. Она говорит о злодеяниях и стяжаниях царей и властьимущих и о грядущем за это наказании от Бога. В своем произведении, написанном ок. 1541 г., Максим Грек намекает на упадок государства в малолетство Ивана IV, после смерти его матери княгини регентши Елены Глинской (1538).

Мыслителя интересовали проблемы, связанные с происхождением и сущностью верховной власти, с формами ее организации и способами осуществления. Большое внимание он уделил вопросам законности в действиях законной власти, устройству правосудия в стране, определению курса внешней политики, проблемам войны и мира.

Происхождение власти, считает Максим Грек, двоякое: наследственное и выборное. Всенародное избрание правителя, по его мнению, предпочтительнее («Повесть об Александре Македонском»). Достижение престола выборным путем вполне законно. Причем он подчеркивает, что в выборах должны участвовать не только бояре и дворяне, но и «простейшие», чье мнение знать далеко не бесполезно для властьпредержащих. Авторитет великого князя Московского Максим Грек ставит весьма высоко. Он называет его «высшим царем», а Московское государство — «всевидимой, преславной державой».

Интересуют мыслителя и нравственные качества носителя верховной власти. Царь — господин над всеми людьми и потому он обязан господствовать над своими страстями и не давать волю таким порокам, как властолюбие, сребролюбие и славолюбие. Если же царь своим поведением и действиями не может поддерживать высокую честь «царева имени», то он может быть назван мучителем, а мучительство приносит позор царству и возмездие правителю. По мнению философа, такое возмездие ожидается только от Бога, а не от людей, которые не вправе прикасаться к «помазаннику Божьему».

Таким образом, Максим Грек решает эту проблему непоследовательно: критиковать действия верховного правителя допустимо вплоть до признания его правления «мучительским», но предпринимать что либо против царя людям недопустимо.

Цель или главную задачу государства философ видит в «укреплении и утверждении подвластных людей», в «устроении всех вещей живущих на земле человек». Предпочтительной формой власти он считает сословно представительную монархию, когда царь управляет с помощью «синклитских советов царских». Единоличное же тиранское правление ведет к очевидной гибели царства. В таком «синклите», или совете, должны участвовать многие благородные князья и властители, воеводы, бояре и дворяне, которым, в свое время Александр Македонский раздал в управление, «грады, волости и села». Советники же должны быть мудры и доброхотны, благохитры и крепкодушны, но не болтливы. О подобных советниках писал в XIII в. Даниил Заточник. Максим Грек всячески подчеркивает почетную роль воинства в государстве. Ведь именно воины обеспечивают мир и стабильность. Подобные взгляды развивало и правительство «Избранной рады» Алексея Адашева. Ее политика, одобренная философом, вела, однако, не к ограничению прерогатив монарха, а к объединению и координации здоровых сил нации вокруг верховного правителя. В своих сочинениях Максим Грек последовательно развивает мысль об ограничении верховной власти умными законами и суммой нравственных критериев. Кротость, правда и закон — вот необходимые основы справедливой власти. Тема законной реализации власти рассмотрена в связи с понятием «правды». Под «неправдой» он понимал нарушение закона. Закон — это властное установление, соответствующее Божественным заповедям. Суд должен основываться на законах и христианской нравственности, о которых в XII в. писали Никифор Грек и Владимир Мономах. Царь же обязан очистить страну от «всякого неправдования, разбойничества же и кровопролития, неправеднейших клеветник», с помощью именно правосудия. В «Послании к царю Ивану Васильевичу» Максим Грек отмечает, что Византия была повержена «неверными», т. е. турками османами, несмотря на наличие в стране праведной веры и благочестивых царей. Византийские императоры и вельможи, как оказалось, плохо исполняли свои гражданские обязанности и «хищаху неправедне имения подручников, призираху свои боляры... вдовицы обидимя и сироты нищая», не совершали правосудия и не наказывали преступников. Вследствие такого поведения, государство погибло от внешних врагов, потому что, не имея военной силы, не могло сопротивляться. В дальнейшем к этой же теме обратились Иван Пересветов, Зиновий Отенский, Андрей Курбский и пришли к такому же заключению.

К теме законной реализации власти относится также вопрос об организации судопроизводства. Максим Грек резко критикует лихоимство, мздоимство, произвол судей. Рассматривает он и систему судебных доказательств. Отвергая судебный поединок как несправедливый способ разрешения дел, он отдает предпочтение свидетельским показаниям и клятве. Применение закона связывается философом с оказанием милости нищим и щедрыми пожертвованиями вдовицам и сиротам. Это традиционный мотив древнерусской политической публицистики.

В «Послании к царю Ивану Васильевичу» им перечислены обязанности царя: устраивать жизнь подданных на основании хороших законов, «правдою, благостью и царским разумом», уважать чиновников, награждать воинство, слушать советы мудрых советников и духовенства. Тогда воцарится царство Правды и наступит благоденствие. Иван же будет «высшим царем».

Царь, являясь господином над всеми людьми, обладает «царской грозой». Последняя традиционно направлена на «исправление» подручников, а не на их погубление. «Гроза царская» обычно реализуется в служении «правде».

Рассматривая проблемы войны и мира, старец подчеркивает, что войны нужны только в случае «крепчайшей нужды», например, для завоевания Казани. Никто не должен, однако, подстрекать царя на войну. Царю следует иметь хороших военных советников, которые устремлены на мирное разрешение конфликтов. Он осуждает «осифлянекое» духовенство, которое своими советами толкает царя на «мужегубительные брани», и критикует агрессивные стремления некиих доброхотов, которые побуждают на расширение пределов «держав своих, друг на друга враждебно ополчающихся». Хвалит же тех царей, которые утверждают свою державу «во глубоце мире и тишине».

Однако, поскольку внешняя опасность существует, царь должен иметь сильное, хорошо обученное войско с воеводами, сотниками и тысяцкими во главе. Царь должен о нем заботиться и награждать воинов. В этом мнения Максима Грека, Владимира Мономаха и Ивана Пересветова совпадают.

Максим Грек во многом предвосхитил судебную и военную реформы «Избранной рады» и постановления Стоглавого собора. Его мысли получили дальнейшее развитие в политической мысли XVI—XVII вв. (см. ниже).

Политическое учение Максима Грека^{^[30]}

Образ правителя традиционный: милосерден, правосуден, миролюбив.

Форма власти — cословно-представительная монархия. Царь и всесословный «Вселетный совет» — выборный, ежегодно заседающий орган, с участием «простейших человек», обеспечивает «единомыслие всей земли»

Войско необходимо «на противоополение поганых воевод»

Воина хорошо содержать и нравственно воспитывать.

Державу сохранять «глубоце мире и тишине».

Власть ограничена законами: Божественными и светскими («градцкими»). Все разрешается «правдой и благозаконием»

Война допустима оборонительная

ТЕКСТЫ

Послание к великому князю Василию III
1519 г,

Благовернейшему и высшему царю и Богохранимому государю и великому князю Василию Иоанновичу всея Русии, иже во иноцех наименьший Максим Святогорский метание, еже о Господе смиренно творю.

«Всякое деяние благо и всяк дар совершен свыше есть, исходяй от Отца светов» (Иак. 1, 17)—ясно учит Боговдохновенное Писание. Иначе и быть не может. Даже Платон, первый внешний философ, от Божественного ли Писания будучи научен, или вразумлён был светом естественного разума, сначала насажденного в человеческом естестве, начало и причину всякого блага приписывает Богу, говоря так: «Действительно благ есть Бог; и Он поэтому признается виновником всякого блага, а зла нисколько Он не причинен». После первого же истинного блага, которое есть Сам Бог, имеются бесчисленные блага, достигающие нам от Него, из которых два величайшие суть: священство и царство, как утверждает великий царь Иустиниан, который говорит об этом так: «Священство и царство суть два величайшие дарования Божии человеческому роду, данные величайшим Его человеколюбием; из них священство служит к устроению дел Божественных, а царство заведует делами человеческими, промышляя о них; причем и то, и другое происходят от одного и того же начала и украшают человеческую жизнь».

Доказательством истины сих Божественных слов служат многие священники и цари, бывшие в Ветхом Завете <...>. Много таких примеров и в Новом Завете, как то: папа Сильвестр и царь Константин Великий, Григорий Богослов и царь Феодосий Великий, Иоанн Златоуст и царь Аркадий, и остальной лик приснопамятных и блаженнейших тех мужей — архиереев и царей Нового Израиля. В нашем же роде примером и доказательством истинности вышеприведенных слов служит, без сомнения, твоя Богохранимая и Боговенчанная держава, славнейшая в благочестии и добродетели, которая, собрав совершеннейшие добродетели прежде царствовавших премудрейших мужей, показывает их в себе, как бы в некотором чистейшем зеркале, испускающим всюду блистания чистого благочестия и правды. Будучи же украшен мудростию, соединенною с благочестивою кротостию, ты в Божественных всенародных и в отдельных празднествах состоишь предстоятелем и премудрейшим украшением этих торжеств. В советах же по делам управления государственного, касательно благоустройства положения подданных, также и по устройству военного положения, кто из нынешних прежде бывших царей окажется способнейшим к сему Василия Иоанновича, славного великого князя всея России? Итак, хорошо было сказано нами выше, что чудная и славная держава твоя представляет собою олицетворение вышеприведенных слов Иустиниана, так как ты имеешь при себе содержащего архиерейский престол славного во архиереях господина Варлаама, преосвященнейшего митрополита всея России, духовного отца твоей державы и всегдашнего ходатая к Богу. При вашем обоюдосогласном управлении чисто сияет благочестие, соединенное с правдою и благозаконием, так что при вас явственно исполняется реченное Божественным Давидом: «Истина от земли воссия, и правда с небеса приниче»; поэтому

«Господь дает благодать, и земля ваша даст плод свой и правда ваша пред вами приидет, и положит, стопы ваши в путь, ведущий к горнему» (Пс. 84, 12—14).

Итак, царское помазание, исходящее от первого единогб истинного Благого, как сказано выше, достигло и до твоей державы вместе с другими бесчисленными благами, которыми неоскудно наделен твой разум. Это то самое теперь подвигло твою державу к переводу Толковой псалтыри. <...>

Даруя нас твоей державе, <...> ты и возврати нас, отпустив опять к отцам нашим, чтобы и сам Христос был .твоим должником за этот твой дар, и мы могли бы и там находящимся православным поведать о том, какое видели превосходное царское твое управление.

Пусть узнают от нас и там находящиеся бедные христиане, что они имеют еще царя, который не только обладает бесчисленными народами и всем прочим царски изобилует и достоин удивления, но который и правдою и православием особенно высоко более всех прославился, так что уподобился Константину и Феодосию Великому, которым твоя держава последует. <...> О если бы и нам когда либо освободиться через тебя от порабощения нечистивым и получить свое царство, ибо все возможно и удобоисполнимо для общего всех Владыки, который, некогда воздвигнув от нижних галлов великого в царях Константина, избавил древний Рим, сильно стесненный от нечестивого Максентия! Так и ныне Новый Рим, сильно обуреваемый безбожными агарянами, да благоволит Он освободить через благочестивую державу царства твоего и да явит от. отеческого твоего престола наследника и тобою да подаст нам, бедным, свет свободы, милостию и щедротами своими! <...>

Печатается по изданию: Сочинения Максима Грека в русском переводе: Свято Троицкая Сергиева лавра, 1910. В 4 т. Т. 1. Нравоучительные сочинения. С. 186—188, 200, 202. Пер. послушника Троице Сергиевой лавры Моисея.

Послание к православным правителям об управлении
и о том, чтобы они судили богоугодно
и вместе с тем милостиво
1520 е годы

Небо и все, что под ним, украшают и освещают днем — солнце, а ночью — луна и звезды. <...> Земное же достохвальное и благочестивое царство украшает и ведет всегда к лучшему преуспеянию Богодарованная премудрость благоверного царя, растворенная всякою правдою и кротостию, попечением о подчиненных и доброхотным расположением к нам. Такую державу всё окружающие ее соседние народы и любят н почитают за ее многую правоту и за справедливость православных князей и бояр, помогающих царю в управлении и судящих без мзды. С такою державою все соседние народы желают находиться всегда в мире, по причине должного прилежания и бодрости держащего в ней царский скипетр об устройстве военной части, особенно же по причине единомыслия и дружбы между собою бояр и воевод, а этого нет ничего крепче и страшнее для врагов. Где изобилует такое согласие и сохраняется прилежно,; там обыкновенно пребывает и Божественная помощь свыше, которая подает одоление на всех супостатов. Достоверный свидетель сего есть поющий Боговдохновенный песнопевец и превосходнейший царь, который по причине великой своей праведности и кротости и ради прилежного попечения о том, чтобы всегда пребывать в повиновении Богу, сподобился назваться и быть Богоотцем, и посредством бесчисленных побед над иноплеменниками в сильных сражениях распространил и укрепил Израильское царство. <...>

Милость же и повеление Господни ни в чем ином заключаются, как в правой и благочестивой вере в Него, .в совершенной любви, соединенной со страхом Божиим, во всякой правде и милости ко всем нуждающимся и в том, чтобы судить без мзды. <...>

Итак, справедливо сказано мною выше, что нет ничего сильнее и страшнее для супостатов, чем единомыслие между собою боляр, их правда, причем они за прилежное хранение заповедей и велений Владеющего всем заслужили иметь Его своим поборником и заступником. Поэтому и в другом месте тот же премудрый царь говорит: «Не спасается царь многою силою, и исполин не спасается множеством крепости своей, хоть конь во спасение, во множестве же силы своей не спасается» (Пс. 32, 16—17).

<...> Общий вывод из всего сказанного таков: нет ничего крепче и тверже для земных царей, чем вера в Бога, любовь и надежда, — когда они не только веруют в Него, но верят и словам Его, исполняя делом святые Его заповеди. Тогда они истинно Его любят, а потому и сами будут возлюблены Им, и прославятся и возвеличатся ныне и в будущем веке. <…>

Вот я в немногих словах написал тебе, добрейший Василий, благородного корня благодарная ветвь. Знаю, что ты многому научен и весьма разумен, и немного требуешь слов для напоминания того, что может привести к совершенству во всякой правде рачителя ее и теплого ревнителя, каков ты есть. Здравствуй, о Господе.

Печатается по изданию: Сочинения Максима Грека...

Т. 2. С. 214, 215, 216, 217, 218.

Прение о крепком иноческом жительстве, где лица
спорящих суть: Филоктимон, т. е. Любостяжательный,
и Актимон, т. е. Нестяжательный
Между 1531 —1537 гг.

Начинает Любостяжательный: Скажи мне ты, который хвалишь нестяжание, и в тоже время не перестаешь обходить все города и страны для того, чтобы собирать милостыню, испрашивая ее у начальствующих и князей, что лучше: имея достаточное стяжание, жить всегда внутри обители и упражняться в пении, молитвословии и молении, или, ради стяжания необходимой потребности, всегда скитаться вне своей обители, обходить все города и страны и, приняв милостыню, радоваться и ублажать всякими похвалами подавшего, а не получив ее, советовать и скорбеть, хулить непомиловавшего, осуждать и укорять его как немилосердого?

Нестяжательный: Не спеши, возлюбленный, злословить доброту нестяжания, составляющего евангельскую и отеческую заповедь и повеление, ибо ты никак не можешь никакими Боговдохновенными писаниями доказать, чтобы много стяжание было полезно для посвятивших себя иноческой жизни, а напротив, везде найдешь, что это запрещено Боговдохновенными писаниями, так как служит инокам причиною бесчисленных зол. <...> Многостяжание далеко устраняет нас от иноческого завета, делает нас преступниками своих обетов. <...> Забыв свои обеты и вменив их ни во что, опять стараемся всегда приобретать, как и в прежней нашей мирской жизни, различные стяжания и стада всяких скотов, и скопить себе на земле посредством всяких неправд, лихоимств и беззаконных процентов множество золота и серебра, тогда как евангельские заповеди строго запрещают такие богомерзкие прибытки? Всем этим мы опять ввергаем себя в бесчисленные заботы и житейские суесловия, в тяжбы и ссоры, наравне с мирянами. <...>

Мы же, бесстыдно преступая священную Его заповедь о нищелюбии, которая есть глава всех Божественных Его заповедей и союз совершенства, как говорит святой апостол Павел, — бесчеловечно притесняем подручную нам нищую Христову братию, изнуряя их постоянно требованием обременительнейших процентов, и всякими монастырскими работами внутри и вне монастыря соделываем жизнь их горчайшею, не проявляя к ним никакой милости. Поступая так, как же мы думаем благоугодить Богу? Напротив, как избежим мы страшного того суда, когда не за великое лощение, не за бдения и продолжительные песнопения, но за одно человеколюбие и за милость к нищим будут увенчаны стоящие одесную Его? <...> Ты же какими помыслами обманываешь себя, будучи одолеваем, как всем известно, страстью сребролюбия и самолюбия? Ты считаешь за великое человеколюбие дать в долг с процентами свое серебро бедным сельчанам; таким образом, говоришь, утешаешь их в бедности. Воистину, брат, и я утверждаю, что получаемое ими от тебя взаймы серебро было бы для них немалым утешением, если бы по заповеди Божией ты давал им взаймы без процентов, и от того, кто не может уплатить по причине крайней нищеты, не требовал бы ни процентов, ни самого долга, но довольствовался бы тем воздаянием, которое обещано тебе за это от богатого Мздовоздаятеля в будущем веке, а также счел бы воздаянием те непрестанные политые потом труды бедного человека, какие он имеет и зимой и летом, работая на тебя. А теперь ты вымогаешь у него насильно и расхищаешь бедное его стижаньище, и его самого — о бесчеловечие! — или выгоняешь вместе с женой и детьми далеко из сел твоих с пустыми руками, или порабощаешь его навеки, как древний мучитель фараон сынов Израилевых. Что может быть мерзостнее и бесчеловечнее этого, брат мой? Лучше было бы, если бы ты с самого начала ничего не дал ему в долг, нежели давши, так бесчеловечно морить его за это горькое одолжение. <...>

Поэтому, добрейший, во много раз лучше и спасительнее быть нищим и вслед за Христом обходить города и страны. И если бы где и случилось подвергнуться поношению и бесчестию, потерпеть с благодарением, соблюдая заповедь Спасителя и уставы иноческого жития, нежели обладать золотом и серебром и владеть землями и селами, вопреки заповеди Господней. <...> Любостяжательный и сребролюбивый инок не может быть боголюбцем и нищелюбцем, потому что он преступает закон Божий.

Печатается по изданию: Сочинения Максима Грека...

Т. 2. С. 56—57, 60, 62—63, 70—71.

Слово о непостижимом Божьем Промысле, Его благости
и человеколюбии; здесь же и против лихоимцев
Ок. 1537 г.

<...> Рассмотрим же тщательно и поймем вполне, как проводим мы ныне свою жизнь и, познав свое окаянство и Далекое отпадение от заповедей Господа и Бога нашего Иисуса Христа, будем каяться пред ним искренним покаянием, пока имеем время. <...> Кто же эти книжники и фарисеи? Не мы ли, находящиеся во властях и начальствах? И не относятся ли эти укоры и это «горе» и к нам, которые отвергают веру? <...> Мы не храним веру в заповеди Владыки, не имем послушания им, ни суда праведного не творим, ни милости к обидимым и требующим помощи не являем, но кто принесет больше подарков, того мы и слушаем обеими ушами, будет ли тот обидчик или обиженный, и таким образом преступаем волю страшного Судии. <...>

Ныне так возобладала страсть иудейского сребролюбия и лихоимства над судьями и властителями, посылаемыми благоверным царем по городам, что они даже слугам своим дозволяют придумывать всякие неправедные обвинения против людей состоятельных, и для этого они подкидывают иногда по ночам в их дома разные предметы, а иногда — о великое нечестие! — притаскивают труп мертвого человека и подкидывают его посреди улицы, чтобы таким образом под предлогом якобы праведного мщения за убитого иметь повод привлечь к суду по делу об убийстве не одну только улицу, но и всю эту часть города и через то получить в виде мерзких и богопротивных корыстей множество серебра. Кто от начала века слышал, чтобы кто либо из неверных язычников дерзнул на такой богомерзкий способ лихоимства, какой придуман ныне нашими властями? <...>

Печатается по изданию: Сочинения Максима Грека...

Т. 2. С. 127, 128, 129.

Слово, в котором пространно и с жалостию излагаются
нестроения и бесчиния царей и властей последнего времени

Ок. 1539 г.

Шел я по трудному и многоскорбному пути, и увидел женщину, сидящую у дороги, которая, наклонив голову на руки и на колено свое, горько и неутешно плакала; она была одета в черную одежду, приличную вдовам, и была окружена зверями: то были львы, медведи, волки и лисицы. <...> Я ужаснулся этой страшной и неожиданной встрече, однако все же решился подойти к женщине и сказать ей обычное приветствие. Я спросил ее, кто она, как ее зовут, зачем сидит она у пустынной дороги и почему она плачет и сетует? И она с тяжелым вздохом отвечала мне, так говоря: «Напрасно ты затрудняешь меня, путник. Прошу тебя: проходи мимо молча, ибо мои скорби не только трудно высказать, но они и неисцелимы человеческими средставами. Не желай слышать о них, ибо никакой тебе от того не будет пользы, а напротив, ввергнешь себя в беду. К числу многих моих неисцельных скорбей принадлежит и то, что управляющие ныне мною, по причине великой своей жестокости, нисколько не принимают от своих доброжелателей полезных советов. А благодаря этому они больше, чем через другие развившиеся в них страсти, сделали меня негодною и подлежащей поруганию. Правители эти легко делаются пленниками дурных страстей. Поэтому, иди, путник, с радостью своей дорогой и не допытывайся напрасно о том. что касается меня, так как не можешь мне дать никакого исцеления или доставить мне какую либо пользу».

Я стал сильнее настаивать и упрашивать ее, чтобы она поведала мне причину своей скорби. При этом я сказал так: «Почтеннейшая! Хотя я и не могут принести тебе никакой пользы, но сама ты, поведав о своей скорби, могла бы доставить себе этим малое облегчение от гнетущей тебя болезни. Также и я, и те, которые от меня услышат об этом, получат немалую пользу. Ведь обычно люди, слышащие о злоключениях других, возбуждаются этим и поощряют себя к осторожности, чтобы не впасть в беду. <...>

«Я, о странник, начала свой рассказ женщина, одна из славных и благородных дочерей Царя всех. Создателя и Владыки, от которого всякое деяние есть благо и всяк дар совершенный нисходит на тех из сынов человеческих, которые ищут Его всякими праведными делами и чистотою жизни, того — который есть Отец всем на небе и на земле. Имя у меня не одно, но именуюсь я различно: Начальством, Властью, и Владычеством, и Господством. Настоящее же мое имя, в котором заключается все вышесказанное, есть «Василия». Это превосходное наименование я получила от Всевышнего, так как обладающие мною должны быть крепостью и утверждением для подчиненных, а не пагубой и постоянным смятением. Таково значение имени «Василия» на греческом языке, но многие, не разумея этого и недостойно поступая в отношении царского моего наименования, управляя делами своих подданных вместо царей, делаются мучителями, чем меня бесчестят, а себя ввергают в великие скорби и болезни, получая от Всевышнего достойное своего безумия возмездие».

