С 10 по 12 декабря 1975 года в Ин­ституте русской литературы (Пушкин­ский дом) АН СССР проходила всесоюз­ная научная конференция «Наследие декабристов и литературно-общественное движение России  XIX—XX      вв. (к 150-летию восстания декабристов)». В ее работе приняло участие более 150 человек: научные работники, препо­даватели вузов и средних учебных заведений, сотрудники архивов, музеев и библиотек Москвы, Ленинграда, Киева, а также Иркутска, Калинина, Красно­ярска, Орла, Петрозаводска, Пскова, Пушкинских гор, Саратова, Свердловска, Тобольска, Харькова, Херсона, Яро­славля. В числе гостей конференции — профессор Софийского университета им. Климента Охридского В. Беляев (Болгария) и аспирантка из Голландии Виелаард. На конференцию приехали правнуки декабристов Д. И. Завалишина, В. П. Ивашева, В. В. Капниста,

А. 3. Муравьева, С. И. Муравьева-Апостола, правнук сестры К. Ф. Рылеева. За три дня работы конференции было прослушано 28 докладов, сообщений и выступлений.

Открывая конференцию, заведую­щий сектором новой русской литературы доктор филолог, наук И. И. Пруцков на­помнил о традициях декабристов в рус­ской классической литературе XIX века. Воздействие декабристов сильно чув­ствуется во всем последующем развитии общественно-политической жизни и ду­ховной культуры России. Дело декабри­стов получило отклик в идейных иска­ниях представителей трудового народа. Сразу после восстания 14 декабря стало известно о тайном обществе «Ревнителей свободы» на Урале. С этим обществом связано «дело» Андрея Лоцманова, кре­постного человека, получившего образо­вание. Связь мировоззрения Лоцманова с декабризмом прослеживается в его повести «Негр, или Возвращенная сво­бода». В народной среде идеи декабризма приобретали демократический характер, подготавливая новый этап в развитии общественной мысли и художественной литературы.

М. А. Бакунин мечтал о вожде на­родного движения, о человеке из народа, таком, как Пугачев, который обладал бы политической гениальностью Пестеля.

Декабристская традиция оказывала постоянное, животворное влияние на творчество Пушкина, Полежаева, Лер­монтова, Плещеева, Некрасова. «Тени мучеников 14 декабря» прошли через всю революционную публицистику Рос­сии, увлекли они и писателей, которые не принимали революционных методов борьбы, но которые склонялись перед величием подвига декабристов, перед их моральной силой (Гончаров, Толстой, Лесков). К декабристской традиции обра­щались и писатели-шестидесятники. Духом декабризма были проникнуты их прокламации, память о них свято хра­нили Чернышевский и Добролюбов. Твердая вера в «грядущие просветлен­ные поколения», которые своей победо­носной борьбой создадут декабристам «несокрушимый» памятник, пронизывает поэзию и прозу М. Л. Михайлова. Отда­вая дань дворянским революционерам как «первенцам свободы», Омулевский (И. В. Федоров) в романе «Шаг за ша­гом» (1870) изобразил действующими вместе декабриста, петрашевца, поль­ского революционера и шестидесятника.

Советская наука имеет огромные заслуги в разработке декабристского наследия. Но все же ощущается потреб­ность в создании новых обобщающих трудов по следующим темам: «Дека­бристы и русская классическая литера­тура XIX—начала XX века», «Декабризм и философско-общественная мысль XIX— начала XX века», «Наследие декабристов в национальных литература народов СССР». Необходимы и работы другого типа, раскрывающие, в чем состоит сущ­ность дворянской революционности, как и в каких формах протекал процесс пре­одоления ограниченности дворянской революционности и как совершился пере­ход к революционности демократической, социалистической.

Доктор филолог, наук Ф. Я. Прийма прочитал доклад «Движение декабристов и его роль в развитии русской куль­туры».

Профессор Калининского универси­тета доктор филолог, наук Н. А. Гуляев в докладе «Художественный метод писателей-декабристов» отметил, что пло­дотворному изучению романтизма ме­шают некоторые неправильные представ­ления о его генезисе. Спорную схему возникновения романтического искусства некоторые исследователи проецируют на русскую литературу, утверждая, что романтические настроения появляются в ней лишь после разгрома восстания декабристов, в годы реакции. Отсюда вы­вод о том, что Жуковский и поэты-дека­бристы еще не романтики. Отрыв роман­тизма от революционной борьбы против феодализма привел к утверждению, что романтическое миропонимание несовме­стимо с просветительством как явлением антифеодальным. В произведениях дека­бристов развиваются просветительские идеи. Однако они входят в декабрист­скую литературу не в качестве чуже­родного элемента, а поэтому не нарушают ее романтического характера Враждебность романтизма просветительству обычно объясняется рационалистичностью последнего. Но просветители в подавляющем большинстве были н рационалистами, а сенсуалистами. Многие из них разделяли идеи сентиментализма (Руссо и его последователи), явились предшественниками романтизм (Шиллер). Влияние просветительско эстетики на декабристов часто рассматривается как явление в эстетическо плане отрицательное, приведшее к утверждению в их творчестве рационалистических принципов творчества. Одна» это положение не подтверждается фактами. Общественное не противостоит у декабристов личному. Подобно другим революционным романтикам (Ж. де Стал Фурье и др.), они видели в гражданских страстях двигатель исторически прогресса и ратовали за их максимальное развитие, а не преодоление.

Связь писателей декабристского круга с романтизмом глубока и много­образна. Она выражается не только в защите «теории страстей», им свой­ственна также идея «романтического двоемирия». Идеал декабристов близок революционному романтизму: это взгляд на поэта как на пророка, защита твор­чества не рассудочного, а вдохновенного, исполненного огня. Творчество Рылеева п Кюхельбекера роднит с творчеством поэтов романтического направления образ положительного героя, для кото­рого характерны настроения трагиче­ского одиночества, мысли о владычестве рока. Остерегаясь вовлекать народ в общественно-политическую борьбу, де­кабристы возлагали все надежды на лич­ность, на борцов-героев, воспитывая в них твердость духа, умение выстоять. Эстетические воззрения писателей дека­бристской ориентации носят в целом романтический характер, а их творче­ский метод принадлежит революцион­ному романтизму.

Старший научн. сотр. ЦГАДА С. Р. Долгова (Москва) в своем докладе Из записок очевидца