Услышав такие слова, я пал к честным ногам женщины, поклонился ей с подобающим благоговением и стыдом, прося у нее прощения в том, что я ранее по неведению не воздал ей подобающие царям почести, и вместе с тем стал просить ее, чтобы она подробнее объяснила мне причину своей печали и сидения при пустынном пути, дабы мне яснее узнать относительно ее. Тогда она с радостным расположением обратилась ко мне со следующими словами: «Так как я вижу, что ты, о странник, ревнуя по Бозе и будучи воодушевлен нелицемерною любовью к родственному тебе роду человеческому, желаешь узнать от меня то, что касается меня, чтобы благодаря твоему прилежному изысканию, другие получили бы некоторую пользу, то слушай, и пусть тобою все истинно благочестивые и желающие благоугодить Всевышнему сподобятся получить бесконечное Его царство. Меня, дочь Царя всех и Создателя, как я сказала ранее, стараются подчинить себе все сластолюбцы и властолюбцы, но весьма мало таких, которые действительно бы радели обо мне и украшали бы меня, которые достойно Отца моего и царского моего имени устраивали бы положение живущих на земле людей. Большая же часть подчиненных мне, побеждаясь сребролюбием и лихоимством, мучают подручных себе всякими денежными взысканиями и принудительными работами по возведению многоценных строений, нисколько не содействующих им к утверждению их державы, а служащих лишь излишнему самоугождению и удовлетворению желаний их развратных душ. Это, воистинну, те самые, о, странник, коих укоряет бывший истинный мой радетель царь Давид, который говорит так: «Яко исполнишася помрачении земли домов беззаконии» (Пс. 73, 20). И хорошо назвал он их самих «помраченными земли», а дома их —«домами беззакония», как устроенные посредством неправедных истязаний и наполненные всегда всяким лихоимством и неприличным бесчинием. Отвергнув от души и мысли своей совет того же моего праведного радетеля, который завешает властям следующее: «Не уповайте на неправду, и на восхищение не желайте, богатство, аще течет, не прилагайте к сердцу», — они поработились страсти сребролюбия и лихоимства, и омрачилось неразумное их сердце, ибо Божественный свет, который просвещает всякого человека, грядущего в мир, в них погас. <...>

Таковы были все древние мои радетели, между которыми первый есть блаженный тот царь и благочестивый священник Всевышнего, приснопамятный Мелхиседек, который великого делателя страннолюбия и всякой другой добродетели — патриарх, Авраама благословил, встретив его с хлебом и вином, когда тот возвращался с победою после поражения Ходоллогомора (Кн. Быт. 14, 17—18). Мелхиседек этот, уподобляемый Божественным проповедником Павлом Сыну Божию, как не имеющий в Священном писании ни начала дней, ни конца своей жизни, толкуется прежде царь Седек, что значит царь Правды, потом царь Салима, т. е. мира. Для чего он поставил правду прежде мира? Чтобы показать, что где правда, там непременно изобилует и мир, а не наоборот, ибо многие из тех, кто наполовину со мной обручился, возлюбили мир и любят иметь мир с соседними подобными им языческими властителями, а своих подчиненных жадно поедают всякими неправедными истязаниями и лихоимством. <...>

Поскорбев обо всем этом как следовало, я попросил ее, так говоря: «Не поленись, госпожа моя, прошу тебя, еще немного поучить меня: для чего ты сидишь у этого пустынного пути, окруженная такими страшными зверями?» На это она мне ответствовала: «Этот пустынный путь образует собою нынешний последний окаянный век, уже лишенный царей благочестивых и опустевший ревнителями Отца моего небесного, ибо все теперь ищут «своих си», а не Божие, — не то того деля, чтобы прославить Его добрыми делами, благотворениями и борьбой против тех, кто постоянно старается стереть с лица земли истинную веру в Бога. <...> Несправедливо ли приравнивается пустынному пути настоящий окаянный век, а сама я, как вдовствующая женщина, одетая в одежды вдовства, сижу окруженная дикими зверями, терзаемая ими, как прежде я тебе объяснила? А что всего более ввергает меня в окончательную печаль, так это то, что нет у меня таких поборников, какие были у меня прежде, которые бы заступились бы за меня по ревности Божией и исправили бы бесчинных моих обручников. Нет у меня, великого Самуила, священника Бога Вышнего, который дерзновенно стал против Саула, ослушавшегося меня, нет Нафана, который богомудрою притчею уврачевал царя Давида и избавил его от страшного падения, нет ревнителей, подобных Илии и Елисею, не устыдившихся беззаконных мучителей, царей самарийских, нет чудного Амвросия, архиерея Божьего, который не убоялся величия царской власти Феодосия Великого, нет Василия Великого, просиявшего святынею и всякою премудростию, который премудрым своим учением навел ужас на гонителя сестры своей Валента, нет великого Иоанна Златоуста, который не потерпел обиды и не презрел теплых слез бедной вдовы, а изобличил сребролюбие и лихоимство царицы Евдоксии.

Лишенная таких поборников и ревнителей, не справедливо ли уподоблюсь я вдовствующей женщине, и сижу при пустынном пути настоящего окаянного века? Таковы мои несчастия, достойные многих рыданий! Ты же, услышав обо всем этом, молись непрестанно общему всех Владыке — Царю, чтобы Он по человеколюбию своему и неисчетной благости благоволил сказать им свое человеколюбие и благость, дабы они отстали от всякого зла и от всякой неправды, и восприняли бы правду, всякое богоугодное жительство и щедроты к подчиненным, и чтобы праведно и богоугодно управляя земною властию, получить им нескончаемое царство на небе вместе с теми, которые благочестно и богоугодно правили этою земною царскою державою, о Христе Иисусе, Господе нашем. <...>

Печатается по изданию: Сочинения Максима Грека...

С. 203—205, 206, 207, 212. 213—214.

Слово благодарственное ко Господу нашему Иисусу Христу
по случаю преславной победы над Крымским ханом,
предстательством Владычицы нашей Богородицы,
при благоверном великом князе Иоанне Васильевиче
в 1541 году

<...> Кто много раз некогда избавлял благочестивый город Константинополь от страшных варварских нашествий и осад, тот и ныне Единый, Всесильный и Непобедимый, защищая царствующую над Русскими городами знаменитую Москву, посетил наш Восток с высоты и благоверного царя и самодержца всея России — юного великого князя Иоанна Васильевича— сохранил без всякого страха и трепета правящего царствующим городом Москвою соделал благонадежным и мужественным, послав ему благопотребных мужей. Также, собрав вскоре доблестных поборников его благочестивой державы — воинов и воевод — со всех городов и вооружив их ревностию по благочестию, противопоставил их устремившемуся на нас с бешенством и с большими силами новому хану и все угрозы его, и бешенство, и неудержимое стремление быстро разрушил, как паутинную сеть. И вот он как волк, напрасно разинувший пасть, пришедший с великою гордостию и похвальбою, отогнан с великим для него стыдом и с немалою погибелью своих людей, и чего он надеялся достигнуть, в том обманулся, окаянный, и принужден сильно себя осуждать. <...>

Таковы и так велики предстательство о нас, крепкая помощь и заступление Владычицы нашей Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии, на которую по Бозе уповаем. <...> O которой радуемся и веселимся не менее, чем некогда <...> Те же самые чудеса, какие сотворены Ею некогда там, являет Она ныне и у нас, и на будущее время явит, если и мы всею душею будем на деле исполнять спасительные заповеди Единородного Сына Ее Иисуса Христа, Господа и Бога нашего, то есть будем сохранять преданную нам отцами правую веру в Него, и будем неизменно .до конца держаться любви нелицемерной от всего сердца, от всей души, от всей крепости и от всего помышления и будем любить суд, чтобы не смотреть на лицо и на мзду, и милость оказывать ко всем, вообще, нуждающимся и находящимся в бедах. Если эти три заповеди до конца сохраним со страхом Божиим, то будем, воистинну, блаженны и достославны, и для всех враждующих с нами и ненавидящих нас будем страшны. <...>

<...> Будем украшать себя всегда добрыми делами, то есть, православием и смиренномудрием, нелицемерною любовью и единомыслием между собою и друг с другом, благопокорностью и повиновением без рассуждения самому благоверному и богохранимому царю и государю нашему достохвальному великому князю всея России Иоанну Васильевичу, также и утверждающему нас со всех сторон и освящающему святыми молитвами господину преосвященному митрополиту всея России Макарию. <...>

Печатается по изданию: Сочинения Максима Грека...

С. 174, 178, 179.

Послание к благоверному царю
и великому князю всея России Иоанну Васильевичу

1547 г.

Благовернейшему и Боголюбивому царю и самодержцу всея России, славному государю и великому князю Иоанну Васильевичу, нищий твой государев богомолец инок Максим из Святой горы осмеливается низко бить челом.

Есть много таких свойств, которыми благочестно царствующие на земле уподобляются небесному Владыке, каковы суть — кротость и долготерпение, попечение о подчиненных, щедрое расположение к своим болярам, преимущественно же - правда и милость, и то, чтобы не презирать обижаемых, но с великою любовью к ним и божественною ревностию возбуждать себя к отмщению за них. Это делает начальствующих подобными Богу, и державу их не только утверждает и сохраняет в глубоком мире и тишине, но и прославляет их знаменитыми победами, низводя на них свыше помощь десницы Вседержителя, которая покоряет под ноги их всех со противных. Доказательством этого служат в Ветхом Завете следующие лица: чудный Давид, царь и пророк, и бывший после него Езекия и Иосия; в Новом же Завете более совершенном,— Константин Великий, первый христианским царь, а также Феодосий Великий и благочестивый, и внук его Феодосий, нареченный Юнейшим, и многие другие благочестивые и праведные цари, которые великою своей праведностью, благоразумием и прилежным попечением о подчиненных благо угодили Царствующему в Вышних, всегда пребывали в глубоком мире и тишине, и получали славные победы над варварами, будучи покрываемы и укрепляемы всемогущею десницей Всевышнего, И это так!

В человеческой жизни существует множество различных художеств, искусств и высоких санов, и каждый человек постоянно заботится и старается всей душой достигнуть совершенства в том, чего он пожелает, будет ли то художество, или искусство, или высокие положения, и при этом в пример себе ставит тех, которые раннее некогда достигли совершенства в чем либо из сказанного, желая и сам также удостоиться получить такие же похвалы, и чтобы быть в славе у всех в последующие времена. Ты же, благочестивейший и до стохвальный самодержец всея России, которому вверен самим Всевышним скипетр славного царства — кого другого можешь поставить себе всегда в образец, как не самого только Царствующего на небесах?! Ты чтишь святые заповеди Того, который поставляет царя и оставляет его, который «воздвизает от земли убога, и от гноища возвышает нища посадити его с могущими людей, и престол славы дал в наследие им» (1 Кн. Царств 2, 8). Если на Него одного возложишь все свое упование и по Его спасительным заповедям и законам будешь устраивать вверенное тебе царство, и будешь всегда творить суд и правду посреди земли, как написано в Писании, то будешь блажен не только в будущем, но и в настоящем веке: ибо всегда будешь сохраняем Им во всякой безопасности, в мире, в здравии, в славе, в разуме духовном, благословляемый всеми. Ничего не предпочитай правде и суду Царя Небесного, Иисуса Христа, Господа и Бога твоего, ибо ничем другим не возможешь так благоугодить Ему и привлечь Его милосердие и благотворение на твою богохранимую державу, как твоею правдою к подданным и праведным судом, также щедротами и кротостию ко всем вообще неимущим. Хороши воистину и весьма спасительны молитва и пост, ибо постом погашаются и умерщвляются плотские страсти и очищается ум, молитва же соединяет трезвенно молящегося с Богом, духовно присвояет Ему и делает Богоподобным. Но если при этом будет недоставать вышесказанных добродетелей, то это не имеет перед праведным Судиею никакого значения, ибо сказано святым Божиим пророком Осиею как бы от лица Божьего: «Милости хощу, а не жертвы», и «уведения Божьего, нежели всесожжения» (Осия. 6, 1). И опять: «Не всяк глаголяй ми «Господи, Господи» внидет в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего, иже есть на небесах» (Ев. Матф. 7, 21).

Видишь, благочестивейший государь, как он ясно не одобряет того, кто думает одной молитвой благоугодить Богу! Почему же так? Да потому, что сам Он есть по естеству весь благость, весь правда, весь милость, весь щедрость ко всем, вообще живущим на земле. Таким же Он желает быть и в царствующих на земле, ибо царь есть не что иное, как живой и видимый, т. е. осуществленный, образ самого Царя Небесного, как сказал и некоторый еллинский философ одному царю: «Получив в управление царство, будь достоин его, ибо царь это одушевленный и живой образ Божий». Нет более угодной пред ним молитвы и лучшего приношения, чем хранение и исполнение святых Его заповедей, ибо сам Господь говорит: «Имени заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя; не любяй мя, словес моих не соблюдает» (Ев. Иоан.

14, 21, 24). И опять: «Вы други Мои есте, аще творите, елик а Аз заповедую вам» (Ев. Иоан. 15, 14).

Постарайся же, о благочестивейший государь, быть другом Царя и Владыки всех, Иисуса Христа и Бога твоего, и человеколюбием и благостию, и правосудием прославь Его на земле чрез земное и временное это начальство, чтобы и Он соответственно прославил тебя Божественною своею славою на земле и на небесах, как сам обещал через пророка, так говорящего: «Прославляющие Мя прославлю, а бесчестящие Меня обесчестятся» (1 Кн. Царств. 2, 30).

А как возможешь прославить Его и угодить Ему во всем,— об этом прочитывай чаше Послание блаженного Фотия, патриарха Цареградского, которое он писал к болгарскому царю Михаилу. Там найдешь великую премудрость, и, если послушаешься его, получишь великую пользу.

Благочестивейший государь и самодержец! Я должен высказать перед царством твоим всю истину, а именно, что бывшие в последнее время, у нас, греков, цари ни за что иное преданы были общим нашим Владыкою и Творцом уничтожению и погубили свою державу, из за их великой гордости и превозношения, иудейского сребролюбия и лихоимства, вооружившись которыми они неправедно грабили имения своих подчиненных, презирали своих боляр, живущих в скудости и лишении всего необходимого, и обиду вдовиц, сирот и нищих оставляли без отмщения. За все это и тому подобное пришел на нас, окаянных, гнев праведного Судии; теперь мы скитаемся, будучи оставлены, в голоде и жажде и в наготе, и находимся у всех в поношении и гонении. И это мы терпим по справедливости. <...>

Так случилось с нами, бедными, за беззакония наши и такой постиг нас конец праведным судом Божиим. Ты же, благочестивейший царь и государь, не последуй сему, но как научен ты самим Всевышним и Его спасительным законом и заповедями, так и устраивай потребное и полезное для своих подчиненных со всякою правдою и благостию, и царским разумом. Состоящего при тебе преосвященного митрополита и боголюбивых епископов сподобляй всякой чести и береги их как ходатаев к Богу и к людям, непрестанно молящихся о твоем Богохранимом царстве, и святыми своими молитвами умилостивляющих небесного Владыку, когда мы как люди прогневляем благость Его разными своими грехами. Так почитай их и береги, а они будут советывать тебе на пользу твоей Богохранимой державе, о том слушай их, ибо слушая их, слушаешь самого Спасителя и Царя твоего Иисуса Христа, по Божественному Его определению.

Видишь ли, благочестивейший государь, куда восходит оказываемая Боголюбивым архиереям честь, также как и бесчестие! Страшно это слово, о благочестивейший государь, и достойно всякого хранения и соблюдения, если оказываемое нами архиереям послушание угодно и самому Всевышнему. Поэтому и блаженный Павел повелевает нам, так говоря: «Повинуйтесь наставникам вашим», так как они должны будут дать за вас ответ, «да с радостию сие творят, а не воздыхаюше, несть бо полезно вам сие» (Евр. 13, 17). Также и находящихся у тебя знатных князей и бояр, и знаменитых воевод, и храбрых воинов — почитай и береги, и щедро их награждай, ибо, обогащая их, ты свою власть со всех сторон ограждаешь и укрепляешь. Обиды вдов и сирот, и убогих горькие слезы не презирай, ибо такое презрение и нерадение о них неполезно для твоей державы. Никакое другое наше прегрешение так не прогневляет неисчетную благость Всевышнего, подвигая Его на отмщение за обиженных, как написано святым царем и пророком Давидом: «Страсти ради нищих и воздыхания убогих, ныне воскресну, глаголет Господь» (Пс. 11,6) <...>

Не за что другое возвысил преблагий Бог царство Кира, царя Персидского, хотя он был нечестивым идолопоклонником, как только за великую его правду, за кротость и милосердие его к своим подчиненным, которые поэтому называли его своим отцом. И настолько Бог узнал и почтил его добродетель, что благоволил назвать его «Своим Помазанником», как узнаем мы в книгах, повествующих об этом. Также: не за иное какое прегрешение предал Господь разорению царство Седекии и Иехонии, царей Иерусалимских, хотя они, отчасти, были и благоверными, как только за их всяческое беззаконие сатанинскую гордость и богомерзкое лихоимство, ибо сказано в Писании: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать». <...>

Печатается по изданию: Сочинения Максима Грека...

С. 219—224.

Послание к царю Ивану IV
1551 г.

<...> Пусть исчезнут из всякой благоверной мысли лицемерие, ложь и зависть, а истину и праведность нрава пусть

возлюбит каждый. А знаменитые и достохвальные поступки царствующих благоверно так, как Богу угодно, не обойдет молчанием и забвению не предаст, но пусть похвалит их сам, другим воспоет и объявит так, чтобы прославился Царь царствующих и Господь господствующих, от которого, по Божественному апостолу, устроена вся имеющаяся на земле власть, в том числе и твое царство достойнейшее и светлейшее, т. е. то, которое досталось твоему благоверию по многолетнему отеческому жребию, благочестивейший самодержец всея Руси, государь князь великий Иван Васильевич, тот, которому вручена эта власть от Всевышнего Богоначалия. Правишь ты со всякою правдою и правосудием, очищая власть премудрей шими решениями и распоряжениями от всякого разбойнического насилия и от кровопролития неправеднейших, и от бессовестных клеветников, и от волшебных прельщений, и от всяческих сатанинских игрищ чувственных бесов, слуг Антихристовых, пленяющих души праведных во всяких богомерзких пороках. <...>

О твоем царcтве так говорится в пророческих молитвах: «Боже суд свой царю нашему дал и правду свою сыну цареву, чтобы судил людей твоих по правде, и нищие твоим судом избавлялись бы от творящих насилия и люто насильствующих!»

Поэтому никто столь не готов и не усерден так, как избранный Тобою царь и защитник наш в помощь обидимым и отмститель насильствующим. <...>

Успокоилась земля в древности, как мы слышали, при славных царях Александре Македонском и Августе Кесаре. Успокоилась и ныне от различной злобы и неправоделания земля наша, велеименитая страна всей Руси, при тебе, благовернейший самодержец наш, управляемая предобрейшими твоими премудрыми размышлениями и распоряжениями, на которые мы возлагаем нашу надежду, уповая на совершенный мир как на опору благоверной державы твоей славных князей и вельмож, возлюбивших всякую правду, повинующихся твоим праведнейшим уставам и повелениям, взирающих на твое человеколюбивое расположение как на доброту одушевленную и образ самой Божественной благодати, которой невидимо озаряем сверхмудрый и быстрейший ум твой царский. Всех ты превосходишь и одолеваешь как царским саном, так и разумом и премудростью Божественной и благостью ко всем требующим твоей благолепной помощи царской, которой, наверное, сподоблюсь получить и я, окаянный, несмотря на то, что годами я довольно обременен и опечален различными обстоятельствами и, подобно ладье в пучине морской, обуреваемый беспрестанно всякими треволнениями <...>

Печатается по изданию: Ржига В. Ф. Опыты по истории русской публицистики XVI века. Максим Грек как публицист// Тр. Отд. древнерусской литературы. Л.. 1934. Т. 1. С. 118, 119. Пер. Ю. К. Бегунова.

О правде и милости

Благолепным украшением для неба днем служит само светлое солнце, которое ежедневно проходит по нему и освещает всю подсолнечную, ночью же украшением для него служит луна, когда находится в полноте своей. А для благочестивого царя боголепным украшением и светлым венцом для царской головы служит само незаходимое солнце правды — Иисус Христос, который постоянно просвещает и освещает царский ум и душу лучами милости и всякой правды, и кротости, ради чего царь всеми подчиненными ему прославляется, восхваляется и любим бывает как отец своими детьми, и утверждается он молитвами, воссылаемыми о нем к Всевышнему, и во всем, чтобы он ни делал или замышлял доброго, получает он помощь от Бога и не лишается желаемого и отовсюду бывает утверждаем ненарушимом миром до самой своей зрелости и старости. И что может быть лучше этого, потребнее и нужнее для благочестивых царей и государей? Такового прекрасного и спасительного венца пожелайте себе все, находящиеся на высоких должностях и в царских достоинствах, чтобы получить вам горнее бесконечное царство.

Печатается по изданию: Сочинения Максима Грека...

Ч. 3. С. 156.

О великодушии и совете

Из всех птиц превосходнейший есть орел потому, что особенною силою своих крыльев подымается на недосягаемую высоту. Из всех же обитающих на земле и владеющих землею самым уважаемым считается тот царь, который управляет своим царством при помощи мудрых советников и великодушных воевод и с ними вооружается против супостатов.

Печатается по изданию: Сочинения Максима Грека...

Ч. 3. С. 157.

Повесть об Александре Македонском

Александр Македонский был царем великим и славным, когда все государи Греческой земли, сговорившись, единогласно избрали его царем и государем над Греческой землею и послали его воевать против Персидской державы. И когда собралось очень много благородных государей и князей, и властителей, Александр, увидев их усердие и готовность сложить свои головы за Отечество, то есть за избавление Греческой земли от частых нападений персов, похвалил их и решил все свое Македонское царство, т. е. города, волости и села, и все поместья раздать им без разговора. Все властители удивились и сказали ему: «Царь Александр! Ты всё своё нам роздал, а себе, государь, что оставляешь?» И отвечал он им: «Себе я оставил надежды, т. е. то, что впредь добуду вашими трудами и подвигами. Это себе я и оставил!»

Такому подобает быть всякому преславному государю и воеводе известному: воинолюбцу, а не, самолюбцу, подвиголюбцу и трудолюбцу, а не ленивому и пищелюбивому. На полях сражений он должен вместе со своими воинами поселяться в шатрах, а не в теплых и прекрасных хоромах с банями, если государь воистину желает всячески укреплять свое государство, а своих недругов хочет усмирять.

Печатается по изданию: Ржига В. Ф. Опыты по истории публицистики XVI века. Максим Грек как публицист... С. 119—120. Пер. Ю. К. Бегунова.

Зиновий Отенский, инок
(ок. 1500—1588 гг.)

Писатель публицист, знаток Священного писания. Родился в Новгородской земле, постригся в Московском Чудовом монастыре, был членом кружка Максима Грека. В 1531 г. после суда над Максимом Греком был сослан в Новгородский Отень монастырь на Ильмень озере. Там он много лет писал. Известны его послания дидактического характера, похвальные слова новгородским святым Никите, Ионе, Зосиме и Савватию, св. Ипатию Гангрскому, черниговским святым Михаилу и Федору, Житие св. Иосифа Волоцкого и др. В одном из посланий 1534—1536 гг. к псковскому великокняжескому дьяку Я. В. Шишкину Зиновий обращается к теме «праведного суда», что роднит его с Иваном Пересветовым. В двух больших сочинениях — «Послание многословное» (1560) и «Истины показание к вопросившим о новом учении» (после 1566) — Зиновий обличает русскую ересь арианского толка Феодосия Косого. Состоящее из 56 глав «Истины показание...» построено в виде бесед с тремя крылошанами из Старой Руссы и одним новгородцем, по имени Захарий Щечкин. Одной из тем бесед была тема «нестяжания». Отенский инок защищает систему иерархии мира, утверждает необходимость для церкви и монастырей иметь собственность ради спасения душ людей, славословит монахов как своего рода «средневековую интеллигенцию» (см. «Послание многословное»). Пространно излагает он свои политические взгляды в «Истины показание...». Они противоположны взглядам еретика Косого, отрицающего всякую власть, социальное неравенство и частную собственность. По своей социальной ориентации Зиновий примыкает к правящему классу феодалов, по мнению которых подневольный люд, якобы пребывающий в скудости ума, пьянстве, объедении и нечистых помыслах, вызывает презрение. И когда среди подобных людей распространяется утопическая социальная ересь Косого, Отенский инок возмущается и ополчается на уравнителей. Он полагает, что причины брожения среди простолюдинов заключены в пороках современной действительности, в греховности людей. Потому он резко критикует некоторые действия властей как в области политической (неправый суд) (см. «Послание к великокняжескому дьяку Я. В. Шишкину»), так и в области экономической (политика цен, налоги и т. д.). Зиновий пишет, что властьпредержащии не желают «разумевати убожества, ни разсуждати обнищания, ни самыя смерти вменяти» и даже в экстремальных ситуациях, когда наступает голод, сопровождающийся эпидемиями, когда становится некому обрабатывать землю, даже тогда земские правители прежде всего думают о том, как бы нажиться на народном бедствии, и увеличивают налоги. Зиновий обвиняет правящий класс в отсутствии гибкости, считая, что богатый, неприемлющий нищеты, не может быть справедливым законоположником . А у простой чади все эти обстоятельства способны вызвать гнев, ярость и злобу.

В политико юридических воззрениях Зиновия наблюдается близость к Максиму Греку, а именно: в его доктрине содержится развернутое обоснование обязательности власти. Писатель считает в «Истины показание...», что не может быть «безцарных людей», отказывающихся от всякой власти, ибо «крепость, покой и тишина» обретаются только в государственном состоянии. Люди по своей природе должны иметь начальников, так как «несогласие всяко и разстояние — знамение есть безначальства».

При определении цели государства Зиновий близок к Аристотелю («Политика»).

Образ наилучшей формы правления Отенский инок выводит из анализа одного тринитарного сюжета: явления Бога Аврааму у дуба Мамврикийского в образе трех ангелов. Он полагает, что Бог в этой аллегории показал «равночестие и вкупемыслие <...> два мужа были с третьим <...> сопрестольны и соповелительны». И они «не восхищали на себе Божьего сана <...> такоже и синклиты перед царем». Синклиты это советы. Вывод: царь превосходит своим саном советников, но должен заседать с «синклитами» как Бог с ангелами, потому что Бог един в трех лицах. Причем Бог в «сопрестольниках» не видит «рабов», а только равных себе. Это на деле сформулированная еще Максимом Греком идея сословно представительной монархии из старейших мужей городов, «синклитов», «честнейших сановников», воевод и воинов. Это написано было им в 1566 г., когда соборная форма власти уже существовала (с 1547), но временно не действовала в период, опричнины 1564—1572 гг. Зиновий предупреждает, что власть крепка там и тогда, когда «властвующие царие имут синклиты и епархии» и судят по закону. Если же царь не соблюдает этих требований, то он уподобляется тирану; Осуждение же тиранической формы правления тесно связано с проблемой законной реализации власти «по правде», как у Пересветова и Курбского. Мыслитель использует здесь антитезу, предложенную Максимом Греком, о завоевании Византии «худым и малым языком», т. е. турками османами. Он объясняет падение Византийской империи тем, что греки, имевшие великое внешнее благочестие, но «дел христианских не снабдеша, суда бо не взыскаша и праведного суда не судиша, вдовицы и сироты оставиша хотящим озлобляти их и милости подручным не сотвориша, и злата на владомых собирати не престаша, и обидимых из рук обидящих не отомстиша».

Итак, если «правды» в царстве нет, то оно погибнет. Подобною же концепцию в середине XVI столетия развивал Иван Пересветов. Так заканчивается логическое развитие концепции Илариона о Законе как ступени нравственного совершенства, обеспечивающего исполнение заповедей Божиих и достижение «правды»: «Закон пестун наш бысть, приводя всех ко Христу».

Отенский инок повторяет стройную систему классификации законов, предложенную еще св. Иосифом Волоцким: 1) законы Божественные — заповеди Бога, святоотеческие писания и постановления вселенских соборов; 2) законы светские, т. е. властителей и царей; 3) текущее или положительное законодательство. Последняя группа законов имеет источником историческую практику людей, опосредованно выражающих волю Бога и высшие нравственные принципы. Зиновий полагает, что все основное было изложено еще греческими философами Зеноном и Платоном. Он настаивает на том, что соблюдение законности является главной обязанностью царя. Царь же осуществляет и правосудие по «правде». Поиски «правды» характерны для многих русских мыслителей. Так в «Слове о правде и неправде» (вторая половина XV в.) утверждалось, что «приняли люди неправду, а правду отринули». И потому следует отказаться от всего, что приводит к «неправде», а именно: от богатства, славы, власти, почестей, обладания пищей, одеждой, рабами, селами, садами и домами и заняться поисками Божественной Истины. Каждый из публицистов вкладывал в понятие «правды» конкретное содержание. В идеале Ермолая — Еразма— «правда» состоит в труде и в отказе от присвоения результатов чужого труда, у Карпова и митрополита Даниила — в протесте против рабского состояния человека, у Пересветова — в практическом претворении евангельских заветов Христа в светском производстве, как у Магмета султана. К теме праведного суда Зиновий обращается и в «Послании к великокняжескому дьяку Я В. Шишкину», и в «Похвальном слове св. Ионе». Великокняжеский дьяк критикуется им за неправедный суд: волокиту и отказ от приведения сторон к крестному целованию. Главное требование мыслителя — справедливый и скорый суд, исключающий мздоимство, мировую сделку, лжесвидетельство, и так называемый «Божий суд», или «поле». Интересна и трактовка темы «милости виноватому» в том случае, если преступник покается.

Особое место занимает у Зиновия тема ценности книжного знания и его роли через разумное использование при наличии доброй воли и послушания. Осуждение Отенским иноком произвола властителей звучало смело в век тирании и жестокостей Ивана Грозного и оно оказало влияние на дальнейшую судьбу политической мысли в России, особенно в эпоху Смутного времени, когда на авансцену истории вышел трудовой народ.

ТЕКСТ

Месяца сентября в 11 й день перенесение мощей
преподобных отцов наших Сергия и Германа,
Валаамского монастыря начальников.

1551 г.

<...> Ангельская жизнь на небесах свет показывает, а священническая и иноческая жизнь добрая являет образ ангела на земле верным людям. Потому, мы умоляем вас, возлюбленные отцы и дорогая братия, покоряйтесь благоверным царям и великим князьям русским и во всем им помогайте, и Бога за них молите как о самих себе и больше себя, так как ради такой молитвы и мы помилованы будем. И доброго государям своим во всем пожелайте, чтобы можно было за них достойно сложить свои головы, и за православную веру нашу, и пусть ни один волос не упадет с голов наших за такую к Богу добродетель. Богом ведь свыше передана власть помазаннику— царю и великому Богоизбранному князю. А благоверным князьям русским более других Богом дана власть над всеми, особенно царю, так как за весь мир царства их в этом веке ответственен праведный и страшный Царь Небесный Христос Бог наш. Он много с них спрашивает и к ответу всех поставит, а также после учинит общий суд всему миру и каждому воздаст по заслугам за дела его.

Трижды добро, возлюбленные отцы и братья, честно и похвально перед Пречистою нашей Богородицей и Приснодевой Марией и перед ликами святых от Бога мзду воспринять. Иноков нельзя ни прогневить, ни осудить, а надо почитать их честно, и милостыни им давать, и обители сооружать для прибежища инокам, а христианам на душевное спасение. А от иноков ничего нельзя принимать в свои дома, кроме прощения и благословения, то есть от Бога уготованную всем от них помощь. А царям и великим князьям надлежит всякие дани свои милостиво собирать и всякие дела решать милосердно со своими князьями и боярами, и с прочими мирянами, а не с иноками. Царь — милосердный человек. Это он милость показал миру, уподобившись милостивому Богу. Также милостивому надо быть каждому друг к другу и давать инокам все, кроме волостей с крестьянами. Подобает инокам принимать все годовые урочные милостыни, а также священническому чину и нищим. А иные святые собирали себе все для еды, а не на весь свой век делали запасы пищи. Также надлежит поступать всем инокам, всегда и везде, от первого до последнею. А вотчин и волостей с крестьянами не подобает инокам давать, иными словами говоря, инокам душевредно обременять себя мирскими суетами, так как иноки отреклись от всего мирского по своей воле, как им и подобает. А царям иноков селами и волостями с крестьянами не подобает жаловать, так как не похвально царям такое дело творить. Таковые воздержатели, т. е. монахи, сами царство содержать не могут и отдают мир свой, Богом им данный, как бы поганым иноземцам в подначалие. Бог же повелел царям царствовать и мир содержать, и поэтому цари в титулах пишутся самодержцами. Таким царям не годится писаться самодержцами, так как они не сами правят царством со своими приятелями, князьями и боярами, но вместе с непогребенными мертвецами, т. е., с иноками, и с мертвецами якобы такой царь беседует. Лучше степень и жезл, и царский венец отдать и не иметь царского имени и престола царства, чем отвращать иноков мирской суетой от душевного спасения. Царское к инокам немилосердие и душевредство, и бесконечная погибель наступает, когда инокам дается княжеское и боярское мирское жалованье и даже волости с крестьянами, как воинам. Не с иноками повелел Господь царю править царством, городами и волостями, а с князьями и боярами, и с прочими мирянами. А инокам Господь повелел за царя и за великих князей смиренно Богу молиться.

А царю не подобает простецки с советниками совет держать о всяком деле, а с привлечением святых Божественных книг вроде «Повести об Иосифе Прекрасном». Многое множество раз, без числа, цари простотою своею отвращали иноков от душевного спасения и вводили их в великую и бездонную пагубу из за иноческого к царю ложного челобития. <...>

Подобает царю крепко попечительствовать о пастве и о войске своем, ибо станет он к ответу перед Всевышним Царем. Многие ведь глаголют в мире, что самовольного человека сотворил Бог на весь свет. Но если бы самовольна Бог сотворил человека, то он бы не поставил столько! царей и великих князей, и прочих властей в мире, он не разделил бы одно государство от другого. Сотворил Бог благоверных царей и

великих князей, и прочий власти ради воздержания мира сего от погибели и для спасения душ наших. <...>

Печатается по изданию: Моисеева Г. Н. Валаамская бе седа памятник русской публицистики середины XVI века. М.; Л„ 1958. С. 161, 162 163, 166, 174 175. Пер. Ю. К. Бегунова.

Сильвестр — Спиридон Благовещенский, протопоп и инок
(ок. 1490 1566 гг.)

Церковно политический деятель, писатель публицист. Родился в Новгороде в зажиточной торговой семье в начале XVI в. Примкнул к просветительному кружку архиепископа Новгородского Макария (1526—1542), участвовал в подготовке 12 томного собрания «Великих Миней четьих». В 1542 г. вместе с Макарием, избранным митрополитом Московским, переехал в Москву. В 1545 г. стал протопопом придворного Благовещенского собора. По своим взглядам Сильвестр был нестяжателем, горячим сторонником единодержавия, что послужило его дальнейшему сближению с царем Иваном IV. В 1547 г. во время московского пожара он произнес речь перед царем о вреде содомского греха и необходимости государственного строительства, которая произвела большое впечатление на молодого царя; Сильвестр стал его духовником и идеологом реформаторского правительства «Избранная рада». Сильвестр участвовал в создании крупных историкополитических сборников: «Домостроя» (1550), «Судебника» (1550), Стоглава (1551), «Великих Миней четьих» (1552), «Степенной книги» (1563). Известны его многочисленные послания, в том числе к царю (1547, 1550), в Казань к князю наместнику А. Б. Шуйскому — Горбатому (1552—1553), «Послание утешительное к некоему любимому» (1554) и многие другие. Сильвестр помогал Ивану Федорову в организации книгопечатания.

В Новгороде и Москве Сильвестр в течение более 40 лет руководил школами по подготовке иконников, каллиграфов борзописцев и церковных певчих. Книгописная мастерская Сильвестра снабжала книгами многие монастыри России. Приверженец дворянских реформ, Сильвестр пострадал из за своего знакомства с оппозиционером — князем Владимиром Андреевичем Старицким — и попал в опалу. В 1560—1561 гг. он был пострижен в монахи Кирилло Белозерского монастыря под именем Спиридона. Позднее отослан в Соловецкий монастырь, потом возвращен в Кириллов, где и умер в 1566 г.

Как мыслитель Сильвестр в «Домострое», адресованном в Новгород сыну его Анфиму, тогда служащему Новгородской таможни, продолжил разработку идей «Поучения к детям» Владимира Мономаха. Он требовал беспрекословного подчинения царю как наместнику Бога на земле и призывал уважать любую власть, в том числе и княжескую, и боярскую. В области политической идеологии Сильвестр, наряду с Карповым, Максимом Греком и князем Курбским, был создателем концепции «Святорусского царства»; ко времени митрополита Макария взгляды на политическую власть, разработанные старцем Филофеем, митрополитом Даниилом и самим Иваном Грозным, стали официальной идеологией Русского централизованного государства. Идеологи боярства и дворянства вносят свои поправки, подчеркивая те моменты, где говорится об ответственности царя перед подданными и об ограничении власти монарха Божественными заповедями, регламентирующими нравственное поведение людей. В своем Послании— речи 1547 г. — Сильвестр требует от царя исправления нравов. Общую картину нравственного состояния общества Сильвестр, как и Карпов, рисует в мрачных тонах: «Восстали в нас ненависть и гордость, и вражда, и маловерие к Богу, и лихоимство, и грабление, и насилие, и ложь, и клевета, и лукавое умышление на всякое зло, а более всего — на блуд и прелюбодеяние, и содомский грех, и всякая скверна, и нечистота». Подобные нравы Сильвестр объясняет Божьим попущением за грехи и пренебрежением властей к вопросам нравственного воспитания общества. Сильвестр признает Божественное происхождение царской власти, однако требует от Ивана IV достижения высшей нравственности, потому что царь не только светский, но и духовный глава всем. Он — пример для своих подданных, заступник веры, блюститель ее чистоты. В то время, как старец Филофей предсказывал России блестящее будущее, независимо от того, как поведут себя цари, Сильвестр ставил в зависимость будущее развитие страны от нравственного потенциала ее властителей и от их способности к нравственному самоусовершенствованию. Филофей утверждал, что Третьему Риму —Москве — стоять вечно. А Сильвестр ему возражает: «... то царствие, где является таковое бесстыдство (содомский грех. — Ю. Б.), не может быти вечно, не может крепко стоять против недруга, и мнози недрузи о том возрадуются». Он предсказывает Грозному царю «наказания и великие скорби», пресечение династии и погибель державы, если царь не покается в своих прегрешениях и не исправит грехи и не будет насаждать в царстве «правду». «Престол твой, — говорит Сильвестр,— правдою и крепостию, и судом истинным утвержден есть, жезл правды — жезл царствия твоего». В заключение, Сильвестр подчеркивает ответственность царя перед Богом. Приводя слова Господни о том, что кому много дано, с того много и взыщется. Сильвестр спрашивает: «На ком-то ся взыщет?» И отвечает: «И ты, Боголюбивый царю... к добродетели прилежи, благоразумием себе удобри, и смирением сердце украси». В другом своем послании Сильвестр говорит об ограничении власти царя избранными представителями боярства, дворянства и священнического чина. Это послание к казанскому наместнику князю А. Б. Горбатому — Шуйскому. Оно представляет собой как бы неофициальную инструкцию по управлению Казанским воеводством. Благовещенский протопоп утверждает, что если правители будут храбры и милостивы, если духовенство явит собой пример беспорочной и благочестивой жизни, а простой народ будет беспрекословно повиноваться царю, то в государстве наступит всеобщий мир и благоденствие. Таков был утопический монархический идеал Сильвестра, которому не суждено было воплотиться в жизнь.

Через 50 лет наступило Смутное время, в которое погибало Российское государство и уничтожался его народ.

ТЕКСТЫ

Послание к царю Ивану Васильевичу
1547 г.

Богом возвышенный царь, государь, князь великий Иван Васильевич всея Руси! Напрягись и стой, царствуй истины ради и кротости и правды: наставит тебя непременно десница Всевышнего! Престол твой правдою й крепостью, и судом истинным утвержден, а жезл правды — есть жезл царствования твоего! Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие: того ведь ради помазал тебя Бог твой елеем радости, а еще более — сподвижников твоих. <...>

Царь предобрый и милостивый, а противникам — грозный! Пусть будут покорены тебе враги твои, и лягут они у ног твоих, и поклонятся тебе цари и князья, и послужат тебе народы, и будешь ты благословен и одолеешь врагов твоих! Пусть рассыплются страны поганские, которые хотят войны, и не восстановятся они вовеки, от Божией молнии помрачатся они; пусть как голодные псы языками своими лижут землю, а ангел Господень их прогонит! Пусть поможет тебе Господь Бог твой и пошлет тебе помощь на супротивных твоих! И будешь ты обладать землями от моря и до моря, и от рек до конца вселенной, и поклонятся тебе все земные цари, и все народы будут служить тебе. И честно будет прославлено имя твое пред всеми народами, и помолятся тебе всегда, и весь день будут стоять пред тобой. И будет утверждение твоему царствию, так как вовеки непоколебимо оно будет, и превознесется выше Ливана плод его, и будет благословенно семя твое вовеки, и все народы возвеличут тебя. И умножится слава державе твоей, и будешь ты благословен на престоле царствия твоего судить людям в правду, и нищим твоим истиною и судом праведным.

Так говорит Господь, сотворивший небо и утвердивший землю, и все, что на ней, давший дыхание ходящим по ней, и в мире утвердивший пути без соблазна.

Так говорит Господь Вседержитель: «Я воздвигаю тебя Царем Правды, и призываю тебя во имя правды, беру тебя за руку и укрепляю тебя, обнажаю оружие на супостатов и иссеку на глазах твоих врагов твоих и коней крепких!»

Так говорит Господь Бог Вседержитель: «Я помогаю тебе, беру тебя за руку правую твою, и разрушу крепость царей поганых и предам их тебе в плен, и отворяю тебе двери правды, и города поганых пред тобою не затворятся, так как я предал их тебе, и пойду пред тобою, и горы сравняю, и все рога неверных сломаю, и вознесется рог праведного, а гордых державу сокрушу, двери медные и вереи железные сломлю, и дам тебе сокровища, а тайные и невидимые сокровища открою тебе». <...>

Так говорит Господь Бог Вседержитель: «Я есть Бог твой. Если кто призовет имя Мое, то спасется, и имени Моему возрадуется весьма. Вразумлю я тебя и наставлю тебя на путь этот, по которому ты пойдешь. Возведу на тебя Я очи мои, и будешь ты благословен, наследник своего прародителя благородного и равного апостолам великого князя Владимира. Он ведь от неверия родился, и сильным в крепости показался: прежде ведь всех он Бога познал, и не изнемог верою, и не усомнился в вере, но превозмог в вере, дав славу Богу, и все младенческое мудрование оставил, и мужем совершенным явился, украсившись Божественным крещением с багряницею, и доныне в веселии стоишь у престола величия на высоте. <...>

И тот благоверный и боголюбивый прародитель твой! подражая Господу Богу Вседержителю, то великое православие как на камне неколебимо утвердил. Как никогда оно крепким стало, и не было раньше таким светлым утверждением в вере, покуда крепкое основание Божественному Писанию по всей земле ты не изъяснил. И теперь, когда малым неким небрежением ты поколебался, немного ослабел и покачнулся, то великое некое беззаконие внезапно восстало, и многие помрачились безумием, и объюродились пьянством и всякими грехами. И изнемогши совестью, жизнь свинскую получили. <,..>

Разве не подобает тебе, великому государю, праведную добродетель исполнить и от скверны очиститься и заблудших на плечи взять, и ко Христу привести, как будто пять талантов получивший от него, а десять ему давший? Как свидетельствует апостол Павел: «Не обидчив ведь Бог: он не забывает дела вашего и труда, и любви, которые показали во имя Его, и послужили святым Его. Мы желаем, чтобы каждый из вас являл тоже тщание к провозвещанию веры и упование до конца: «да не будете немощными, а подражайте наследствующим верою и долготерпением обетования».

И по этому неложному слову Господню подобает поступать великому государю, так как во всей великой области надо о многих заботиться и в разум истинный привести, так как государь— глава всем людям, избранный Божиею благодатью, как и великий в царях Давид.

И того ради подобает великому государю доброе свидетельство иметь, как об этом написано: «Твердою верою принимать освященные слова и размышлять о Боге, и рассуждать о добре и зле. Как пророчествует Анна, мать Самуила: «Не хвались сильный силою своею, ни богатый богатством своим, но тем хвались, что понимаешь и знаешь Господа, и творишь суд и правду по всей земле». <...>

А тебе, великому государю, какая воздастся похвала? В твоей области, православного царя, поношение явилось бесстыдное. А как следует похвалить твое величество? Ты во всем надежду и упование полагаешь на Бога, а люди твои, рабы многие, дерзновением и небрежением и бесстыдными сквернами удаляются от Бога, а раздражают Его, и никогда не делают по воле Его. <...>

Не сбылись ли все эти слова от гнева Божьего наказания на нас и на города твои и на имущество твое из за наших грехов?

И тебе, великому государю, какая польза от таковых чужих мерзостей? Или ты, слушая гнилых советов неразумных людей, рабов своих, сам себя хочешь обесчестить пред врагами своими? <...>

А тебе, великому государю, какая польза от того, что в твоей великой области множество людей заблудилось? На ком то взыщется? Об этом сам Господь изъявил в Благовестии: «И всякому тому, кому будет дано много, многое от того и взыщется». Так как государь в своей православной области Богом поставлен и верою утвержден и огражден святостью, то он — глава всем людям своим, а государь — своему царству и наставник крепкий людям своим, и учитель, и Ходатай к Богу, и теплый заступник, потому что многое множество даровал тебе Господь Бог, и назвал тебя пастырем, начальником, и судьей, и пророком, и дивным советником, и вождем, и учителем всемирным, и наставником заблудшим. И если ты их будешь пасти, то без труда спасешься. <...>

А тебе, великому государю, какая воздастся похвала? В твоей области православной веры столько много Божиих людей заблудилось, а над Господним творением дьявол надсмехается. <...>

Слушай же сам, благоверный царь, какую крепость и помощь рабам своим Господь дарует, творящим волю Его, а согрешающим, некающимся какое наказание к великие скорби Господь посылает грешникам заповедей своих. Сбывается все это на нас, из за грехов наших. Восстала же в нас ненависть, и гордость, и вражда, и маловерие к Богу, и лихоимство, и грабеж, и насилие, и ложь, и клевета, и лукавое умышленно на всякое зло, и всякая скверна и нечистота. Преступили мы заповедь Божию, возненавидели мы созданный Богом наш образ, и ведем себя как женщины; на прелесть блудникам бреем голову, и бороду, и усы, ничем мы не напоминаем христиан: ни по образу, ни по одеждам, ни по одеянию, ни по делам, клянемся именем Божиим во лжи, в церковь на молитву не ходим, а более Бога на гнев подвизаем, не очищаемся от грехов, ни прощения за всякие злобы не просим, ни молитвы теплой к Богу не воссылаем о своих грехах, нет на нас истинного крестного знамения.

Мы же все это отвергли, и о Суде Божием не вспомнили, ни часа смертного не испугались, ни страшных и несказанных мук, уготованных дьяволу и слугам его, творящим волю его. Все забыли: Писанию Божественному и учению святых отцов не внимаем.

Какие же казни и всякие наказания Господь навел на нас из за грехов наших: то нашествия поганых, то беспрестанные сечи и кровопролития, и церквам Божиим разорения, и всякой святости попрания, и потоп, и пожар, и пленение всяких священнических, и иноческих, и христианских душ, и князей, и бояр, и всякого возраста человеческого и поругание, и осквернение: нет им ни помилуюшего, ни заступающего, а оставшиеся сильные сами своих пленили и поругали, и всякими насильями, лукавыми коварствами замучили. Слезы и стенания, и вопль их Господь услышал, и послал голод на землю и мор, и всякому богатству и плоду земному, и скоту, и зверям, и птицам, и рыбам, — всему оскудение, и пожары великие, и междоусобные брани воздвиг Господь на нас.

Все наши законопреступления хочет Бог с твоей помощью исправить, и от греха всех освободить. А ты, благоутробный царь, пролей слезы теплые пред Создателем своим, и воздай молитвы от всей души и помыслов, чтобы наставил тебя исправить все и заблудшие души на покаяние привести, и от вечной муки их избавить, и Божию милость получить со всеми рабами своими, о Христе Иисусе и о Господе нашем, Ему же слава и держава со Отцом, Сыном и Святым Духом, Аминь.

Перепечатывается по изданию: Голохвастов Д. П. и архимандрит Леонид. Благовещенский иерей Сильвестр и его писания // Чтения в обществе истории и древностей Российских. М., 1874. Кн. I. С. 85—88. Пер. Ю. К. Бегунова.

Домострой. Сильвестровская редакция
1550 г.

Глава 7. Как царя и князя чтить
и повиноваться им во всем, и большим, и малым, и скорбным,
и немощным, — всякому человеку, кто бы он ни был,
и себе самому обдумать это

Царя бойся и служи ему с верою, и всегда о нем Бога моли, тем паче не лги ему, но с почтением правду ему говори, как самому Богу, и во всем повинуйся ему; если земному царю с правдою служишь и боишься его, научишься и небесного царя бояться: этот временный, а небесный вечен, он — судья нелицемерный, каждому воздаст по делам его. Также и князьям покоряйтесь и должную им почесть воздавайте, ибо князь послан Богом карать злодеев. С похвалой благодетелей примите всем сердцем своего князя и властителей своих; не помыслите на них зла. Говорит же апостол Павел: «Вся власть от Бога», — так что кто противится властителям, царю и князю, и всякому вельможе, и клеветою и лукавством вредит, тот Божью повелению противится; погубит Господь всех, изрекающих ложь, а сплетники и клеветники прокляты и людьми. <...>

Печатается по изданию: Домострой/ Изд-е подготовили В. В. Колесов, В. В. Рождественская//Литературные памятники. СПб., 1994. С. 224. Пер. В. В. Колесова.

Послание на Казань, к наместнику —
князю Александру Борисовичу Горбатому — Шуйскому
1552—1553 гг.

Благоверного царя, государя нашего, великого князя Ивана Васильевича, всея Руси самодержца боярину и наместнику, и воеводе Казанскому князю Александру Борисовичу Благовещенский поп, последняя нищета, грешный, бесприютный, непотребный раб Селивестришко <...>.

<...> Ныне ведь христолюбец, державный государь наш, самодержец всея Руси, царь и великий князь Иван Васильевич, по Божьей благодати уподобился царю Константину: в ту же багряную одежду одет, ту же хоругвь правоверия в руке своей благочестно держит. От начала и доднесь та же благодать помогает. Он вооружился всесильно оружием Животворящего Креста и бесчисленные варварские полки крепко разбил, и город Казань разорил с Вашей благородной помощью и благодаря вашей храбрости, и врагов своих до конца извел. <...> Ныне ведь обновил православный царь город этот Казань христианским законом, а агарянский закон попрал, и построил святые церкви, и украсил их святыми иконами и святыми книгами, и всякою красотой по чину церковному, и устроил священнический чин прославлять в Троице единого Бога, Отца и Сына и Святого Духа. <...>

И этот новонасажденный сад и великий город, и славное Царство Казанское и со всеми окрестными селами, и со всеми людьми, и всё христианское воинство, и всю царскую казну, свое имущество в этом городе православный благочестивый царь вручил тебе, верному своему рабу и доброжелателю для того, чтобы строить, блюсти и охранять от супостатов православный народ, подобно тому, как Моисей, которому Господь поручил заботиться об израильтянах. А ты, благодарный, велемудрый и благопослушный проси у Бога помощи и разума, и смиренной мудрости. И пусть дарует тебе Господь храбрость Иисуса Наввина, кротость Давида, мудрость Соломона, страннолюбие Авраама, терпение Иова, смирение самого Христа. А если волю Его сотворишь, то жизнь вечную получишь и преданное тебе государем царство мудро обустроишь, >и хорошо сохранишь. Ты прославен как Александр Македонский своей храбростью, которую тебе даровал Бог. Но ты, благоразумный, этим не возгордись, ни возвеличься тем, что тебе даровал Господь, не превозносись в Мыслях, но имей смиренную мудрость. <...>

Великое богатство в человеке ум. Известно, что всего честнее в человеке это его мудрость, так как все как благо славят ее, но далеко не все, трудясь, ее приобретают. Сам, господин, пытаясь заиметь премудрость жительницей в себе, с любовью каждого почитай, кто стяжает мудрость. Такой ведь сможет тебе советовать. Услышь, о чем говорит Демокрит— философ: «Прежде всего, князю подобает иметь ум на пользу подданным, а против супостатов — крепость и мужество, и храбрость, а к своей дружине — любовь и добрый привет». Добродетель ведь лучше любого царского сана. Ничто так не бывает полезным, как умение рассуждать самому с собой. Если дела обстоят не так, то тот человек далек от благого разума. Не поноси господин, человека, но прежде пойми, а потом обличай, и тогда не впадешь в частые болезни. Не прекрасная мирская жизнь, а добродетельное богатство украшает Человека. Красота ведь с течением времени и с болезнью увядает, а богатство — отец унынию и начало сладострастию. Ведь сребролюбивый князь не боится Бога, не чтит святителя, не милует детей, не милует челядь свою, не слушает поучений и не заботится о своей жизни. Такой князь не может накормить голодного и напоить жаждущего, не может одеть нагого, не может ни чем успокоить страждущего. Трудно богатому от щедрот своих кусок оторвать и нищему подать и тем самым милость Бога заслужить. А если ты хочешь получить от Бога милости, то будь сам милостив к нищим. А если владетель поставлен от Бога, то подчиняйся ему. Ведь все одного имеют Владыку — прародителя всего рода человеческого, Праотца.

Очищай себя, господин, от скверн, не только телесных, но и духовных, очищай самую мысль и лущу свою. Если растленная жизнь отлучает от Бога, то жизнь в чистоте, наоборот, приближает к Богу. Пусть свет твой сияет над людьми, которые находятся под рукой твоей. Если ты будешь прислушиваться к подобной мудрости и к этим словам, то не только чище станешь, но и истинным стольником будешь честным и благочестивым князьям. И будешь ты подобен целомудренному Иосифу, царю Египетскому, сыну Иакова.

И еще напомню тебе, любезнейший, что, благочестивый царь вручил тебе Казанское царство великое, а также все христолюбивое воинство, и многоименитый народ, верных иневерных, и еще город Казань с окрестными селами, в котором стоят святые Божественные церкви и освященный собор, и поручил он тебе христоименитое исполнение христианского закона утвердить и укрепить во благочестии, и в полном порядке по преданию святых отцов и по праотеческим законам устава православных царей. И тебе ведь надлежит, попросив у Бога разума и крепости, возвещать священническому чину, чтобы у них было церковное благочестие по уставу, и своя жизнь по святительскому наказанию и по преданию, так что это им отдано право на хиротонию от святителя. Необходимо им, взирая в Кормчую книгу, соблюдать себя и поучать христиан, своих духовных детей, и наставлять их по правилам святых апостолов и святых отцов по Священному писанию. <.. .>

А также, господин мой, князья и властители, милость, заботу и правду покажите нищим людям, так как о них промышление и заботу, имеет от Бога государь, которому необходимо покоряться, Воздавать от сердца любовь и послушание, и благодарность, и подчиняться ему по всей его воле и по повелению его заботиться об общей пользе людям, служить Господу и промышлять о городе этом и о других городах. Заботьтесь об общем народе, заботьтесь о странах и селах. Господнего ради страха, со всяким вниманием и миром, и любовью, и советом, поскольку многие боятся и сопротивляются тем, кто их обижает.

Потому, мой господин, и воинов защищайте и без лени работайте неустанно, и никого не обижайте, не давайте пустых обещаний, не довольствуйтесь тем, что вам дают как царские дары урочные, а промышляйте сами вашими праведными трудами. Этим и живите, особенно, в нынешнее трудное время. И покажите свое долготерпение и двойной труд великого подвига, и тогда получите от Бога двойную мзду, и тогда благочестивого царя принять сподобитесь, и чистоту телесную особо храните. Чистотою ведь воины славятся и на ратях храбрость проявляют и врагам страшными являются.

Те, кто хотят правильно судить, должны попросить у Бога мудрости разума, а также воздержания от соблазнов жизни. <...> Суд творите и правду ищите. <...>

А вы, христоименитые, нарочитые жители города, помните об обязанности и чине вновь прибывшего начальника и о его достойной жизни, благодарите Бога, который наставляет властителей на правое и доброе, исполненное благочиния правление, вспоминайте о благолепии, смирении и любви, о согласии. Простые люди повинуйтесь и слушайтесь своих начальников, и ко всем имеющимся властям, которые постав лены Богом дарованным нам царем: ведь они о вас имеют попечение и заботу, и потому о них мы должны воссылать молитвы к Богу ради их укрепления и устроения. И ко всем духовным началам и властям имейте послушание и повиновение, так как они заботятся о душах ваших, постоянно желая молитвы воздать к Богу с радостью, а не с безразличием. Богатые же милостыню творите с человеколюбием и вниманием ко всем нищим, подавайте им щедро, а нищие пусть смиренно благодарят вас и сохраняют благоразумное терпение и теплую веру к Богу. Ведь Бог может сделать вас и богатым и нищим, и смиренным и возносящимся, и поднимающим с земли нищего и ввергающим в гноище богатого. А те, кто облечен нетленною ризою брака, пусть не осквернятся нечистотами прегрешения, содомским блудом с отроками и растлением девиц и чужих жен <...>.

Это послание я написал тебе по твоей просьбе. Пусть и другие государевы воеводы, советующиеся с тобой по государственным делам, и люди священнического чина и прочие миряне христоименитого стада прочтут с вниманием на пользу душам своим и будут поучаться и делать так, как здесь написано. <...>

Печатается по изданию: Голохвастов Д. П. и архимандрит Леонид. Благовещенский иерей Сильвестр и его писания. С. 88, 42 94, 96, 97, 98, 99, 100. Пер. Ю. К. Бегунова.

Царь Иван IV Васильевич Грозный
(25.08.1530—18.03.1584 гг.)

Крупный государственный деятель, писатель публицист. Родился в Москве в семье великого князя Московского Василия III Ивановича и великой княгини Елены Ивановны Глинской; великий князь Московский до 1547 г., с 1547 по 1584 гг. — первый царь всея Руси, основатель Русского централизованного государства, покоритель татарских ханств — Казанского, Астраханского и Сибирского, который, по словам его друга детства, а с 1564 г. противника князя А. М. Курбского, «затворил свое царство, аки в адовой твердыни», установив в стране после проведения реформ, с 1564 г. террор, опричнину и крепостное право, лишив тем самым своих подданных последних остатков былой вечевой свободы. Как отмечали современники, будучи «на рабы своя, от Бога данные ему, жестокосерд вельми и на пролитие крови дерзостен и неумолим», обладал острым государственным умом, был «мужем чудного рассуждения, в науке книжного поучения доволен и многоречив зело». Иван IV участвовал в редактировании «Стоглава» (1551) и «Судебника» (1550). Написал десятки посланий, среди которых отметим послания шведскому королю Юхану III, польскому королю Стефану Баторию, английской королеве Елизавете, два послания князю А. М. Курбскому (1564 и 1577 гг.), опричнику Василию Грязному, игумену Кирилло-Белозерского монастыря Козьме и многим другим. Является автором политических речей в диспутах с протестантским пастором Яном Рокитой и иезуитом Антонио Поссевино; под псевдонимом «Парфений Юродивый» написал «Канон Ангелу Грозному», участвовал в создании и редактировании летописных сводов, крупных политических сборников.

Источниками политических идей Ивана IV Грозного послужили писания митрополита Зосимы, св. Иосифа Волоцкого, старца Филофея, инока Спиридона — Саввы и др. Политическая идеология состояла в утверждении неограниченности верховной монархической власти в России на вечные времена в ее полной Божественного происхождения и предопределения вседозволенности. Она напоминает политические теории Восточных деспотий, Монгольской империи, Золотой орды. Взгляды на власть складывались в условиях террора опричнины (1564—1572), развязанного грозным царем против феодальных князей и боярства с целью их экономического и политического подавления и ликвидации. Цель этих мер — полное оправдание наиболее жестоких методов деспотического правления. Одним из ценнейших произведений этого периода является переписка Ивана IV с опальным князем Андреем Михайловичем Курбским, бывшим русским главнокомандующим, вынужденным бежать к врагу (полякам) в 1564 г. Первое послание в ответ на укоризненное послание Курбского рассчитано на широкую аудиторию всего царства и содержит рассказы о бесчинствах боярского правления, которые могут рассматриваться как обличение боярской оппозиции. Убедительно звучит царский совет боярам не считать себя «чадами Авраама», ибо «может Господь и из камней воздвигнуть чад Авраамовых». Это оправдалось во времена опричнины, когда незнатные люди превращались вдруг царской волею «из грязи да в князи». Особое значение для царя имело оправдание от упрека Курбского в неправославии царя. По мнению Курбского, такой упрек навсегда подрывал устои царской власти и оправдывал сопротивление тирании. Иван IV оправдывался тем, что он остается верен решениям Стоглавого собора, утвердившего подлинно православный обиход. К этой же теме царь обращается во «Втором послании к князю А. М. Курбскому» (1577). Здесь он нарисовал тенденциозную картину своего сиротского детства в период мрачных лет боярского правления, пытаясь оправдать свое право быть грозным царем на деле по отношению к боярам и княжатам.

В своих многочисленных посланиях Иван IV стремился доказать законность властвования династии Рюриковичей в Русской земле (см. приложение). «Самодержавство Российского царства началось от великого князя Владимира,— пишет он, — от великого Владимира Мономаха... и от храброго великого государя Василия (т. е. Владимира I Святого.— Ю. Б.) и до нас, смиренных скиптродержателей Российского царства». Наш престол «не похищен», не захвачен посредством войны, а «десница наша не обагрялась кровью соотечественников» (что не соответствует действительности: вспомним покорение Новгорода в 1477—1478 гг. Иваном III, покорение им же Вятской республики, а Василием III — Псковской республики, наконец, небывалый разгром своего города Новгорода Иваном IV в .1570 г. и т. п.). Царь, однако, считает, что его престол наследован волею Провидения Божьего. В Послании к шведскому королю Юхану III, царь подчеркивает значение своего царского величия именно законностью происхождения своей власти как наследственной. Потому русский царь считает себя выше шведского короля, поскольку прародители последнего «на престоле не бывали». Сам себя он именует не иначе, как «скиптродержателем» и «величайшим христианским государем», получившим свою власть легитимным путем. Значение царской власти он поднимает на недосягаемую высоту. Такое понимание существа власти резко отличается от понимания власти св. Иосифа Волоцкого, старца Филофея, Максима Грека, Зиновия Отенского, Ивана Пересветова. Все последние связывают действия монарха «заповедями и законами», а также «синклитами». Иван Грозный думает иначе. Он полагает, что «по Божьему изволению Бог отдал их (т. е. подданных. — Ю. Б.) души во власть нашему деду, великому государю (т. е. Ивану III. — Ю. Б.), а они, отдав свои души, служили царю до самой смерти и завещали своим детям и внукам нашего дела» («Первое послание к князю А. М. Курбскому»).

Обычно русские мыслители имели свои суждения о моральном облике властной персоны (см., например, Послание Вассиана Рыло «на Угру»), но Ивана IV не интересует восприятие подданными его царственных поступков. Он даже кичится своей свирепостью, а именно тем, что он лично убил несколько тысяч человек, в том числе тысячу женщин (см. Синодик Ивана Грозного и признания в беседах с иностранными послами, например, с Джеромом Горсеем). Царь сам определяет форму власти как «вольное царское самодержавие... нашим государям никто ничего не указывает... никто их вольных самодержцев не сменяет на престоле, не ставит и не утверждает» (послание польскому королю Сигизмунду II Августу от имени боярина В. М. Воротынского). Царю может оказывать помощь только Бог. Царь не нуждается «ни в каких наставлениях от людей, ибо не годится, властвуя над многими людьми, спрашивать у них совета». «Зачем же тогда и самодержавием называться?» Короче говоря, воля скипетродержателя не ограничена никакими законами, так как «вольное царское самодержавие» по самой своей природе не допускает контроля и ограничения. «До сих пор, писал он, русские властители ни перед кем не отчитывались, но вольны были жаловать и казнить своих подданных, а не судились с ними ни перед кем». Высший суд в государстве принадлежит только монарху как наместнику Бога в Российском царстве. Вид и мера наказания произвольна и определяется по градским законам византийских императоров, в подражание «различным благочестивым царям». Так Грозный царь стремился обосновать свое право судить и наказывать не только за дела, но и за мысли, утверждая, что «лукавые замыслы еще опаснее». Так в русской политической мысли были заложены основы тоталитарной власти, расцветшей в XX столетии.

Весьма своеобразно Иван IV решает вопрос об ответственности властителя перед подданными. Отвергнув традиционную для русской политической мысли тираноборческую трактовку царя грешника, Иван IV утверждает, что царь не может быть по своей природе преступен. Он может казнить или миловать без суда и следствия сам, по своей царской воле. Потому царь бывает только грешен, и наказание ему — лишь Божий Суд. Но царь может покаяться, дать вклады по душам невинно убиенных и тем самым в конце концов спастись.

Нетрадиционно Иван IV разрешает вопрос о симфонии «священства» и «царства». Он утверждает безграничность и неподсудность своей власти церкви. В середине XVII в. протест против такой точки зрения выразил патриарх Никон. Большое значение царь придает методам и способам реализации власти. Он оперирует традиционными терминами русской средневековой политической мысли—«страх» и «гроза», действующими только внутри страны. По мнению царя, «царской власти дозволено действовать страхом и запрещением, чтобы строжайше обуздать безумие злейших и коварных людей», читай: бунтовщиков. Ссылаясь на апостола Павла, Иван Грозный утверждает, что царь обязан «спасать» своих людей «страхом». Так и было при господстве тоталитарной — абсолютной монархии Романовых, до поры до времени в «затворенном царстве».

ТЕКСТЫ

1-я покаянная речь царя Ивана IV на Лобном месте
после молебна к митрополиту Макарию и всем людям

1550 г.

Молю тебя, святой владыка, да будешь ты помощник нам и любви поборник. Знаю, что ты благого дела и любви желатель. Я, владыка, и сам ты знаешь, остался без отца своего четырех лет, а без матери — восьми лет. Родители обо мне беспокоились, а сильные мои бояре и вельможи обо мне не заботились, и сами властью распорядились, и сами для себя саны и честь похители моим именем, так как им не было воспрещения, и во многом стяжании и в хищении, и в преступлениях упражнялись. Я же был как глухой и не слышал, и не имел на устах своих обличения из за юного возраста и пустоты. А они властвовали... О неправедные лихоимцы и хищники, и неправедный суд сами творящие! Какой нам ныне ответ дадите, когда многие слезы по себе оставили? Я же чист от крови вашей. Ожидайте воздаяния вам своего.

И поклонился он всем на четыре стороны и сказал: «Люди Божии, дарованные Богом! Поминаю вашу веру к Богу и к нам любовь. Ныне ваших обид и разорений, и налогов исправить невозможно из за юности моей, пустоты и беспомощности, и неправд ради бояр моих и властей, и бесстыдства неправедного и лихоимания, и сребролюбия. Умоляю вас, оставьте вражду друг к другу и лишения свои, разве что ради большого дела это не годится. И в том и в иных я вам, насколько это для вас возможно, сам буду судья и защита, и неправды буду отметать, а похищенное у вас возвращать».

2-я речь Ивана IV

при назначении Алексея Адашева окольничьим
1550 г.

«Алексей! Взял я тебя из нищих и из самых молодых людей, наслышан я о твоих добрых делах, и теперь захотел сверх меры привлечь тебя ради помощи душе моей. Хотя и твоего желания на это нет, но, однако, я пожелал не только тебя, но и иных подобных, кто бы печаль мою утолил, а о людях моих, Богом нам врученных, позаботился. Поручаю тебе челобитные принимать у бедных и обиженных, и наблюдать за их рассмотрением. Не бойся ты сильных и славных, присвоивших себе честь, и своим насилием бедных и немощных погубляющих. Не верь ты ложным слезам бедного, клевещущего на богатых и хотящего ложными слезами неправедно оболгать и правым быть. Должен ты прилежно рассмотреть и нам истинное решение подать, боясь только Суда Божьего».

И собрал царь судей праведных из бояр и из вельмож, и сказал им эту речь с угрозами.

Печатается по изданию: Коваленский М. Н. Московская политическая литература XVI века. С. 101—102. Пер. Ю. К. Бегунова.

3-я речь Ивана IV на Стоглавом соборе

1551 г.

Царь говорит собору: «Отец мой Макарий, митрополит всея Руси, и архиепископы, и епископы, и весь священный собор! В прошлый год я бил вам челом и с боярами своими о своем согрешении, а бояре также о своих согрешениях. И вы нас в наших винах благословили и простили. А я по вашей просьбе и благословении бояр своих в прежних винах простил и пожаловал, да им же и приказал, чтобы они со всеми христианами царствия своего по прежним всяким свои распрям помирились бы на время, и бояре мои со всеми приказными людьми и кормленщиками по всей земле помирились бы по во всех прежних распрях, и благословились бы у вас, чтобы тогда же исправить Судебник по старине й утвердить, чтобы суд был справедливым на всякое дело непоколебимо во веки, и по вашему благословению я бы Судебник исправил и великий наказ написал бы, чтобы все было честно и бережно, и суд бы был справедливым и без взяток во всяких делах, и чтобы были устроены во всех землях моего государства старосты и целовальники, и сотские, и пятидесятские во всех городах, и во всех пригородах, и по волостям, и по погостам, и у детей боярских, и уставные грамоты подписал бы, и Судебник вам представил бы, и вы бы уставную грамоту прочли и рассудили, чтобы было наше дело во имя Бога из рода в род неподвижно, по вашему благословению.

И если достойно это дело, то надо на святом соборе его утвердив и вечное благословение получив, и подписать на Судебнике, и на уставной грамоте, которую в казне хранить, да и нам всем собором попросив у Бога помощи во всяких нуждах, посоветуйте и рассудите, и подумайте, и утвердите по правилам святых апостолов и святых отцов, и по прежним законам прародителей наших, чтобы всякое дело и всякие обычаи строились как Бог велит в нашем царстве и при вашем святительском пастырстве, а при нашей державе. А что касается обычаев прежних времен, оставшихся после отца нашего великого князя Василия Ивановича, всея Руси, которые к сему настоящему времени поисшатались или были учинены самовластно по своим волям, или прежние законы, которые порушены или ослаблены из за небрежения к Божиим заповедям, что и было на самом деле, и о всяких земских делах и о заблуждении наших душ,— обо всем этом довольно между собою порассуждайте духовно, и посреди собора нам решение сообщите, так как мы умы вашего святительского совета уважаем и дел требуем, и советоваться с вами желаем и по воле Бога хотим утвердить решенное и стройное во благо. А что касается до наших нужд или каких земских дел, то мы вам об этом возвещаем, а вы, рассудив по правилам святых апостолов и святых отцов, утверждайте все вместе с общего согласия, а я вам, отцам моим, и с братией и со своими боярами челом бью.

Печатается по изданию: Коваленский М. Н. Московская политическая литература XVI в. С. 106—109. Пер. Ю. К. Бегунова.

Первое послание князю А. М. Курбскому

Москва, 5.07.1564 г.

Бог наш Троица, прежде всех времен бывший и ныне сущий, Отец и Сын и Святой Дух, не имеющий ни начала, ни конца, которым мы живем и движемся, именем которого цари прославляются и властители пишут правду; Богом нашим Иисусом Христом дана была Единородного Слова Божия победоносная и вовеки непобедимая хоругвь — крест честной первому из благочестивых царю Константину и всем православным царям и хранителям православия. И после того как исполнилась повсюду воля Провидения и Божественные слуги Слова Божьего, словно орлы, облетели всю вселенную, искра благочестия достигла и Российского царства. Исполненное этого истинного православия самодержавство Российского царства началось по Божьему изволению от великого царя Владимира, просветившего Русскую землю святым крещением, и великого царя Владимира Мономаха, удостоившегося высокой чести от греков, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего великую победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном победу над безбожными агарянами вплоть до отомстителя за неправды — деда нашего, великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас пребывает, смиренных скипетродержателей Российского царства. Мы же хвалим Бога за безмерную его милость, ниспосланную нам, что не допустил он доныне, чтобы десница наша обагрялась кровью единоплеменников, ибо мы не возжелали ни у кого отнять царства, но по Божию изволению и по благословению прародителей и родителей своих как родились на царстве, так и воспитались и возмужали, и Божиим повелением воцарились, и взяли нам принадлежащее по благословению прародителей своих и родителей, а чужого не возжелали. Этого истинно православного христианского самодержавия, многою властию обладающего, повеление и наш христианский смиренный ответ бывшему прежде истинного православного христианства и нашего самодержавия боярину и советнику, и воеводе, ныне же отступнику <...> князю Андрею Михайловичу Курбскому <...>

Как же ты не стыдишься раба своего Васьки Шибанова? Он ведь сохранил свое благочестие перед царем и перед всем народом, стоя у порога смерти, не отрекся от крестного целования тебе, прославляя тебя всячески и вызываясь за тебя умереть. Ты же не захотел сравняться с ним в благочестии: из за одного какого то незначительного гневного слова погубил не только свою душу, но и души своих предков, ибо по Божьему изволению Бог отдал их души под власть нашему долу, великому государю (Ивану III. — Ю. Б.), и они, отдав свои души, служили до своей смерти и завещали вам, своим детям, служить детям и внукам нашего деда < >

А о безбожных народах что и говорить! Там ведь у них цари своими царствами не владеют, а как им укажут их подданные, так и управляют. Русские же самодержцы изначала сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи! <...>

<...> Неужели ты, по своему безумному разуму, полагаешь, что царь всегда должен действовать одинаково, независимо от времени и обстоятельств? Неужели не следует казнить разбойников и воров? А ведь лукавые замыслы этих преступников еще опаснее! Тогда вcе царства распадутся от беспорядка и междоусобных браней. Что же должен делать правитель, как не разбирать несогласия своих подданных? <...>

Разве же это супротив разума — сообразоваться с обстоятельствами и временем? Вспомни величайшего из царей Константина: как он, ради царства, сына своего, им же рожденного убил! И князь Федор Смоленский, прародитель ваш, сколько крови пролил в Смоленске во время Пасхи! А ведь они причислены к святым... Ибо царям всегда следует быть осмотрительными: иногда кроткими, иногда жестокими, добрым же — милосердие и кротость, злым же — жестокость и муки, если же нет этого, то он не царь. Царь страшен не для дел благих, а для зла. Хочешь не бояться власти, так делай добро. А если делаешь ало — бойся, ибо царь не напрасно меч носит, но для устрашения злодеев и ободрения добродетельных.

Неужели же ты не видишь благочестивую красоту там, где царство находится в руках попа невежды и злодеев-изменников, а царь им повинуется? А это, по твоему, «сопротивно разуму и прокаженная совесть», когда невежда вынужден молчать, злодеи отражены и царствует Богом поставленный царь? Нигде не найдешь ты, чтобы не разорилось царство, руководимое попами! Тебе чего захотелось — того, что случилось с греками, погубившими царство и продавшимися туркам? Это ты нам советуешь? Так пусть эта погибель падет на твою голову! <...>

Неужели же это свет —когда поп и лукавые рабы правят, царь же только по имени и по чести царь, а властью нисколько не лучше раба? И неужели это тьма — когда царь управляет и владеет царством, а рабы выполняют приказания? Зачем же и самодержцем называться, если сам не управляет? <...>

Посмотри на все это и подумай, какое управление бывает при многоначалии и многовластии, ибо там цари были послушны епархам и вельможам, и как погибли эти страны! Это ли и нам посоветуешь, чтобы управлять царством, и злодеев не держать в узде, и отдаться на разграбление иноплеменникам? Или скажешь мне, что там повиновались святительским наставлениям? Хорошо это и полезно! Но одно дело — спасать свою душу, а другое дело —заботиться о телах и душах многих людей; одно дело отшельничество, иное — монашество, иное — святительская власть, иное — царское правление <...> Священническая же власть требует строгих запретов словом за вину и зло, допускает славу, и почести, и украшения, и подчинение одного другому, чего инокам не подобает; царской же власти позволено действовать страхом и запрещением и обузданием, и строжайше обуздать безумие злейших и коварных людей. Так пойми же разницу между отшельничеством, монашеством, священничеством и царской властью. И разве подобает царю, если его бьют по щеке, подставлять другую? Это совершенно исключено! Как же царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестие? А священникам это подобает. Уразумей поэтому разницу между царской и священнической властью! Даже у отрекшихся от мира встретишь многие тяжелые наказания, хотя и не смертную казнь. Насколько суровее должна наказывать злодеев царская власть!

Также неприемлемо и ваше желание править теми городами и областями, где вы находитесь. Ты сам своими бесчестными очами видел, какое разорение было на Руси, когда в каждом городе были свои начальники и правители, и потому можешь понять, что это такое <...>.

А когда ты вопрошал, зачем мы перебили сильных во Израиле и воевод, данных Богом для борьбы с врагами нашими, различным казням предали и их святую и геройскую кровь в церквах Божиих пролили, и кровью мученическою обагрили церковные пороги, и придумали неслыханные мучения, казни и гонения для своих доброхотов, полагающих за нас душу, облыгая православных и обвиняя их в изменах, чародействе и в ином непотребстве, то ты писал и говорил ложь, как научил тебя отец дьявол. <...> А сильных во Израиле мы не убивали, и не знаю я, кто это сильнейший во Израиле, потому что Русская земля держится Божьим милосердием, и милостью Пречистой Богородицы, и молитвами всех святых, и благословением наших родителей, и наконец, нами, своими государями, а не судьями и воеводами, а тем более не ипатами и стратигами. Не предавали мы своих воевод различным смертям, а с Божьей помощью. А жаловать своих холопов мы всегда были вольны, вольными мы были и казнить. <...>

Нам велят свято чтить закон, а сами нам в этом последовать не хотят! Что жы ты, собака, гордо хвалишься и хвалишь за воинскую доблесть других, собак-изменников? Господь наш Иисус Христос сказал: «Если царство разделится, то оно не сможет устоять», кто не может вести войну против врагов, если его царство раздирается междоусобными распрями? Как может цвести дерево, если у него высохли корни? Так и здесь: пока в царстве не будет должного порядка, откуда возьмется военная храбрость? Если предводитель не укрепляет постоянно войско, то скорее он будет побежденным, чем победителем. Ты же, все это презрев, одну храбрость хвалишь; а на чем храбрость основывается — это для тебя неважно. Ты, оказывается, не только не укрепляешь храбрость, но сам ее подрываешь. И выходит, что ты — ничтожество. В доме ты — изменник, а в военных делах ничего не понимаешь, если хочешь укрепить храбрость в самовольстве и в междоусобных бранях, а это невозможно.

Был в это время при нашем дворе собака Алексей Адашев, ваш начальник, еще в дни нашей юности, не пойму каким образом, возвысившийся из телохранителей. Мы же, видя все эти измены вельмож, взяли его из навоза и сравняли его с вельможами, надеясь на верную службу его. Каких почестей и. богатств не удостоили мы его, и не только его, но и его род! Какой же верной службой он отплатил нам за это, расскажем дальше. Потом, для совета в духовных делах и спасения души, взял я попа Сильвестра, надеясь, что человек, стоящий у престола Господня, побережет свою душу <...> Но вы не отказались от своих коварных привычек, снова вернулись к прежнему и начали служить нам не честно, попросту, а с хитростью. Так же и поп Сильвестр сдружился с Алексеем, и начали они советоваться тайком от нас, считая нас неразумными: и так вместо духовных стали обсуждать мирские дела, мало помалу стали подчинять вас, бояр, своей воле, из под нашей же власти нас выводя, приучали вас прекословить нам и в чести вам уподобляли. И так мало помалу это зло окрепло, и стали вам возвращать вотчины и города, и села, которые были отобраны от вас по уложению нашего деда, великого государя (Ивана III. — Ю. Б.), и которым не надлежит быть у вас, и те вотчины, словно ветром разметав, беззаконно роздали, нарушив уложение нашего деда, и этим привлекли к себе многих людей.

И потом ввели к нам в совет своего единомышленника, князя Дмитрия Курлятева, делая вид, что он заботится о нашей душе и занимается духовными делами, а не хитростями. Затем начали они со своими единомышленниками осуществлять свои злые замыслы, и не оставив ни одного места, где бы у них не были назначены свои сторонники, и так во всем смогли добиться своего. Затем с этим своим единомышленником они лишили нас прародителями данной власти и право распределять честь и места между вами, боярами нашими, и взяли это дело в свое ведение и усмотрение, как вам заблагорассудится и будет угодно, потом же окружили себя друзьями и всю власть вершили по своей воле, не спрашивая нас ни о чем, словно нас не существовало, — все решения и установления принимали по своей воле и желаниям своих советников. Если мы предлагали даже что либо хорошее, им это было не угодно, а их даже плохие и скверные советы считались хорошими.

Так было и во внешних делах, и во внутренних, и даже в мельчайших и самых незначительных, вплоть до пищи и сна, нам ни в чем не давали воли: все свершалось согласно их желанию, на нас же смотрели как на младенцев. <...>

Свет же во тьму я не превращаю и сладко горьким не называю. Не это ли, по твоему, свет и сладость, если рабы господствуют? И тьма и горечь ли это, если господствует данный Богом государь, как подробно написано выше? Ты ведь в своей бесовской грамоте писал, изворачиваясь, разными словами все одно и то же, восхваляя такой порядок, когда рабы властвуют помимо государя. Я же усердно стараюсь обратить людей к истине и свету, чтобы они познали единого истинного Бога, в Троице славимого и данного им Богом государя и отказались от междоусобных браней. Что может быть хуже, чем урывать для самого себя! Сам не зная, где сладость и свет, где горечь и тьма, других поучаешь. Не это ли сладость и свет — отойти от добра и начать творить зло самовластием и в междоусобных бранях? Всякому ясно, что это — не свет, а тьма, и не сладость, а горечь.

О вине наших подданных и нашем гневе на них. До сих пор русские властители ни перед кем не отчитывались, но вольны были жаловать и казнить своих подданных, а не судились с ними ни перед кем. <...>

По суетным же замыслам мы ничего не решаем и не делаем и на зыбкое основание не становимся ногами своими, но, насколько у нас хватает сил, стремимся к твердым решениям и, опершись ногами в прочное основание, стоим неколебимо.

Никого мы из своей земли не изгоняли, кроме тех, кто изменил православию. Убитые же и заточенные, как я сказал выше, получили наказание по своей вине <...>

Ничем я не горжусь и не хвастаюсь и ни о какой гордости не помышляю, ибо я исполняю свой царский долг и не делаю того, что выше моих сил. Скорее это вы надуваетесь от гордости, ибо, будучи рабами, присваиваете себе святительский и царский сан, поучая, запрещая и повелевая. Никаких козней для истязания христиан мы не придумываем, а напротив, сами готовы пострадать ради них в борьбе с врагами не только до крови, но и до смерти. Подданным своим воздаем добром за добро и наказываем злом за зло, не желая этого, но по необходимости, по злым их преступлениям им и наказание следует <...>

Послание английской королеве Елизавете I
Ок. 1568—1569 гг.

Ради милосердия Бога нашего <...> мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси <...> королевне Елизавете Английской, Французской, Ирландской и иных <...>

Мы надеялись, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государской чести и выгодах государства, поэтому мы и затеяли с тобой эти переговоры. Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут своей торговой прибыли. Ты же пребываешь в своем девическом звании, как всякая простая девица. А тому, кто хотя бы и участвовал в нашем деле, да нам изменил, верить не следовало бы.

И если уж так, то мы те дела оставим в сторону. Пусть те торговые мужики, которые пренебрегли нашими государскими головами и государской честью и выгодами для страны, а заботятся о торговых делах, посмотрят, как они будут торговать! А Московское государство пока и без английских товаров не скудно было <...>

Послание шведскому королю Юхану III
1573 г.

<...> На твою грамоту, пересланную через пленника, и лай, который в этой грамоте, мы дадим отповедь позже. А сейчас, по своему государскому обычаю, достойному чести нашего высокого величества, посылаем тебе подлинную отповедь со смирением.

Первое: ты пишешь свое имя впереди нашего — это неприлично, ибо нам брат — цесарь Римский и другие великие государи, а тебе невозможно называться им братом, ибо Шведская земля честью ниже этих государств. <...> Если ты говоришь, что Шведская земля вотчина отца твоего, то ты бы нас известил, чей сын отец твой Густав, и как деда твоего звали и был ли твой дед на королевстве, и с какими царями он был в братстве и в дружбе, укажи нам всех их поименно и грамоты пришли, и мы тогда уразумеем. <...>

Спеси же с нашей стороны никакой нет, а писали мы тебе так, как подобает писать нашей самодержавной власти к твоей королевской, — ибо раньше того не бывало, чтобы великим государям всея Руси сноситься со шведскими правителями. Сносились шведские правители с Новгородом. Неужели же достоинство нашей вотчины, Великого Новгорода, заключалось в том, что она от нас отделялась, а теперешнее бесчестие — в том, что она признает нас, великих государей, как ты нелепо пишешь? А войску нашему правитель — Бог, а не человек: как Бог даст, так и будет.

А это истинная правда, а не ложь — что вы мужичий род, а не государский. Пишешь ты нам, что отец твой — венчанный король, а мать твоя —также венчанная королева, но хоть отец твой и мать — венчанные, а предки то их на престоле не бывали! А если уж ты называешь свой род государским, то скажи нам, чей сын отец твой Густав и как деда твоего звали, и где на государстве сидел, и с какими государями был в братстве, и из какого ты государского рода. <...>

И если бы у вас было настоящее королевство, то отцу твоему архиепископ и советники и вся земля в товарищах не были, а землю к именам великих государей не приписывают. Всего же достовернее будет, если ты пришлешь запись о своем государском роде, о котором ты писал, что ему четыреста лет <...> и мы оттуда уразумеем величие своего государства. <...>

Ты писал по нашему царскому письму о великом государе самодержце Георгии — Ярославе, — это мы потому так писали, что в прежних хрониках и летописцах написано, что с великим государем самодержцем Георгием — Ярославом во многих битвах бывали варяги, а варяги — немцы; и не раз они его слушали, значит, были его подданными. <...> А что ты пишешь о своей печати, то мы писали потому, что если ты хочешь с нами сноситься, минуя наместников новгородских, то ты должен за это нас чем-нибудь отблагодарить. <...>

А что ты писал о печати Римского царства, то у нас есть своя печать от наших прародителей. А римская печать нам также не чужда: мы ведем род от Августа кесаря, а ты судишь нас, вопреки воле Бога, — что нам Бог дал, то ты отнимаешь у нас. Мало тебе нас укорять, ты и на Бога раскрыл уста. Ты думаешь, что мы хотим присвоить твои титулы и печать как бы для возвеличения, — нам твоей мужичьей чести добиваться нечего и подлажиться к твоему величию ни к чему. <...> Ты должен нам подчиниться. А если ты подчинишься, то и земля твоя и владения и печать будут нашими, и тогда мы тебя пожалуем и будем сноситься с тобою, как со своим; а с чужими столь ничтожным государем, как ты, сноситься не подобает. <...>

Послание к Василию Грязному 1574 г.

От царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси
Василию Григорьевичу Грязному^{^[35]} — Ильину

Писал ты, что за грехи взяли тебя в плен; так надо было, Васюшка, без пути средь крымских улусов не разъезжать. А уж как заехал, не надо было спать, как при охотничьей поездке: ты думал, что в окольные места приехал с собаками за зайцами, а крымцы самого тебя к седлу и приторочили. Или ты думал, что в Крыму можно так же шутить, как у меня, стоя за кушаньем? Крымцы так не спят, как вы, да вас, неженок, умеют ловить. Они не говорят, дойдя до чужой земли: пора домой! Если бы крымцы были такими бабами, как вы, то им бы и за рекой не бывать, не только что в Москве^{^[36]}.

Ты объявил себя великим человеком, так ведь это за грехи мои случилось (и нам это как утаить?), что князья и бояре наши и отца нашего стали нам изменять^{^[37]}, и мы вас, холопов, приближали, желая от вас службы и правды. А вспомнил бы ты свое и отца своего величие в Алексине^{^[38]} — такие там в станицах езжали, а ты в станице у Ленинского был чуть ли не в охотниках с собаками, а предки твои у ростовских архиепископов служили. И мы не запираемся, что ты у нас в приближенье был: и ради приближенья твоего тысячи две рублей дадим, а до сих пор такие и по пятьдесят рублей бывали. А сто тысяч выкупа ни за кого, кроме государей не берут и не дают такого выкупа ни за кого, кроме государей. А если б ты объявил себя маленьким человеком — за тебя бы в обмен Дивея^{^[39]} не просили. Про Дивея хоть царь и говорит, что он — человек маленький, да не хочет взять за тебя ста тысяч рублей вместо Дивея: Дивей ему ста тысячи рублей дороже. За Дивеева сына он дочь свою выдал. А ногайский князь и мурзы все ему братья. У Дивея своих таких полно было, как ты, Вася. Кроме как на князя Семена Пункова, не на кого было менять Дивея, разве что, если бы надо было доставать князя Михайла Васильевича Глинского, можно было его выменять. А в нынешнее время некого на Дивея менять. Тебе, выйдя из плена, столько не привести татар и не захватить, сколько Дивей христиан пленит. И тебя ведь на Дивея выменять не на пользу христианству — во вред христианству: ты один свободен будешь, да, приехав, станет воевать да несколько сот христиан получше тебя пленит. Какая в том будет польза?

Если ты обещал не по себе и ценил себя выше меры, как же можно столько дать? Мерить такой неправильной мерой — значит не пособить христианству, а разорить христианство. А если будет мена или выкуп по твоей мере, и мы тебя тогда пожалуем. Если же из гордости ты станешь против христианства, то Христос тебе противник!

Второе послание князю А. М. Курбскому

Вольмар, 1577 г.

Всемогущий и вседержительной десницей Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, держащего в своей длани все концы земли, которому покланяемся некого славим вместе с Отцом и Святым Духом, милостью своей позволил нам, смиренным и недостойным рабам своим, удержать скипетр Российского царства от Его Вседержительной Десницы Христоносной Хоругви, так пишем мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, царь Казанский и царь Астраханский, государь Псковский и великий князь Смоленский, Тверской, Югорский. Пермский, Вятский, Болгарский и иных, государь и великий князь Нижнего Новгорода, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский и отчаянный государь и обладатель земли Лифляндской Немецкого чина, Удорский, Обдорский, Кондинский и всей Сибирской земли и Северной страны повелитель — бывшему нашему боярину и воеводе князю Андрею Михайловичу Курбскому.

Со смирением напоминаю тебе, о князь: посмотри, как к нашим согрешениям и особенно к моему беззаконию, превзошедшими беззакония Манассии, хотя я не отступил от веры, терпеливо Божье величество, веря в мое покаяние. <...> А наступающей крестоносной хоругви никакая военная хитрость не нужна, что знает не только Русь, но и немцы, и литовцы, и татары, и многие народы. Сам спроси у них и узнаешь, я же не хочу перечислять эти победы, ибо не мои они, а Божьи. Тебе же напомню лишь кое-что из многого, ибо на укоризны, которые ты писал ко мне, я уже со всей истиной ответил. Теперь же напомню немногое из многого. Вспомни сказанное в Книге Иова «Обошел землю и иду по вселенной». Так и вы с попом Сильвестром и Алексеем Адашевым и со всеми своими родичами хотели видеть под ногами своими всю Русскую землю, но Бог дает власть тому, кому захочет.

Писал ты, что я растлен разумом, как не встретишь и у неверных. Я же ставлю тебя самого судьею между мной и тобой: вы ли растлены разумом или я, который хотел над вами господствовать, а вы не хотели быть под моей властью, и я за то разгневался на вас? Или растленны вы, которые не только не захотели повиноваться мне и слушаться меня, но сами мною владели, захватили мою власть и правили, как хотели, а меня отстранили от власти: на словах я был государь, а на деле ничем не владел. Сколько напастей я от вас перенес, сколько оскорблений, сколько обид и упреков! И за что? В чем моя была вина перед вами с самого начала? Кого и чем я оскорбил? <...> А зачем вы захотели князя Владимира посадить на престол, а меня с детьми погубить? Разве я похитил престол или захватил его через войну и кровопролитие? По Божьему изволению с рождения был я предназначен к царству: и уже не вспомню, как меня отец благословил на государство. На царском престоле я вырос. А князю Владимиру с какой стати следовало быть государем? Он сын четвертого удельного князя. Какие у него достоинства, какие наследственные права быть государем, кроме вашей измены и его глупости?

<...> И я такие оскорбления стерпеть не смог—и стал за самого себя. И вы тогда начали против меня еще больше выступать и изменять, и я потому еще решительнее начал выступать против вас. Я хотел тогда вас подчинить своей воле, и как же вы из за этого надругались над святыней Господней и осквернили ее! Рассердившись на человека, восстали на Бога. Сколько церквей, монастырей и святых мест вами поругано и осквернено! Сами за это Богу ответ дадите. <...> Смотри, княже, на Божий суд: как Бог дает власть, кому хочет. Вы ведь с попом Сильвестром и с Алексеем Адашевым хвастались, как дьявол в Книге Иова: «Обошел землю и прошел вселенную, и вся земля под ногами моими» (и сказал ему Господь: «А знаешь ли ты раба моего Иова?»).

Так и вы мнили, что вся Русская земля у вас под ногами, но по Божьей воле мудрость ваша оказалась тщетной. Вот ради этого я и поострил свое перо, чтобы тебе написать. Вы ведь говорили: «Нет людей на Руси, некому обороняться»,— а нынче вас нет. Кто же нынче завоевывает претвердые германские крепости? Это сила Животворящего Креста, победившая Амалика и Максентия, завоевывает крепости, не дожидаются бранного боя германские города, но склоняют головы свои перед силой Животворящего Креста! А где случайно за грехи наши явления Животворящего Креста не было, там бой был. Много всяких людей отпущено: спроси их, узнаешь.

Писал ты нам, вспоминая свои обиды, что мы тебя в дальноконные города как бы в наказание посылали, — так теперь мы со своими сединами и дальше твоих дальноконных городов, слава Богу, прошли и ногами коней наших прошли по всем вашим дорогам — из Литвы и в Литву, и пешими ходили, и воду во всех тех местах пили, — теперь уж Литва не посмеет говорить, что не везде ноги наших коней были. И туда, где ты надеялся от всех своих трудов успокоиться, в Вольмар, на покой твой привел нас Бог: настигли тебя, и ты еще дальноконнее поехал <...>

Послание польскому королю Стефану Баторию
1.10.1579 г.

<...> Мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси самодержец, Стефану, Божиею милостью великому государю, королю Польскому и великому князю Литовскому, Русскому, Прусскому, Жмудскому, Мазовецкому, князю Семиградскому.

Мы твою грамоту прочли и хорошо поняли — ты широко разверз свои высокомерные уста для оскорбления христианства. А таких укоров и хвастовства мы не слыхали ни от турецкого султана, ни от императора, ни от иных государей. А в той земле, в которой ты был, и в тех землях, тебе самому лучше известно, нигде не бывало, чтобы государь государю писал так, как ты к нам писал. А жил ты в державе басурманской, а вера латинская — полухристианство, а паны твои держатся иконоборческой лютеранской ереси. А ныне мы слышим, что в твоей земле явно устанавливается вера арианская, а где арианская вера, там имени Христа быть не может, потому что Арий имени Христову истовый враг, а где Ариева вера, тут уже Христос не нужен, и не подобает эту веру звать христианством и людей этих называть христианами, и о христианской крови тем людям нечего беспокоиться. Мы же, смиренные, во Христа крестились, во Христа облеклись, во Христа веруем, в смерти его обретаем крещение, а христианам по Христовым заповедям подобает терпеть беды. <...>

Или всю Русскую землю как птицу рукой своей возьмешь? Или раздавишь нас, как мошку, по совету Курбского, который нам изменил, потому что хотел нашей смерти, а мы, раскрыв его измену, хотели его казнить? А он составил заговор и хотел нас извести и возвести на престол другого государя, и нас Бог сохранил, и он, бежав от нас и будучи там, подымал против нас крымского хана, но и от этого Бог нас сохранил, и ныне он подбивает тебя. А ты называешь себя благочестивым и набожным, так ты не слушай суждения злочестивых и прославь себя благочестием и набожностью, а понапрасну христианской крови не проливай.

Пойми же, к чему тебя приводит Курбский, чтобы нас погубить! Мы смиренно уведомляем тебя об этом по христианскому обычаю —ведь тебя Курбский обрел как нашего губителя, а ты недостойную славу на себя не возводи, но лучше укрась себя славой благочестивого государя и благочестием. И если Бог соблаговолил тебя из такого княжества возвести на такое великое государство, то ты в этом государстве введи такие христианские обычаи, которые достойны столь великого государства. А начнешь и впредь браниться с такими оскорблениями, то и будет видно, какого ты происхождения, как поступаешь и пишешь. А мы как христиане по христианскому обычаю со смирением увещеваем и браниться с тобою не хотим, потому что тебе со мною браниться — честь, а мне с тобою браниться — бесчестье. <...>

А впрочем защитник мне Господь Бог и я не устрашусь того, что сотворит мне человек, ибо Бог поставляет царя и князя, и властителя во все страны и дарует власть, кому захочет. И никто не достигает чести сам собой, только призванный Богом получает ее. Как пожелает Бог, так и поступит со мной, недостойным рабом своим, и прославит имя свое святое и родившую Его, всех святых, которые на этом российском острове угодили ему молениями и приношением даров и молитвами, возносимыми во все часы во славу имени Его святого.

И не потому ли ты надеешься быть величественнее нас, что отвергаешь наше происхождение от Августа кесаря? Так поразмысли о своих предках и о нашем ничтожестве. Всемогущий Бог благоволил ко всему нашему роду: мы государствуем от великого Рюрика 717 лет, а ты со вчерашнего дня на таком великом государстве, тебя первого из твоего рода по Божьей милости избрали народы и сословия королевства Польского, и посадили тебя на эти государства управлять ими, а не владеть ими. А они люди со своими вольностями, и ты присягаешь величию их земли, нам же всемогущая Божья десница даровала государство, а не кто либо из людей, и Божьей десницей и милостью владеем мы своим государством сами, а не от людей приемлем государство, только сын от отца отцовское по благословению приемлет самовластно и самодержавно, а своим людям мы креста не целуем. А то, что ты прародителей наших перед Божьим судом укорил, то в этом тебе будет Бог судьей и противником твоей гордыни, а они обратят молитвы к милости создателя, и Господь Бог пожелает, так и будет. <...>

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века. М., 1988. С. 23, 25, 29, 31, 33, 35. 37, 39, 41, 49, 51, 53, 59, 71, ,115, 129, 131, 133, 137, 139, 171, 173; 79, 81, 83, 175, 177, 179.

Князь Андрей Михайлович Курбский
(ок. 1528—1583 гг.)

Государственный деятель России и Великого княжества Литовского, писатель публицист, переводчик. Рюрикович, происходил из ярославских князей — потомков святого князя Федора Ростиславича Черного (ум. 1299). Князь удела Курбы, друг детства Ивана IV, его родственник. Член кружка Максима Грека. В 1549—1552 гг. — воевода, принимал участие в походах на Казань. В 1553—1558 гг. подавлял восстания поволжских народов против русского владычества. В 1556— 1560 гг.—ближний боярин, член правительства «Избранная рада». Как воевода отличился в Ливонской войне (1558— 1564). Опасаясь наказания за военную неудачу на р. Улле, весной 1564 г. бежал из Псково-Печерского монастыря и сдался в плен полякам. Стал служить польскому королю Сигизмунду I Августу; за службу получил имение Миляновичи в Ковельском повете Великого княжества Литовского, стал князем Ковельским и членом Королевской Рады, участвовал в походах польско-литовских войск против войск великого князя и царя Московского Ивана IV. Оборонял Великое княжество Литовское против набегов крымского хана. Поддерживал православие, вел богословскую полемику с католиками, протестантами антитринитариями, униатами, составил «Историю о осьмом соборе», направленную против униатства. Написал три полемических послания к царю Ивану Грозному (1564—1578), а также «Историю о великом князе Московском» (1573) и еще историческое сочинение «многим светлым мужам», написал множество, посланий своим сторонникам в Великом княжестве Литовском.

Будучи идеологом сословно представительной централизованной монархии, Курбский осуждает царя за отход от принципов управления государством времен «Избранной рады», считая, что мудрый и справедливый государь должен постоянно прислушиваться к голосам своих советников. Однако Иван IV поступал наоборот. В отказе от помощи мудрых советников Курбский видел причину тех бед, которые обрушились на Россию во времена правления Ивана Грозного. Он конкретно обвиняет «осифлян» в пособничестве террору. В объяснении отрицательной эволюции царя из «прежде доброго и нарочитого» в кровожадного тирана присутствуют рациональные моменты. Курбский пишет о дурной наследственности, отсутствии надлежащего воспитания государственного деятеля, своенравности. Вот почему «История о великом князе Московском» производит впечатление новаторского произведения, в котором отразился интерес ее автора к психологической мотивировке поступков одной государственной персоны.

Политическое содержание взглядов Курбского на государственное устройство России соответствует сословно-представительной централизованной монархии. Источником власти Курбский считал Божественную волю: «цари и князи от Всевышнего помазуются на правление». Цель верховной власти в справедливом и милостивом правлении и суде. А нынешняя власть, по мнению Курбского, от того уклонилась и потому лишилась Божественного покровительства, став на деле безбожной и беззаконной. На царском троне воссел человек невоспитанный, грубый, неученый, сладострастный и самовластный. Такому человеку не годится быть императором. Иное дело — мудрый совет дворянский, который в 1550 е годы помогал царю управлять государством весьма успешно. Тогда мудрое правление чувствовалось во всем: воеводами назначались искусные и храбрые люди, в войсках царил порядок, верное служение царю и отечеству щедро вознаграждалось. Напротив, паразиты и тунеядцы прогонялись. Такая политика побуждала верноподданных «на мужество и на храбрость». Государство же от этого только выигрывало. Иное дело теперь. Упадок в делопроизводстве государства и сопутствующие им неудачи в 25-летней Ливонской войне Курбский связывает с падением правительства «Избранной рады» и введением опричнины, источника насилий и террора в собственной стране: вспомним ужасающий разгром Новгорода опричниками в январе 1570 г. Основной чертой такого тоталитарного режима Курбский считает, беззаконие. Он явно отождествляя понятия «право» и «справедливость», здесь восходит к учениям Аристотеля и Цицерона. Он подчеркивает, что закон обязательно должен содержать реальное требование власти, ибо беззаконие есть не только несоблюдение законов, но и создание жестоких и невыполнимых законов ввиду их бесчеловечности. Такое законотворчество преступно. В своих политико-правовых воззрениях Курбский сближается со сторонниками естественно правовой концепции, согласно которой право и правда, добро, и справедливость воспринимаются как неотъемлемые части естественных законов бытия, посредством которых Божественная воля сохраняет на земле свое высшее творение — человека.

Курбский критикует судопроизводство современной ему России, считая его несправедливым, беззаконным. Это произвол одного человека, именуемого царем. Так, в государстве совсем не стало ни свободы, ни безопасности. Царь ввел «постыдный обычай», затворив все «царство русское словно в адовой твердыне», и если кто «из земли твоей поехал... в другие земли ... ты такого называешь изменником». Результатом такого правления Курбский считает оскудение царства, резкое падение его престижа на международной арене, внутреннее недовольство подданных и назревающую смуту. Причину «искривления» Курбский усматривает в приближении к царю «злых советников». Сработал сатанинский силлогизм лукавнейшего из «осифлян»— монаха Вассиана Топоркова, который посоветовал царю «не держать себе советников умнее себя». Курбский наивно полагал, что тиранический, режим правления зависит от замены одних советников другими и высказывал надежду на насильственную смену политического режима в России. Но этого не произошло, и страна погрузилась вскоре в пучину внутренних распрей, следствием которых стал династический кризис, Смутное время и погибель. Гибель такого царства, по мнению Курбского, угодно Божественному Промыслу, так как в результате открытого сопротивления народа бездуховным правителям погибнут тираны и воцарится справедливость. Так теоретическое положение св. Иосифа Волоцкого о праве народа на сопротивление тирану получило последовательное развитие в государственно-правовой концепции Курбского.

Наилучшей формой государственной власти ему представляется монархия с выборным сословным органом «Советом всенародных человек», состоящим из советников «разумных и совершенных во старосте мастите о среднем веку, такоже предобрых и храбрых, и тех и онех в военных вещах по всему искушенных», т. е. различных опытных политиков профессионалов, преданных Матери России.

Первое послание князя Андрея Михайловича Курбского
царю Ивану Грозному

Вольмар, 1564 г.

Царю, Богом прославленному и более того — среди православных пресветлым явившемуся, и ныне же — за грехи наши — ставшему супротивным <...> совесть имеющему прокаженную, какой не встретишь и у народов безбожных. <...> Зачем, царь, сильных во Израиле истребил, и воевод, дарованных тебе Богом для борьбы с врагами, различным казням предал, и святую кровь их победоносную в церквах Божьих пролил, и кровью мученическою обагрил церковные пороги, и на доброхотов твоих, душу свою за тебя положивших, неслыханные от начала мира муки и смерти, и притеснения измыслил, оболгав православных в изменах и чародействе и в ином непотребстве и с усердием тщась свет во тьму обратить и сладкое назвать горьким? В чем же, провинились перед тобой и чем прогневали тебя христиане —соратники твои? Не они ли разгромили прегордые царства и обратили их в покорные тебе во всем, а у них прежде в рабстве были предки наши? Не отданы ли тебе Богом крепости немецкие благодаря мудрости их? За это ли нам, несчастным, воздал, истребляя нас и со всеми близкими нашими? Или ты, царь, мнишь, что бессмертен, и впал в невиданную ересь, словно не боишься предстать пред Неподкупным Судией — Надеждой Христианской, Богоначальным Иисусом, который придет вершить справедливый суд над вселенной и уж тем более не помилует гордых притеснителей и взыщет за все и мельчайшие прегрешения их. <...>

Не думай, царь, и не помышляй в заблуждении своем, что мы уже погибли и истреблены тобою без вины и заточены и изгнаны несправедливо, и не радуйся этому, словно легкой победой похваляясь: казненные тобой, у престола Господня стоя, взывают об отомщении тебе, заточенные же и несправедливо изгнанные тобой из страны, взываем день и ночь к Богу, обличая тебя. Хотя и похваляешься ты постоянно в гордыне своей, в этой временной и скоропреходящей жизни, измышляя на людей христианских мучительнейшие казни, к тому же надругаясь над ангельским образом и попирая его, вместе с вторящими тебе льстецами и товарищами твоих пиров бесовских, единомышленниками твоими боярами, губящими душу твою и тело, которые детьми своими жертвуют, превзойдя в этом жрецов Крона. И обо всем этом здесь кончаю.

А письмецо это, слезами омоченное, во гроб с собою прикажу положить, перед тем как идти с тобой на суд Бога моего Иисуса. Аминь.

Писано в городе Волмере, владении государя моего короля Сигизмунда Августа <...>.

Знаю я из Священного Писания, что дьяволом послан на род христианский губитель, в прелюбодеянии зачатый Богоборец Антихрист, и ныне вижу советника твоего, всем известного, от прелюбодеяния рожденного, который и сегодня шепчет в уши царские ложь и проливает кровь христианскую, словно воду, и погубил уже стольких сильных в Израиле, что по делам своим он есть Антихрист: не пристало тебе, царь, иметь таких советчиков. <...>

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века, М.. 1988. С. 17, 19. 21. Пер. О. В. Творогова.

Третье послание Ивану Грозному.

Ответ царю великому Московскому на его Второе послание
от убогого Андрея Курбского, князя Ковельского

Полоцк, 15.09.1577 г.

В скитаниях пребывая и в бедности, тобой изгнанный, титул твой великий и пространный не привожу, так как не подобает ничтожным делать этого тебе, великому князю, а лишь в обращении царей к царям приличествует употреблять такие именования с пространнейшими продолжениями. А что исповедуешься мне столь подробно, словно перед каким либо священником, так этого я недостоин, будучи простым человеком и чина воинского, даже краем уха услышать, а всего более потому, что и сам обременен многими бесчисленными грехами. А вообще-то поистине хорошо было бы радоваться и веселиться не только мне, некогда рабу твоему верному, но и всем царям и народам христианским, если бы было твое истинное покаяние, как и в Ветхом завете Манассиино, ибо говорится, как он, покаявшись в кровопийстве своем и в нечестии, в Законе Господнем прожил до самой смерти кротко и праведно и никого и ни в чем не обидел. <...>

Что может быть гнуснее и что пресквернее, чем исповедника своего поправлять и мукам его подвергать, того, кто душу твою царскую к покаянию привел, грехи твои на своей вые носил и, подняв тебя из явной скверны, чистым поставил перед наичистейшим царем Христом, Богом нашим, омыв покаянием! Так ли ты воздаешь ему после смерти его? О чудо! Как клевета, презрелыми и коварнейшими маньяками твоими измышленная на святых и преславных мужей, и после смерти их еще жива! Не ужасаешься ли, царь, вспоминая притчу о Хаме, посмеявшемся над наготой отцовской? <...> О, по правде и я скажу: хитрец он был, коварен и хитроумен, ибо обманом овладел тобой, извлек из сетей дьявольских и словно из пасти льва привел тебя к Христу, Богу нашему <...> Так же и он поступал, священник блаженный Сильвестр, видя недуги твои душевные, за многие годы застаревшие и трудноизлечимые. <...>

А мог бы ты и о том вспомнить, как во времена благочестивой жизни твоей все дела у тебя шли хорошо по молитвам святых и по наставлениям Избранной рады, достойнейших советников твоих, и как потом, когда прельстили тебя жестокие и лукавые льстецы, губители и твои, и Отечества своего, как и что случилось: какие язвы были Богом посланы — говорю я о голоде и стрелах поветрия, а напоследок и о мече варварском, отомстителе за поругание Закона Божьего, и внезапное сожжение славного града Москвы, и опустошение всей земли Русской, и, что всего горше и позорнее, — царской души падение, и позорное бегство войск царских, прежде бывших храбрыми; как некие здесь нам говорят — будто бы тогда, хоронясь от татар по лесам, с кромешниками своими, едва и ты от голода не погиб! А прежде тот измаильский пес, когда ты богоугодно царствовал, от нас, ничтожнейших слуг твоих, в Поле Диком бегая, места не находил и вместо нынешних великих и тяжелых даней твоих, которыми ты наводишь его на христианскую кровь, выплачивая дань ему, саблями нашими, — воинов твоих, — была дань басурманскими головами заплачена.

А то, что ты пишешь, именуя нас изменниками, так мы были принуждены тобою против воли крест целовать, ибо есть у вас обычай, если кто не присягнет — то умрет страшной смертью <...>.

Затворил ты царство Русское, свободное естество человеческое, словно в адовой твердыне, и если кто из твоей земли поехал, следуя пророку, в чужие земли, как говорит Иисус Сирахов, ты такого называешь изменником, а если схватят его на границе, то тем или иным способом предаешь его смерти. Так же и здесь, уподобившись тебе, жестоко поступают. <...>

А то, что пишешь ты, будто бы тебе не покорялся и хотел завладеть твоим государством, и называешь меня изменником и изгнанником, то на все это не отвечаю из за явного на меня твоего наговора или клеветы. <...>

А еще посылаю тебе две главы, выписанные из Книги премудрого Цицерона, известнейшего римского советника, жившего еще в те времена, когда римляне владели всей вселенной. А писал он, отвечая недругам своим, которые укоряли его как изгнанника и изменника, подобно тому как твое величество, не в силах сдержать ярости своего преследования стреляет в нас, убогих, издалека огненными стрелами угроз своих и понапрасну и попусту. <...>

«Против Клавдия, который незаслуженно изгнал Цицерона из города. Глава 7.

Все глупцы неистовствуют, а я тебе истинными словами представляю не глупым, как часто бывает, и не злым, как постоянно, но воздержанным безумцем. Разве мудрого словно стеною огражден величием мысли, терпимостью ко всему человеческому, презрением к счастью и всякими добродетелями? <...> А меня ты называешь изменником, тогда как вместе со мной изгнана и республика? <...> « В Риме наговоришь? А по правде говоря, ты в чужом пристанище, потому что не там, где кто будет, станет он устанавливать законы, а подобает ему повиноваться местным законам».

Посмотри же, царь, со вниманием: если языческие философы по естественным законам дошли до таких истин и до такого разума и великой мудрости между собой <...> почему же мы называемся христианами, а не можем уподобиться не только книжникам и фарисеям, но и людям, живущим по естественным законам! <...>

Год спустя или два после Первого послания моего к тебе увидел я, как воздал тебе Бог по делам твоим и по содеянному руками твоими, постыдное и сверх всякой меры позорное поражение твое и войска твоего, погубил ты славу блаженной памяти великих князей русских, предков твоих и наших, благочестиво и славно царствовавших в великой Руси. И мало того, что не устыдили и не посрамили тебя Божественные кары и обличения, о которых я напоминал тебе в прежних письмах, казни различные за твое беззаконие, подобных каким на Руси никогда не бывало, и сожжение безбожными измаилтянами преславной столицы Отечества твоего Москвы, и остался ты по своему прескверному произволению в своей фараонской непокорности и в своем ожесточении против Бога "и совести, всячески поправ чистую совесть, бложенную Богом во всякого человека, которая словно недреманное око и неусыпный страж бережет и хранит душу и ум бессмертный в каждом человеке.

И что еще того безумнее творишь и на что дерзаешь? Не постыдился написать нам, будто бы тебе, воевавшему с врагами своими, помогала сила Животворящего Креста! Так ты полагаешь и думаешь? О безумие человеческое, а особо — души, развращенные нахлебниками твоими или любимцами— маньяками! <...> А ныне, развращенный своими мерзкими маньяками, в какую бездну недомыслия и безумия низвергнут ты и даже памяти лишен! <...>

А лютость твоей власти погубила не одного Непотиана и двух других виновных, а и многих воевод и полководцев, благородных и знатных и прославленных делами и мудростью, с молодых ногтей искушенных в военном деле и в руководстве войсками, и всем ведомых мужей — все, что есть лучшее и надежнейшее в битвах для победа над врагами,— ты предал различным казням и целыми семьями погубил без суда и без повода, прислушиваясь лишь к одной стороне, а именно внимая коварным своим льстецам, губителям отечества. И, погрязнув в подобных злодеяниях и кровопролитии, посылаешь на чужие земли под стены чужих крепостей великую армию христианскую без опытных и всем ведомых полководцев, но имеющую к тому же мудрого и храброго предводителя или гетмана великого , что бывает для войска особенно губительно и мору подобно, то есть, короче говоря,— без людей идешь, с овцами и с зайцами, не имеющими доброго пастыря и страшащимися даже гонимого ветром листика, как и в прежнем своем послании писал я тебе о каликах твоих, которых ты бесстыдно пытаешься превратить в воеводишек взамен тех храбрых и достойных мужей, которые истреблены или изгнаны тобою.

А недавно к всему этому ты добавил еще один позор для предков твоих, пресрамный и в тысячу раз более горький: город великий Полоцк в своем же присутствии сдал ты со всею церковью — то есть, с епископами и клириками, и с воинами, и со всем народом, а город тот ты прежде добыл своею грудью <...> ибо тогда ты еще не всех окончательно погубил и поразогнал, когда добыл себе Полоцк. Ныне же вместе со всем своим воинством ты в лесах прячешься, как хоронится одинокий беглец, трепещешь и скрываешься, хотя никто и не преследует тебя, только совесть твоя в душе твоей вопиет, обличая прескверные дела твои и бесчисленные кровопролития. Тебе только и остается, что браниться как пьяной рабыне, а то, что поистине тебе подобает и что достойно царского сана, а именно — справедливый суд и защита, то все уже давно утрачено по молитвам и советам Вассиана Топоркова, из среды лукавнейших Иосифлян, который тебе советовал и нашептывал, чтобы ты не держал при себе советников мудрых, и по наставлениям других, подобных ему советчиков из среды монахов и мирян. Вот какову славу от них приобрел! <...> Вместо избранных и достойных мужей, которые не стыдясь говорили тебе всю правду, окружил ты себя сквернейшими прихлебателями и маньяками, вместо доблестных воевод и полководцев — гнуснейшими и Богу ненавистными Бельскими с товарищами их, и вместо. храброго воинства — кромешниками, или опричниками кровожадными, которые несравнимо отвратительней палачей; вместо Божественных книг и священных молитв, которыми наслаждалась твоя бессмертная душа и освящался твой царский слух, — скоморохами с различными дудками и с ненавистными Богу бесовскими песнями, для осквернения и отвращения твоего слуха от Богословия; вместо того блаженного священника, который бы тебя примирил с Богом через чистое твое покаяние, и других советников духовных, часто с тобой беседовавших, ты, как здесь нам говорят, — не знаю правда ли это, собираешь чародеев и волхвов из дальних стран. <...>

И если погибают цари и властелины, составляющие жестокие законы и неисполнимые предписания, то уж тем более должны погибнуть со всем домом своим те, которые не только составляют невыполнимые законы или уставы, но и опустошают свою землю и губят подданных целыми родами, не щадя и грудных младенцев, а должны были бы властелины каждый за подданных своих кровь свою проливать в борьбе с врагами. <...>

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века. С. 85, 87. 89, 91. 93. 95. 97, 99, 103, 105. Пер. О. В. Творогова; Отрывки из сочинений Цицерона издаются по кн.: Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским/Сост. Я. С. Лурье и Ю. Д. Рыков//Литературные памятники. Л., 1979. С. 75, 75. Пер. Я. С. Лурье и О. В. Творогова.

История о великом князе Московском
1580 г.

<...> Но тогда, после упомянутого пожара (в 1547 г.— Ю. Б.), громадного и действительно очень страшного, о котором никто не усумнится сказать «очевидный Божий гнев»,— что же было тогда? Было великое всенародное возмущение, так что самому царю пришлось бежать из города со всем своим двором. В этом возмущении толпой был убит из дядьев его князь Юрий Глинский, а дом его разграблен. Другой же его дядя, князь Михаил Глинский, который был голова всему злу, убежал, а угождатели, бывшие с ним, разбежались. В то время чудесно как то и следующим образом подал Богу руку помощи, чтобы отдохнула христианская земля. Тогда, именно тогда, говорю я, пришел к нему один человек в сане священника, именем Сильвестр, выходец из великого Новгорода, усмиряя его Божественным Священным писанием, сурово заклиная его грозным именем Бога и вдобавок открывая ему чудеса и как бы знаменья от Бога, — не знаю, истинные ли, или так, чтобы запугать, он сам все это придумал, имея в виду буйство Ивана и по детски неистовый его характер. Ведь часто и отцы приказывают слугам выдуманными страхами отпугивать детей от чрезмерных игр с дурными сверстниками. Так и блаженный, я полагаю, прибавил немного благих козней, которыми задумал исцелить большое зло. Так поступают и врачи, по необходимости скобля и разрезая железом гниющие гангрены, то есть вплоть до здорового тела срезают вырастающее на ране дикое мясо. Подобное этому придумал, видимо, и блаженный этот хитрец ради истины, так что случилось то, что душу великого князя он исцелил было и очистил от ран проказы, а развращенный нрав поправил, наставляя то так, то этак на верный путь. А с ним вступил тогда в союз на пользу и общее благо один благородный юноша, по имени Алексей Адашев. Царь в то время очень любил этого Адашева и находился с ним в согласии. Был Алексей очень полезен всему государству и даже некоторыми чертами характера подобен ангелу. Если бы я все подробно рассказал о нем людям невежественным и житейским, это, пожалуй, показалось бы невероятным. Но если мы обратим внимание на то, что благодать Святого Духа не за наши дела, но по изобилию щедрот Христа нашего украшает тех, кто верен Новому Завету, то покажется это не чудесно, а только уместно, ибо Творец всего, даже кровь свою не пожалел пролить за нас. Оставив это, однако, вернемся к начатому.

Что же полезного делают эти два человека для той действительно опустошенной и весьма сильно разрушенной земли? Приклони же слух свой и прилежно слушай. Вот что совершают, вот что делают — самое хорошее начинают: укрепление царя! И какого царя? Юного, воспитанного без отца в скверных страстях и самоволии, крайне жестокого, напившегося уже всякой крови — не только животных, но и людей! Прежде всего из бывших уже с ним в согласии одних они отстраняют от него (тех, кто был особенно жесток), других обуздывают и удерживают страхом Бога живого. А что же они к этому прибавляют? С осторожностью наставляют в благочестии в прилежных молитвах к Богу, в прилежном соблюдении постов и воздержаний. Иерей этот заклинает и изгоняет от него упомянутых жесточайших зверей (то есть льстецов и угождателей, — нет ничего в царстве заразней, чем они), отделяет и отводит от него всю нечисть и скверну, насланную прежде сатаной. Он также подвигает на это и призывает на помощь себе архиерея того великого города, а также всех добрых и праведных людей, почтенных священством. Они настраивают царя на покаяние, и, очистив его внутренний сосуд, приводят, как положено, к Богу, и сподобляют принять святых непорочных тайн Христа нашего и возводят его, прежде окаянного, на такую высоту, что многие соседние народы вынуждены удивляться его обращению и благочестию. А кроме того, вот что еще прибавляют они: собирают к нему советников, умных и совершенных людей, пребывающих в маститой старости, украшенных благочестием и страхом Божиим, иных же хотя и среднего возраста, >но также весьма порядочных и отважных, притом что и те, и другие вполне опытны в военных и гражданских вопросах. Они связывают советников с великим князем союзом и дружбой, так чтоб без их совета ничего не предпринимать и не решать, вполне согласно с премудрым Соломоном, сказавшим: «Царь, дескать, хорошими советниками крепок, как город крепкими башнями». И еще он же сказал: «Любящий совет сохраняет жизнь, а нелюбящий его вконец гибнет». Ведь если бессловесные твари согласно своей природе руководствуются как должно чувствами, то все, кто наделен разумом, — советом и размышлением.

Назывались же тогда эти его советники Избранной радой. Действительно, по делам и название им было, потому что все избранное и лучшее осуществляли они своими советами, то есть справедливый суд богатому и бедному, не взирая на лица, что служит к украшению царства, кроме того, умелых и храбрых людей они назначают воеводами против врага и ставят на стратегические должности над конницей и пехотой. И если кто проявит мужество в сражениях и омочит в крови врага руки, тот удостаивается наград как движимым, так и недвижимым имуществом. Согласно этому, самые опытные возводились на высшие ступени. А паразиты или тунеядцы, то есть прихлебатели или застольные дружки, которые живут фиглярством и шуточками, насмехаясь над пищей, не только не получали тогда наград, но изгонялись вместе со скоморохами и им подобными скверными и коварными людьми. Лишь только мужество и храбрость людей поощрялись различными пожалованиями или вознаграждениями, каждому по заслугам.

И тотчас с Божьей помощью превозмогло врагов войско христиан. И каких врагов? Великое и грозное измаильское племя, от которого трепетала некогда вселенная, не только трепетала, но и опустошалась! И не с одним царем воевали, но сразу с тремя великими и могучими царями, то есть с крымским, казанским и князьями ногайскими! <...>

А что же произошло дальше? Вот что поистинне <...> приходит царь в келью к этому старцу (Вассиану Топоркову, ученику св. Иосифа Волоцкого. — Ю. Б.) и, зная, что был он единомышленник отцу его, во всем согласен и на все готов, спрашивает его: «Как мне быть, чтобы хорошо царствовать, а больших и сильных держать в послушании?» А тот должен был сказать так: «Царю должно быть головой и любить мудрых советников своих как члены своего тела», а потом многими высказываниями из Священных Писаний должен был это обосновать и научить христианского царя. Так должен был поступить тот, кто когда то был епископом, к тому же и старик в преклонных годах. А что он сказал? Тотчас начал нашептывать ему на ухо по прежней привычной злобе своей, как и отцу его прежде лживые сикофантии, т. е. ложные измышления, нашептывал, и такую речь сказал: «Если хочешь ты быть самодержцем, не держи при себе ни одного советника умнее себя, поскольку ты сам лучше всех. Через это будет крепка твоя власть, всех держать будешь в своих руках. Но если приблизишь тех. кто умнее тебя, поневоле будешь слушаться их». Вот как сплел сатанинский силлогизм! Тут же поцеловал его руку царь и сказал: «Ну, хоть и отец был бы мой жив, не сказал бы мне столь полезного слова!» <...>

А царь, хоть и служит к его чести царство, а не получил какого-нибудь от Бога дара, должен искать доброго и полезного совета не только у советников, но и у простых людей, потому что духовные дарования даются не по внешнему богатству, не по силе царства, но по душевной праведности, ибо не смотрит Бог на силу и гордость, но на правду сердца и так дары дает, то есть кто сколько примет в согласии с доброй волей. А ты, забыв все это, отрыгнул смрад вместо благоухания! И наконец, разве забыл ты или не знаешь, что все бессловесные одушевленные существа направляются или принуждаются природой, а управляются чувством, а словесные — и не только плотские люди, но и сами бесплотные силы, то сеть святые ангелы, — управляются помыслом и рассудком, как пишут об этом Дионисий Ареопагит и другой великий учитель?

Да что перебирать собор древних благочестивых мужей! Нужно мимолетно вспоминать о том, кто живет еще там у всех на устах, то есть о деде этого царя, великом князе Иване III, далеко раздвинувшим свои пределы. Но что удивительнее всего: великого царя Ордынского, у которого был в рабстве, прогнал и юрт его разорил, и это не по своему кровопийству или любви к грабежам, — отнюдь нет! — но действительно благодаря совещаниям с мудрыми и мужественными сановниками. Говорят ведь что, он очень любил советы и не начинал ничего без глубокого и долгого совещания. А ты, как будто против всех их, не только названных древних святых, но и знаменитого вашего современника стал против, потому что все они в один голос говорят: «Кто любит совет, любит свою душу», а ты сказал: «Не держи советников умнее себя!»

О, сын дьявола! Зачем рассек ты, так сказать, жилы человеческой природе и, восхотев разрушить и отнять всю крепость, всеял в сердце христианского царя эту безбожную искру, от которой во всей святой Русской земле загорелся столь жестокий пожар, что и говорить о нем словами невозможно? Ведь это жесточайшая несправедливость, какая не бывала никогда раньше в нашем народе, воплотилась в жизнь, приняв в тебе начало несчастиям, и далее мы кратко покажем плод жестоких твоих дел! Действительно, почти по прозванию твоему оказалось твое дело: прозвание тебе Топорков, но ты не топорком, то есть небольшим бердышом, а поистине большой и широкой — настоящей секирой благородных и славных мужей на Руси великой порубил. Кроме того, и множество воинов, и бесчисленное множество простых людей,— всех их, вышеназванных, царь предал различной смерти, оказавшись после доброго покаяния своего только от тебя, Вассиана Топоркова, на крайней жестокости заквашен! <...>

Тогда настало время христианским царям отмстить басурманам за христианскую кровь, проливаемую много лет беспрестанно, и привести себя и отечество свое к покою, ведь не для чего другого, но для того только и бывают они помазаны, чтобы справедливо судить и защищать от нападений варваров царства, врученные им Богом. Поэтому некоторые из советников, храбрые и мужественные люди, советовали и нашему царю и настаивали, чтобы он поднялся сам и лично возглавил большое войско против Крымского хана, пока способствует этому время п подталкивает Бог, желая оказать в этом деле действительную помощь и как бы перстом показывая, что нужно уничтожить своих извечных врагов, пьющих христианскую кровь, и спасти множество пленных от давно заведенного рабства, как из преисподней ада. Так что, если бы помнил он о своем сане и помазании на царство, слушал советы хороших и мужественных стратегов, великая слава была бы ему уже на этом свете и в тысячу раз большая в иной жизни у самого Творца Христа Бога, который не пожалел пролить за гибнущий человеческий род свою драгоценную кровь. Если бы голову пришлось нам сложить за пребывающих в многолетнем плене несчастных христиан, безусловно это доброе деяние, ведь он сам сказал: «ничего нет больше этой добродетели, чтобы голову свою сложить за своих друзей». <...>

Что же после этого устраивает наш царь? Когда с Божьей помощью храбрецы защитили его от враждебных соседей, тогда он и воздал им: тогда самой злобой отплачивает он за самую доброту, самой жестокостью за самую преданность, коварством и хитростью за добрую и верную их службу. И как он за это принимается? Вот так: во первых, отдаляет он от себя этих двух вышеназванных мужей. А, то есть иерея Сильвестра и вышеназванного Алексея Адашева, вовсе ни в чем перед ним не виноватых, открыв оба своих уха злобным льстецам, которые уже клеветали ему и за глаза, как сикофанты, нашептывали в уши на этих святых мужей, в особенности же его шурины, а с ними другие нечестивые губители всего того царства. Но ради чего делали они это? Ради того, поистине говоря, чтобы злоба их не была обличена и чтобы они могли беспрепятственно господствовать над ними и, извращая суды, вымогать посулы, плодить другие скверные преступления и умножать свою собственность. <...>

А иерей Сильвестр еще пока не был изгнан, заметив, что царь не по божески уже начинает некоторые дела, препятствовал ему и часто наставлял, чтобы пребывал он в страхе Божьем, жил в воздержании, и другими многими Божественными словами поучал и часто наставлял. А тот вовсе этого не слушал, но к льстецам склонил свое сердце и слух. Приняв все это во внимание и то, что царь отвернулся от него, пресвитер отбыл в монастырь, находящийся в ста милях от Москвы, и там, пребывая в монашестве, продолжал свою отменную и чистую жизнь. Но клеветники, узнав, что и там он окружен почетом от монахов, и потому, разрываясь от зависти — то завидуя славному мужу, то опасаясь, чтобы не услышал о нем царь и не возвратил снова к себе и чтобы не стали явны тогда их преступления и самоуправства в судах, и издавна любимая их привычка к многочисленным взяткам, и чтобы вновь заведенные попойки и скверности снова не были пресечены этим святым, — извлекли они его оттуда и завезли на Соловки. <...>

Вот что, царь, получил ты от наушничающих тебе возлюбленных твоих льстецов: вместо прежнего твоего святого поста и воздержания, вместо святой и целомудренной жизни — мерзости, наполненные всякими сквернами, вместо твердости и царского твоего суда — к жестокости и бесчеловечию толкнули, вместо тихих и кротких молитв, с которыми обращался ты к своему Богу, — научили тебя лени и Долгому сну, а после сна — зевоте, головной боли с похмелья и другим безмерным и несказанным бедам. И то, что восхваляли тебя, возносили и говорили, что ты великий, непобедимый и храбрый царь, то действительно ты был такой, когда жил в Божьем страхе. Но, надменный и обольщенный ими, что ты получил? Вместо мужества твоего и храбрости — беглец от врага и трус: великий христианский царь бежит от басурманского волка, который сам раньше, от него убегая в степь, места себе не находил! Что доброго, полезного и похвального и Богу угодного приобрел ты по совету возлюбленных твоих льстецов и по молитвам чудовского Левки и всех других лукавых монахов? Разве что опустошение земли твоей — как от тебя самого с твоими опричниками, так и от помянутого пса басурманского, а сверх того, дурную славу у соседних народов, проклятие и слезные укоры от всего народа. А что еще хуже и постыдней и о чем слышать особенно тяжело — сама отчина твоя, великий и многолюдный город, славный во всей вселенной град Москва нежданно сожжен и истреблен с бесчисленным христианским населением. О, самая тяжкая беда, о которой горько слышать! Уж не пора ль было образумиться и покаяться перед Богом, как Манассия, и самому Творцу, искупившему нас драгоценной своей кровью, предаться волей врожденной по природе свободы, чем свободу эту по добровольному выбору отдать вопреки природе в рабство врагу человеческому, внимая верным его слугам, то есть злобным Льстецам? <...>

О, безумный и несчастный! Забыл ты о царях Нового и Ветхого заветов, царствовавших раньше тебя, да и о предках твоих, святых князьях русских, шедших тесным путем Христа, то есть живших в умеренности и воздержании, а царствовавших при этом добродетельно, как и сам ты царствовал хорошо, пока немало лет пребывал в покаянии! Но теперь, когда развращен ты и соблазнен льстецами, такие ты слова изрыгнул, избрав себе широкий путь Антихриста, отбросил от себя всех порядочных и разумных людей и, собрав отовсюду дьявольское войско, то есть прихлебателей и злодеев, во всем поддерживающих твои преступления, и назвавшись церковником, стал преследовать Божью церковь. А как преследуешь! Так страшно и свирепо, что нельзя ни сказать, ни написать! Говорили мы немного об этом выше, но лишь отчасти и немного сказано выше об этих преследованиях <...>

Скажешь, что христианский царь? Еще и православный; добавлю я: христиан губил и грудных младенцев, рожденных православными людьми, не пощадил. Обещал, скажешь, Христу при крещении отречься от дьявола и всех дел его и всех слуг его? Снова добавлю я: поправ заповеди Христа своего и отвергнув законоположения Евагелия, разве не открыто посвятил он себя дьяволу и слугам его, когда собрал воинство дьявольских полков и назначил над ними полководцами несчастных своих прихлебателей, когда, зная волю Царя Небесного, на деле исполнил во всем волю сатаны, проявив над церковью Бога живого неслыханную свирепость, не бывавшую никогда на Руси? Не боится и не пугается новых богов? Скажу на это тебе: если не боится новых, то боится чар, то есть прежнего и древнего Велиара, хотя выучил и знает, что знамением честного креста попирают и изгоняет все ужасное.

Кроме того, не так ли у нашего нового мучителя разные орудия пыток, как у древних мучителей: не сковороды ли и печи, не бичеванье ли жестокое и когти острые, не раскаленные ли клещи, чтобы рвать человеческое тело, не втыкание ли игл под ногти и рассечение по суставам, не перетирание ли веревками пополам не только мужчин, но и благородных женщин и другие бесчисленные и неслыханные виды пыток, произведенные им над невинными? Все ли еще он не свирепый мучитель?

О несчастные и лукавые губители отечества, плотоядцы и кровопийцы родственников своих и соотечественников! До каких пор намерены вы бесстыдно оправдывать этого человекотерзателя? <...>

Верой служа своему царю и христианскому обществу, какую плату получили они здесь от свирепого и бесчеловечного царя? <...>

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века. С. 220. 225, 227, 229, 267, 269, 271, 293, 311, 313, 317, 321, 393. 396. 397. Пер. Л. Л. Алексеева.

Политическая полемика царя Ивана IV с князем Андреем Курбским^{^[40]}

Верховная власть

Иван IV

Курбский

Программа: учение о Верховной власти и ее прерогативе, единовластие правителя, надзаконность его статуса. Своеобразное понимание великокняжеской «силы и грозы»

Правовой статус власти. Форма ее организации. Роль советников в государстве. Виды советов. Правопонимание. Право и суд.

Происхождение— наследственное, сущность — Божественная, употребление — надзаконное.

«Царь сам себе законоположник и судья»

Происхождение — наследственное, сущность — Божественная, употребление — законное.

Форма правления — «вольное царское самодержавие». «Не годится, властвуя над многими, спрашивать у них совета»

Форма правления: власть царей ограничена собранием «всенародных человек», а управление поручено «синклиту» специалистов

Нравственный образ царя не имеет значения. Иван IV о себе: «Сам вечно среди пьянства, блуда, прелюбодеяния, скверны убийств и грабежей, хищений, ненависти, среди всякого злодейства»

Царь соблюдает нравственные заповеди и законы. Правосудие и законность — основа государства. Суд очный и нелицеприятный: «каков убогому, таков и богатому»

Правосудие: «Кого хочу казню, кого хочу милую»

«Давно исчез справедливый суд и защита»

Царь поощряет беззаконие: несоблюдение законов, а также издание жестоких и несправедливых законов»

Исполнение приговоров производится чиновниками государства. Негоже «простых людей заставлять руки кровавить и резать человеков».

Андрей — Афанасий Протопопов, митрополит Московский
(ок. 1500 — между 1568 и 1575 гг.)

Андрей Протопопов был родом из Переяславля Залесского. Ученик св. Даниила Переяславского, он ок. 1530 г. был рукоположен в священники соборной церкви г. Переяславля. В 1549—1550 гг. был переведен в Москву и стал царским духовником и протопопом придворного Благовещенского собора Московского Кремля. В 1562 г. пострижен в Чудовом монастыре под именем Афанасия. Сподвижник митрополита Московского Макария (1542—1564), Андрей — Афанасий был руководителем авторского коллектива, составлявшего Степенную книгу. Член правительства «Избранной рады» (до 1560), а затем митрополит Московский (1564—1566), Афанасий имел доступ к государственным документам и летописям. Он написал много произведений для Степенной книги, в частности, Житие св. Даниила Переяславского. Последние десять лет своей жизни провел в Чудовом монастыре, дополняя и редактируя Степенную книгу. Московские книжники — сподвижники митрополита Афанасия и его последователи в XVII в. довели текст Степенной книги до 1650 г. В XVI XVII вв. это произведение было популярнейшим чтением и сохранилось но многих сотнях списков.

«Книга степенная царского родословия, иже в Рустей земли в благочестии просиявших Богоутвержденных скипетродержателей...» — историческое сочинение о событиях русской истории с 862 по 1563 г. Ее источниками послужили Никоновская летопись и «Летописец начала царства», жития и похвальные слова, сказания о чудесах, послания и грамоты. Книга разделена на 17 степеней или ступеней (граней). Герой каждой из степеней — наиболее значительный властитель, начиная от князя Рюрика. Вся история страны как бы складывается из 17 ступеней подобно «Лествице» св. Иоанна Раифского, которая повествует о тридцати ступенях добродетелей человека на пути его нравственного восхождения от земли до неба и достижения, таким образом, Божественной благодати. Об этом мечтал митрополит Иларион Киевский. Так Степенная книга соединяет земных властителей — русских князей и царя Ивана IV — с Богом. В центре каждой степени — биография «Богоутвержденного скипетродержателя», сопровождаемая сочинениями о митрополитах, о святых, о других князьях. Текст книги с первой же грани содержит торжественные призывы к святым, Богу, Богородице о покровительстве Московскому правящему Дому, царю Ивану IV, его семейству и державе. Это наиболее полная в древнерусской литературе апология самодержавия, опирающегося на авторитет церкви. Здесь нашла полное воплощение идея св. Иосифа Волоцкого о союзе «священства» и «царства».

Итак, Степенная книга утверждает монархический принцип правления как исконный на Руси, четкое наследование престола по «степеням» — поколениям, правопреемство власти Москвы от Римской и Византийской империй. «Степенная книга» продолжает развивать идеи «Сказания о князьях Владимирских», вплоть до выработки последовательного ряда великих царств: Римская империя — Византийская империя — Московское царство.

«Степенная книга» оказала сильное влияние на всю историко-политическую литературу России вплоть до «Историй» М. М. Щербатова и Н. М. Карамзина. В связи с изменением существа и формы упомянутого союза в середине XVII в. произошла трансформация в восприятии основного тезиса: святой государь стал не просто покровителем церкви, а ее земным главой.

ТЕКСТ

Книга Степенная царского родословия
1560—1563 гг.

Книга степенная царского родословия, которая написана о Богоутвержденных скипетродержателях благочестием просиявших в Русской земле, которые Богом уподоблены райским деревьям, посаженным возле источника вод и правоверием напоенным. Богоразумием же и благодатью возрастаемые, и Божественною славою осиянные, явились они подобно доброрастущему саду с красивыми листьями, и благоцветущему, обильному плодами зрелыми, и благоухания исполненному, великому и высокорастущему, с многочадным рождением расширяющемуся и богоугодными добродетелями просвещающемуся, и многими от корней и от ветвей многообразными подвигами, которые подобны золотым ступеням, водружающим на небо восходящую непоколебимую лестницу, по которой они утвердили беспрепятственное к Богу восхождение как себе, так и бывшим после них <. . .>

О благоверном и богохранимом великом князе Георгии — Ярославе Владимировиче^{^[41]}.

Божиим благоволением просвещенный благочестием, святого корня многоразветвленная ветвь, и доброплодная к Богу, благопотребная — этот благоверный и богохранимый великий князь Ярослав, названный во святом крещении Георгий, что толкуется «Божие дело».

Воистину ведь Божие дело есть этот богоподражательный сын же и наследник равноапостольного царя и великого князя Владимира^{^[42]}, от которого вся Русская земля приняла святое крещение. От него же происходит этот Георгий, второй по степени благочестия, четвертый же среди братьев, который родился от Рогнеды, от Рюрика же он пятое колено. Это о нем рассказывается в первой степени, в главах 69 й и 73 й, как он, одолев окаянного братоубийцу Святополка, Божиим благоволением стал один самодержствовать и добро правил скипетром всего Русского царства. Если и был хромоног, но был благоразумным велемудрием преудобрен, в бранях был храбр и мужественен, а более того Божий страх имел, от благого произволения, правоверно последуя отеческим Богомудрственным стопам, и все православные догматы в Боге трудолюбно утверждая; и все христианские законы подлинно исполняя, и прочие благочестивые уставы не умаляя, не изменяя, но более того вдвойне исполняя и недоконченное доделывая, подобен был Соломону и Давиду в святости и на украшение Богом ему дарованной державы. Подобно тому, как в древности Бог возлюбил и благословил и умножил семя праведного Авраама, так и здесь в новой благодати, в Русской земле, возлюбил Бог и благословил и умножил Нового Израиля семя праведного Василия, называемого Владимира, который и доныне все пытается угодное Богу сотворить. Подобно ему и этот Богомудрый Георгий — Ярослав сам старался угодное Богу совершать и все, благолепотные чины христианского исполнения и церковного светлоукрашения и святых апостолов и святых отцов предания понять и исполнить, потому во всей области царствия его все люди во благочестии управлялись, и многие святые церкви строились, и честные монастыри воздвигались.

И такими подвигами его вера христианская на Руси весьма распространялась и утверждалась совершенным благочестием и черноризцы умножались. Сам же он всей душой любил церковные уставы и Божественные книги сам прилежно читал <...>

«Казанская история». 1564—1565 гг.

Первое беллетризованное сочинение по русской истории было написано в Москве бывшим пленником казанских татар, вероятно, воином, обладавшим недюжинным талантом публициста. В плену он провел около 20 лет (1532—1551), пока ему не удалось бежать, и затем участвовал во взятии Казани, служил царю после победы над Казанским ханством.

В этом сочинении повествуется об истории Русского государства, татар и Золотой Орды вплоть до 1552 г. включительно. Центральное место в произведении занимает описание осады и штурма крепости. В «Казанской истории» много панегириков русскому оружию, царю, военачальникам и всему войску.

Как мыслитель, автор утверждает исконность русской власти на Восточно-Европейской равнине. Он пишет о том, что Казанская земля издавна была державой и областью Киевской и Владимирской и теперь, после 2 октября 1552 г., законно возвращена наследнику титулов великого князя Киевского и Владимирского, главе Русской государственности, царю и великому князю, самодержцу Ивану IV Васильевичу. На самом деле, средневолжские земли принадлежали со второй половины VIII в. и по 1236 г. тюркоязычному народу Великой Булгарии, а после татаро-монгольского нашествия ими завладела Большая Орда хана Батыя. И так было до 1480 г., когда после стояние на реке Угре пала власть татарская.

Подобым же образом истолковано и присоединение Новгорода и Новгородской земли к Москве (1478).

Автор «Казанской истории» утверждает, что Россия Ивана Грозного не просто наследница Киевского государства, а сама возрожденная изначально Киевская Русь. И эта обновленная Русь возвращает себе не только свои величие и богатство, но и благочестие. Причем освобождение от татаро-монгольского ига как бы приравнивается к крещению, к приходу тихой весны после холодной зимы. Все успехи русского народа объясняются благочестием, вернее, твердостью и незыблемостью веры православной.

Впервые в истории русской политической мысли автор «Казанской истории» соединяет две историософские модели: 1) «Москва — Третий Рим» и 2) «Москва — Второй Киев». Две оси оказываются как бы совмещенными в одну: «Рим — Киев — Москва», где Киев вступает в права «Второго Рима» вместо Константинополя, покоренного турками османами. Так Русская история переходит в новое качество, а именно: обретает два истока — наднациональный, всемирный (Рим) и национальный, автохтонный — Киев. Любопытно, что здесь четко прослеживается принцип триады, как совершенно замкнутой в себе числовой парадигмы. Триадности русской истории — «Киев — Владимир — Москва» — соответствует имперская триада «Рим—Константинополь — Москва» или «Москва — Третий Рим». Последняя в XVI в. была поистине и зеркалом, и вместилищем Русской идеи.

ТЕКСТ

Казанская история
1564—1565 гг.

Новое сказание, вкратце повествующее о начале Казанского царства, и о войнах с казанскими царями великих московских князей, и о победах их, и о взятии Казанского царства

Прекрасную и новую повесть эту следует нам выслушать, о христиане, радуясь и дивясь славным делам, совершенным в нашей земле и в наши дни — во времена православного и благочестивого, и державного царя, и великого князя Ивана Васильевича, Богом возлюбленного, и Богом избранного, и Богом венчанного скажу же, Владимирского и Московского, и всей Великой России самодержца, которому даровал Бог — за правую веру его во Христе — всемирную победу и славное одоление презлого сарацинского царства — предивной Казани. <...>

О Казанском царстве. Глава 1

От начала Русской земли, как рассказывают русские люди и варвары, там, где стоит теперь город Казань, все то была единая Русская земля, продолжающаяся в длину до Нижнего Новгорода на восток, по обеим сторонам великой реки Волги, вниз же — до болгарских рубежей, до Камы реки, а в ширину простирающаяся на север до Вятской и Пермской земель, а на юг — до половецких границ. И все это была держава и область Киевская и Владимирская. За Камой же рекой жили в своей земле болгарские князья и варвары, держа в подчинении поганый черемисский народ, не знающий Бога, не имеющий никаких законов. И те, и другие служили Русскому царству и дани давали до Батыя царя. <...>

О взятии великим князем Иваном Васильевичем
Великого Новгорода и похвала тому же великому князю.

Глава 3

Новгородцы же не хотели подчиняться ему и звать великим князем. Вначале ведь, в первые времена, было единое царство и единое государство, единая держава Русская: и поляне, и древляне, и новгородцы, и полочане, и волыняне, и Подолье — все это была единая Русь: служили они одному великому князю Киевскому и Владимирскому, которому платили дани, и повиновались.

Новгородцы же, неразумные, привели себе из Прусской земли, от варягов, князя и самодержца и отдали ему всю свою землю, чтобы владел ими как хочет. И в те горькие Батыевы времена избежали они рабского ига: видя среди правителей русских несогласие и вражду, отошли они тогда и отделились от Русского царства Владимирского. Поэтому и остались новгородцы Батыем не завоеваны и не пленены: не дошел он ста верст до Новгорода и, благодаря заступничеству Божьей Премудрости, повернул вспять. Поэтому они ни скорби, ни бед от него не испытали, оттого и возгордились и возомнили себя сильными и богатыми, не ведая, что Господь обогащает, и смиряет, и возвышает, и гордых наказывает, и смиренных милует.

Они же, забыв своих великих князей Владимирских, пренебрегли ими, наносили им обиды, и ни во что их не ставили, и начали с ними воевать; мало и плохо помогая великому князю, платили ему дань серебром, живя по своей воле, сами собой управляя, никому не покоряясь и больше надеясь на свое богатство, а не на Бога. <...> Хоть и были они христиане по вере и по обличию, но не захотели служить правоверному своему христианскому князю, а захотели иметь своим правителем литовского короля, исповедующего латинскую веру. Но вовремя подоспел с войском великий князь Иван Васильевич, которого Бог призвал и послал наказать их за их презрение к нему и за его унижение, так же как послал римского царя Тита, Веспасианова сына, разорить город Иерусалим и рассеять евреев за беззаконие их по всей вселенной. Также н этому тезоименитому своему слуге, благоверному и великому князю Ивану Васильевичу Московскому, покорил Бог крепких и жестокосердых новгородских людей. <...>

И тогда благоверный этот великий князь Иван Васильевич наполнился великой дерзостью и, борясь за христианскую веру, презрел и попрал угрозы царя Золотой Орды Ахмата, обычный страх перед всеми варварами худым плевкам уподобил, и, негодуя, вооружился, и мужественно встал против неистовства и гордости царевой, не захотев принять от него послов. И окончательно перестал он платить дани и оброки, и приходить к нему в Орду для поставления на великое княжение, и просить у него, как чести своей державы и вотчины, и, принося великие дары, покупал русское правление.

При этом же царе Ахмате, по Божьей воле, окончательно пришла в запустение Большая Орда <...>.

Об окончательном запустении Золотой Орды, и о царе ее,
и о величии Русской земли, и о чести
и красоте славного города Москвы. Глава 5

<...> И тогда великая наша Русская земля освободилась от ярма и гнета басурманского и начала обновляться, подобно тому, как зима переходит в тихую весну. И обрела она снова прежнее свое величие и благочестие, и богатство, как и при первом великом князе Владимире преславном. Дай же ей, премудрый царь Христос, расти как младенцу, и прославляться, и расширяться, чтобы повсюду пребывали в ней мужи совершенные, и так — до славного твоего второго пришествия и до скончания века сего.

И воссиял ныне стольный и прославленный город Москва, словно Второй Киев, не посрамлюсь же и не провинюсь, если скажу, как Третий новый великий Рим, воссиявший в последние годы как великое солнце, в великой нашей Русской земле, во всех городах и во всех людях страны этой, красуясь и просветляясь святыми Божьими церквами, деревянными и каменными, словно видимое небо, красуясь и светясь, пестрыми звездами и незыблемым православием украшенное, Христовою верою укрепленное и непоколебимое злыми еретиками, возмущающими церковь Божию. <...>

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI века. М , 1983. С. 301, 305, 307, 309, 311, 313. Пер. Т. Ф. Волковой.

Ермолай — Еразм Прегрешный, инок
(ок. 1520 — после 1570 г.)

Известный писатель публицист. Родился и жил во Пскове, с 1540 х годов - в Москве. В 1550 е годы — протопоп Кремлевского собора Спаса на Бору. В 1560 е годы постригся в монахи. Работал как книжник над ВМЧ по поручению митрополита Московского Макария (1542—1563). Написал более 30 сочинений, в том числе «Моление к царю», направленное против междоусобной вражды вельмож, повести о Петре и Февронии Муромских, о епископе Василии Муромском, «Книгу о св. Троице», «Зрячую пасхалию, послания, поучения, молитвы. Важнейшим произведением политической мысли является его трактат «Благохотящем царем правительница и землемерие». Ермолай лично направил его царю. Однако Иван IV и его правительство, проводившее реформы («Избранная рада»), не приняли трактат во внимание, и социальные реформы Ермолая не были проведены в жизнь. В отличие от других дворянских реформаторов, Ермолай занимался не столько проблемами власти и государственного устройства, сколько положением служилого сословия и связанных с ним «ратаев», т. е пахарей. Трактат содержит проект податных реформ и переустройства поземельного обложения. Его автор с сочувствием относился к крестьянству как производителю материальных благ общества. «В начале же всего, — писал он, — потребни суть ратаеве, от их бо трудов есть хлеб, от сего же всех благих главизне — Богови в службу безкровная жертва, хлеб приносится и в тело Христово претворяется. Потом же и вся земля от царя и до простых людей тех трудом питаема». Крестьянство терпит непосильные лишения, более всего притесняемое боярством: «работные ига», «оброки», «серебро», «ямские собрания» и другие поборы. Поэтому он предлагает реформы, которые могли бы облегчить тяготы крестьянства. Он предлагает заменить вес поборы и повинности на один натуральный налог в виде 1/5 части урожая. При этом он прибегал к своеобразному «географическому» аргументу: у всех народов каждый человек отдает своему царю или владыкам часть плодов своей земли: где родится золото и серебро, там золото и серебро дают, а где во множестве плодится скот, то там скот дают. Словом, сама природа распорядилась так, чтобы подати не разоряли народ, а, следовательно, не ослабляли бы государство. На Руси же все иначе. Земледельцев мучают из за денег, которые поступают в царское распоряжение, и даются на раздачу для обогащения вельможам и воинам, а не для необходимости. Между тем, у нас нет ни золота, ни серебра, нет обилия скота, но «благоволением Божиим» произрастает только жито «на прокормление человеком». А потому «достоит убо и дань у ратаев царем и велможам всем имати от жит притяжаниа их пятая часть, яко же Иосиф в Египте учреди». Помимо этого Ермолай — Еразм предлагал провести военную реформу: дворянам служить в строгом соответствий с размерами их земельных владений, для чего правительству необходимо осуществить всеобщее «землемерие». Он полагал, что таким образом удастся поднять роль дворянского сословия и избавить от «лихвы» крестьян. Ермолай — Еразм призывает царя к действиям «ко благополучию всем сущим под ним, не единему велможам, еже о управлении пещись, но и до последних». Эта позиция связана с идеей христианской гуманности. В ряде своих сочинений Ермолай сочетает тему милосердия и праведного суда с осуждением боярства за излишества и тунеядство (См. «Главы о увещании утешителнем царем, аще хощеши и велмож», «Поучение о своей душе», «Слово о рассуждении любви и правде и о побеждении вражде и лже»).

ТЕКСТ

Правительница. Наставление в землемерии царям,
если им угодно.

Гласит Соломонова премудрость: «Услышьте, цари, и

поймите, научитесь, судьи земных пределов, внемлите, управляющие множеством и кичащиеся толпами народов, что от Господа дана вам власть и сила от вышнего». Если поищем мы теперь благоверного царя, ни у одного народа, кроме русского народа, не увидим царя православного. И уж если справедлив он по вере, то стоит ему без устали стараться, принимая во внимание то, что к благополучию подданных, заботиться в делах управления не только о вельможах, но и о самых последних. Необходимы вельможи, но вовсе не трудом своим снабжаются они. Необходимы прежде всего земледельцы: от их трудов хлеб, а от него начало всех благ — хлеб на литургии в бескровную жертву приносится Богу и в тело Христово обращается. И вся земля потом от царя и до простых людей питается от их трудов. А они всегда пребывают в скорбных волнениях, ибо всегда несут тяжесть не одного бремени. Следовало бы им одно тяглое бремя нести в году, как и всякое животное — и птицы, и звери, и скоты,— однажды в год мучается линькой. А земледельцы постоянно поднимают гнет разных работ: то платя оброк деньгами, то ямские поборы, то еще какие. Те, кто из дармоедов направлены бывают к нам за царскими поборами, и те еще много себе с них берут, кроме назначенного для царя, да из за этих направлений, из за корма лошадям, ямских издержек много к тому же расходуется денег. Много и других обид земледельцам от того, что царские писари землемеры ездили с землемерною целью, наделяя царских воинов землей и всякую четверть полагая по отдельности мерой земли, сильно этим затягивая, проедали много съестного у земледельцев. <…>. Нужно тщательно наладить все ямское устройство по росписи от одного города до другого. Те, кто покупает и продает в городах и богатеет от прибыли, те должны взять на себя бремя связей между городами, потому что они собиратели больших доходов. Кроме же этого бремени, пусть не подвергаются они другим повинностям, но, безо всяких пошлин ведя куплю и продажу по городам, пусть поэтому обеспечивают так называемое ямское устройство по росписи от города до города. Так и уменьшится в областях всякое недовольство: уменьшится писарей, отменятся поборы, прекратятся бесчестные прибытки.

А что писари землемеры меряют четвертями и земледельцев объедают и великую скорбь им причиняют, об этом вот что нужно знать: ради быстроты в землемерии, из за межевых тяжеб и вражды, нужно мерить и наделять в поприщах. Мы имеем обеим сторонам в тысячу саженей мужских — нуждается для своего засева в восьмистах тридцати трех четвертей с третью ржаных семян, при трехпольном севоразделе таким поприщем назовется поле в двести семьдесят восемь четвертей без полуосьмины, по этой же мере — и два поля. <...>

Так что уместно, чтобы повелели цари учредить обмер земель поприщами, а не четвертями... Точно так и боярам, и воинам нужно давать каждому по его положению поприщами, а не четвертями. <...>

Боярин, воевода или воин, имеющий землю, по своему достоинству имеет достаточно и своих земледельцев. Взимающий пятую часть урожая уже не дает земледельцам семян. Если благоволит Бог и одно зерно родит в земле пять, то тот, кому дано одно поприще, получит с него от своих земледельцев в качестве пятой части двести пятьдесят четвертей ржи, а ярового вдвое больше, и этого будет ему достаточно.

Не следует никому из бояр, воевод или воинов, имеющих своих земледельцев, с других собирать деньги. Ведь если кто велик перед другими воинами, то по своему достоинству получает больше земли, так что и земледельцев приобретает больше, чем другой, вдвое или же втрое, или всемеро и восьмеро. Пусть он так велик, что достоин быть воеводою, но не следует все же ему быть чуть ли не государем рядом с другими воинами. В этом излишнее богатство и гордыня, чтобы, собирая со своих земледельцев достаточный доход, к тому же и с чужих взимать деньги. <.. .>

А на ополчение нужно так являться. Кто имеет царскую дачу на пользование землей в длину и поперек квадратное поприще, тот должен явиться со слугой в полном вооружении. И другим по такому же расчету. Если же царь пожелает, чтоб его войско собралось на ополчение за один день, должен он велеть всем воинам жить не в селах и деревнях, но в городах, чтобы положенное им — хлеб, сено и дрова — получали от своих земледельцев, а сами жили в городах. Поэтому как только поступит к ним царская грамота о военных сборах, тотчас все, узнав, постыдятся друг от друга отстать, но единодушно за один день явятся и на назначенную службу.

Разве же захочет сам царь, чтоб не отвечать ему за всю землю, как всякому человеку за свой дом? Ведь сказал Господь: «Кому больше дано, с того больше и взыщется, а кому дано особенно много, с того особенно много и спросят». И апостол говорит галатам, что блудники и прелюбодеи и пьяницы не удостоятся царства Божия. Мы же тут видим, что в городе по названию Псков и по всех городах русских — корчмы. А пьяницы в корчмах без блудниц никогда не бывают. Если же не будут уничтожены корчмы, а это есть, как известно, пьянство, распутство холостых, прелюбодеяния женатых, отвечать за это будут те, кто обогащается на этом. Но смилуйся, Господи, и вразуми нашего царя уничтожить это, и не только это, но и всякое хмельное питье.

Печатается по изданию: Памятники литературы Древней

Руси. Конец XV — первая половина XVI века. М., 1984.

С. 653, 655, 657, 659, 661. Пер. А. А. Алексеева.

Сэр Джером Горсей
(ок. 1540 — после 1626 гг.)

Английский дворянин Джером Горсей был сотрудником созданной в 1555 г. «Московской компании», которая вела торовлю с Россией. Одновременно Горсей занимался дипломатической деятельностью как полномочный представитель английской королевы Елизаветы I (1558—1603), а также посол России в Англии течение двух десятков лет.

Он вел путевые заметки, которые частично издал в 1626 г. После возвращения из путешествий Горсей получил рыцарское звание (1603) и заседал в парламенте. В своих «Путешествиях» он дал краткое сравнительное описание принципов государственного управления царей Ивана IV и Феодора Ивановича. У читателя этого описания создается яркое впечатление о московском абсолютизме XVI в. с его недостатками и достоинствами.

ТЕКСТ

Путешествия сэра Джерома Горсея
1573—1591 гг.

<...> Государство и управление обновились (при царе Феодоре Ивановиче. —Ю. Б.) настолько, будто это была совсем другая страна. Новое лицо страны было резко противоположным старому. Каждый человек жил мирно, уверенный в своем месте и в том, что ему принадлежит. Везде восторжествовала справедливость. Однако Бог еще приберег сильную кару для этого народа. Что мы здесь можем сказать? По природе этот народ столь дик и злобен, что, если бы старый царь не имел такую тяжелую руку и такое суровое управление, он не прожил бы так долго, поскольку постоянно раскрывались заговоры и измены против него. Кто мог подумать тогда, что столь большие богатства, им оставленные, будут вскоре истреблены, а это государство, царь, князья и все люди так близки к гибели^{^[43]}. Плохо приобретешь — скоро потеряешь.

Царь Иван Васильевич правил более шестидесяти лет^{^[44]}. Он завоевал Полоцк, Смоленск и многие другие города и крепости в семистах милях^{^[45]} на юго-запад от города Москвы в областях Ливонии, принадлежавших польской короне, он завоевал также многие земли, города и крепости на восточных землях Ливонии и других доменах королей Швеции и Польши. Он завоевал царства Казанское и Астраханское, все области и многочисленные народы ногайских и черкесских татар, и другие близкие к ним народы, населявшие пространства в две тысячи миль по обе стороны известной реки Волги и даже на юг до Каспийского моря. Он освободился от рабской дани и поборов, которые он и его предшественники ежегодно платили великому царю Скифии, хану крымских татар^{^[46]}, посылая ему, однако, небольшую мзду, чтобы защищаться от их ежегодных набегов. Он завоевал Сибирское царство и все прилежащие к нему с Севера области более чем на 1500 миль. Таким образом, он расширил значительно свою державу во всех направлениях и этим укрепил населенную и многочисленную страну, ведущую обширную торговлю и обмен со всеми народами, представляющими разные виды товаров своих стран, в результате не только увеличились его доходы и доходы короны, но сильно обогатились его города и провинции. Столь обширны и велики стали его владения, что они едва ли могли управляться одним общим правительством и должны были распасться опять на отдельные княжества и владения, однако под его единодержавной рукой монарха они остались едиными, что привело его к могуществу, превосходящему всех соседних государей. Именно это было его целью, а все им задуманное осуществилось. Но безграничное честолюбие и мудрость человека оказываются лишь безрассудством в попытке помешать воле и власти Всевышнего, что и подтвердилось впоследствии. Этот царь уменьшил неясности и неточности в их законодательстве и судебных процедурах, введя наиболее удобную и простую форму письменных законов^{^[47]}, понятных и обязательных для каждого, так что теперь любой мог вести свое дело без какого либо помощника, а также оспаривать незаконные поборы в царском суде без отсрочки. Этот царь установил и обнародовал единое для всех вероисповедание, учение и богослужение в церкви, согласно, как они это называют, учению о трех символах, или о православии, наиболее близкому к апостольскому уставу, используемому в первоначальной церкви и подтвержденному мнением Афанасия^{^[48]} и других лучших и древнейших отцов церкви на Никейском соборе^{^[49]}, или на других наиболее праведных соборах. Он и его предки приняли древнейшие правила христианской религии, как они верили, от греческой церкви, ведя свое древнее начало от св. апостола Андрея^{^[50]} и их покровителя св. Николая^{^[51]}. Эта греческая церковь с тех пор, по причине отступлений и распрей, подвергалась упадку и заблуждениям в наиболее важном: в существе доктрин и в отправлении богослужений.

Из за этого царь отделил московское духовное управление от греческой церкви и соответственно от необходимости в эту церковь посылать пожертвования и принимать оттуда грамоты. С помощью св. Троицы он убедил нестойкого патриарха Иеремию отречься от патриаршества в Константинополе или Хиосе в пользу московской митрополии^{^[52]}. Царь резко отклонял и отвергал учение папы, рассматривая его как самое ошибочное из существующих в христианском мире: оно угождает властолюбию папы, выдумано с целью сохранить его верховную иерархическую власть, никем ему не дозволенную. Царь изумлен тем, что отдельные христианские государи признают его верховенство, приоритет церковной власти над светской. Все это, только более пространно, он приказал изложить своим митрополитам, архиепископам и епископам, архимандритам и игуменам, папскому нунцию патеру Антонию Поссеви но, великому иезуиту, у входа в собор Пречистой в Москве.

За время своего правления этот царь построил свыше 40 прекрасных каменных церквей, богато украшенных и убранных внутри, с главами, покрытыми позолотой из чистого золота. Он построил свыше 60 монастырей и обителей, подарив им колокола и украшения и пожертвовав вклады, чтобы они молились за его душу.

Он построил высокую колокольню из тесаного камня внутри Кремля, названную Благовещенской колокольней^{^[53]}, с тридцатью великими и благозвучными колоколами на ней, которая служит всем тем соборам и великолепным церквам, расположенным вокруг. Колокола звонят вместе каждый праздничный день (а таких дней много), а также очень заунывно в каждую полночную службу.

Заканчивая повествование о его благочестии, нельзя не привести один памятный акт, его милосердное деяние. В 1575 году вслед за моровым поветрием начался большой голод, уничтоживший лучших людей. Города, улицы и дороги были забиты мошенниками, праздными нищими и притворными калеками. В такое трудное время нельзя было положить этому конец. Всем им было объявлено, что они могут получить милостыню от царя в назначенный день в Слободе. Из нескольких тысяч пришедших 700 человек — самых диких обманщиков и негодяев — были убиты ударом в голову и сброшены в большое озеро на добычу рыбам. Остальные, самые слабые, были распределены по монастырям и больницам, где получили помощь.

Царь, среди многих других подобных своих деяний, построил за время царствования 155 крепостей в разных частях страны, установив там пушки и поместив военные отряды. Он построил на пустующих землях 300 городов, названных «ямами», длиной в одну — две мили, дав каждому поселенцу участок земли, где он мог содержать быстрых лошадей столько, сколько может потребоваться для нужд государственной службы. Он построил крепкую, обширную, красивую стену из камня вокруг Москвы, укрепив ее пушками и стражей.

В заключение скажу о царе Иване Васильевиче. Он был приятной наружности, имел хорошие черты лица, высокий лоб, резкий голос — настоящий скиф, хитрый, жестокий, кровожадный, безжалостный, сам по своей воле и разумению управлял как внутренними, так и внешними делами государства. Он был пышно захоронен в церкви архангела Михаила, охраняемый там днем и ночью, он все время оставался столь ужасным воспоминанием, что, проходя мимо или упомянув его имя, люди крестились и молились, чтобы он вновь не воскрес^{^[54]}.

Печатается по изданию: Горсей, Джером. Записки о России. XVI—начало XVII вв./Под ред. В. Л. Янина, Пер. и сост. Л Л. Севастьяновой. М., 1990. С. 90 —94. Пер. Л. Л. Севастьяновой.

«Иное сказание». Конец XVI века

«Иное сказание» написано по мотивам «Валаамской беседы» в конце XVI в. и встречается в рукописях как прибавление к «Беседе». Оно было адресовано в Великий Новгород, когда он еще был самостоятельной республикой (до 1478) и оформлено как видение св. Сергия и св. Германа, живших в XIV в. Автор вспоминает об одном новгородском святом — св. архиепископе Иоанне (XII в.) как об одном из гарантов спасения. Политическая теория автора «Иного сказания» укладывается в идеальный теократизм Древней Руси: царь+ вселенский совет, состоящий из представителей высшего духовенства, а также из великих князей. Автор призывает царя укреплять города войском, а советников своих мудростью. Он также предлагает царю использовать в целях лучшего управления постоянный «Земский собор», в котором будут заседать представители всех городов и уездов. Эти народные представители — воеводы, воины и вообще «разумные мужи». Они помогут царю и его советникам избежать «греха власти» — коррупции. В этих целях весьма эффективны пост и покаяние для всех. Без них якобы невозможно мудрое государственное управление. Перед нами одна из ранних русских программ сословно представительной монархии. «Иное сказание» было написано в Новгородской земле, в конце XVI в., возможно, на соборе крестьян в 1589 г. (предположение И. И. Смирнова).

Перечень князей и царей — властителей России
Великое княжество Московское

Василий III Иванович................................................................. 1505—1533. гг.

Иван IV Васильевич.............................................. ……………. 1533—1547 гг.

Иван IV Васильевич................................................................. 1547—1584 гг.

Федор Иванович....................................................................... 1584—1598 гг.

Борис Федорович Годунов....................................................... 1598—1605 гг.

[1] Здесь и далее купюры составителей обозначаются отточиями в угловых скобках.

[2] История политических и правовых учений... С. 124

[3] против Иосифа. — Слово это направлено против 13-го слова. «Просветителя» Иосифа Волоцкого, требующего безусловной и жестокой расправы с еретиками.

¹[4] Леон, епископ. — Св. Лев Катанский, епископ г. Катанья в Сицилии, живший в VIII в. Он обличил и сжег еретика Илиодора, войдя с ним вместе в огонь, и остался жив. Мощи св.Льва находятся в Риме. Память— 20 февраля. В 13-м слове «Просветителя» св. Иосиф приводит пример сожжения еретика Илиодора как урок правильного поведения архиерея. Вассиан, иронизируя над Иосифом, предлагает ему поступить так же, как св. Лев, т. е. взойти на костер вместе с еретиком.

[5] с еретиком Касьяном. — Кассиан, архимандрит Юрьевского монастыря, один из новгородских еретиьов, сожженных в декабре 1504 г. в Москве.

[6] Феодосий Иконник — ближайший ученик св. Иосифа Волоцкого.

[7] с Волком Курицыным. — Иван-Волк Курицын, великокняжеский дьяк, один из московских еретиков, сожженных в декабре 1504 г.

[8] Наватову ересь. — Новат — расколоучитель в Карфагене и Риме в III в. н. э.

[9] Бюлов приехал на Русь из Любека в 1494 г. Стал придворным врачом Ивана III и Василия III. Сторонник унии с католическим Римом, Бюлов был автором ряда философских трактатов на древнерусском языке (ум. в 1548 г.).

[10] История политических и правовых учений... С. 126.

[11] Намек на самый «высокий» престол московского князя по отношению к удельным столам, еще сохранившимся в это время; «черновая» формулировка самодержавия.

[12] Общая идея Филофея заключается в установлении последовательности трех величайших христианских государств; сначала римского, затем константинопольского и, наконец, московского.

[13] Аргументация того, почему католичество не имеет морального права на существование — обилие еретиков в Риме; Аполлинарий Младший, епископ лаодикийский в Сирии середины IV века создал учение, согласно которому совершенный человек и совершенное божество не могут соединиться в одном лице, и Христос, как совершенный человек, должен быть греховен и потому не мог стать искупителем грехов человеческих; следовательно, только тело и душа у Христа были человеческие, а дух его был продолжением божественным Логосом. Это учение было отвергнуто в 362 г. как еретическое, что подтвердил в своих решениях и Константинопольский собор 302 г. Поклонение Богородице как одна из особенностей католического вероучения связывается Филофеем с ересью Аполлинария. Оживление интереса к учению Аполлинария было связано в Европе с эпохой Реформации. Католиков обвиняли в аполлинаризме за их учение о причастии кровью и телом Христа, а протестантов — за их учение о соединении божественного и человеческого начала в Христе.

[14] По мнению средневековых историков, магометане являются потомками Агари, наложницы патриарха Авраама, которая родила сына Измаила, отсюда другое название мусульманских народов Востока: измаильтяне.

[15] В мае 1453 года войска турок-сельджуков под предводительством Мехмеда II штурмом взяли Константинополь.

[16] Отчасти намек на реквизиции и контрибуции, наложенные московским правительством на Псков после его присоединения к Москве в 1510 г.

[17] Намек на царские регалии Василия III; в соответствии с легендами в «Откровении Мефодия Патарского» (древнерусский перевод известен с XI века) земное царство представляется венцом; впоследствии это преобразовалось в легенду о венце русских царей—шапке Мономаха.

[18] Здесь и ниже цитаты из библейской Книги Притчей Соломоновых.

[19] Цитата из Первого послания апостола Павла к Тимофею (6, 10).

[20] Намек на распространение ересей в конце XIV — начале XVI веков в Новгороде и Пскове («ересь жидовствующих»); последователи этой ереси следовали «неправому» осенеиию крестным знамением: «Махающе рукою по лицу своему», как отмечает «Стоглав», небрежное перекрещивание только липа, и притом всей рукою, а не установленным числом пальцев.

[21] Слова апостола Павла из Второго послания к Коринфянам (2,4) и других его посланий как напоминание о том, что уже сказано.

[22] С 1509 по 1526 гг. в Новгороде не было утвержденного архиепископа. многие церковные иерархи в Новгороде и Пскове также отсутствовали.

[23] Перечисляются: византийский император Константин I (306—337), введший христианство как официальную религию в Византии: Владимир I Святославович, введший христианство на Руси (988); киевский князь Ярослав Мудрый (1019 — 1054), сын Владимира I Святославовича, известный строительством монастырей и соборов, созданием первых на Руси книжных центров и книгохранилищ.

[24] На Пятом вселенском соборе никаких установлений не принималось, поэтому ссылки церковников на него как на авторитетное подтверждение независимости церкви от государства неправомерно: данное рассуждение актуально для начала XVI века. Когда шел острый спор между иосифлянами и нестяжателями о церковном имуществе, в 1503 г. на церковном соборе было принято решение в пользу иосифлян, настаивавших на праве церкви собирать имущество и земли, не контролируемые высшей государственной властью.

[25] Евангелие от Матфея (18, 10).

[26] То есть, войдешь в царство небесное, в данном случае — за заслуги перед церковью.

[27] Это передача слов не Иоанна Богослова, а из Книги пророка Даниила. где речь идет о вечном царстве, которое сменит земные царства.

[28] Слова из 131-го псалма Давида (стих 12).

[29] Речь идет о толковании святым Ипполитом, папой Римским (конец II — начало III в. н. э.) символики библейской Книги пророка Даниила о Христе и Антихристе, о смене царств; в отличие от библейских и

раннесредневековых представлений о смене четырех царств, Филофей последовательно указывает, что царств всего три, а четвертого никогда не будет.

[30] История политических и правовых учений... С. 122.

[31] Т. е. о сторонниках учения Феодосия Косого, не признающих властей.

[32] Т. е. картезианский доминиканский монастырь в Париже (Франция). См.: «Того же инока Максима Грека повесть страшная и достопамятная, и о совершенной иноческой жизни»//Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века, М., 1984. С. 466—493

[33] Выть — мера земли, равная 19 десятинам, или 45 600 квадратным саженям.

[34] История политических и правовых учений... С. 128.

[35] Василий Грязной — Василий Григорьевич Грязной — Ильин был из рода ростовских вотчинников, перешедших на московскую службу. Опричник и стольник Ивана IV, воевода (с 1573) был послан на военную разведку в Донскую степь и попал в плен к крымским татарам на реке Молочной, впадающей в Азовское море. В 1574 г. Грязной просил царя выкупить его за сто тысяч рублей или обменять.

[36] ...в Москве,— В мае 1571 г. крымский хан Даулет — Гирей захватил Москву и сжег ее.

[37] ....князья и бояре ... стали нам изменять. — отрицательная характеристика опричнины, отмененной в 1572 г.

[38] ...в Алексине — город Алексин принадлежал князьям Старицким, и в 1566 г. у них отобран и включен в состав пограничной засечной черты.

[39] Дивей — мурза и сподвижник крымского хана Даулет — Гирея, представитель ногайского рода Мансуров. Он был взят в плен во время битвы русских с татарами на реке Молоди в 1572 г. В дальнейшем перешел на русскую службу.

[40] История политических и правовых учений... С. 130.

[41] Ярослав Мудрый — 1019—1054.

[42] Владимир I Святославич — 980—1015.

[43] Намек на Смутное время 1604—1612 гг.

[44] На самом деле, Иван IV правил 37 лет: с 1547 по 1584 гг.

[45] Английская миля равняется 1609 метрам.

[46] Ежегодная дань выплачивалась Крымскому хану Даулет — Гирею (1555—4591), Чингизиду, потомку Тука—Тимура.

[47] Имеется в виду Судебник 1550 г.

[48] Афанасий Великий, архиепископ Александрийский, св. отец церкви (293—373), известен борьбой с арианством.

[49] Первый вселенский собор кафолической церкви состоялся в 325 г. в Никее (Малая Азия, Восточно Римская империя).

[50] Св. Андрей - младший апостол Иисуса Христа, распятый за проповедь христианства в 70 г. н. э. Агом Антипатром в г. Патросе на Пелопонессе. Св. Андрей проповедовал христианство по берегам Черного моря и в Скифии. Согласно «Повести временных лет», совершил легендарное путешествие по водному пути «Из Грек в Варяги» и далее в Рим. Св. Андрей считается одним из главных покровителей Руси.

[51] Св. Николай Чудотворец, архиепископ Мир Ликийских и Малой Азии, жил в IV в. Считается покровителем всех крестьян и путешествующих. На Руси был особенно популярен.

[52] Сведения Горсея неточные. На самом деле, патриарх Константинопольский Иеремия в 1589 г. рукоположил на Московский Патриарший престол Иова.

[53] Известия относятся к колокольне Ивана Великого. Зодчий Петр Малый в 1532—1534 гг. пристроил к ней звонницу.

[54] Другая характеристика Ивана IV дополняет первую. Она принадлежит князю Семену Ивановичу Шаховскому в «Повести известной на память царевича Димитрия». Вот что в ней говорится: «Царь Иван образом нелепым, очи имея серы, нос протягновен и покляп; возрастом велик бяше, сухо тело имея, плеши имея высоки, груди широки, мышцы толсты: муж чюдного разсуждении, в науке книжного поучения доволен и мноюречив зело, к ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен. На рабы своя ... жестокосерд вельми и на пролитие крови и на убиения дерзостен и неумолим» (Русская историческая библиотека. Т. 13. СПб.. 1909. Стб. 019—020).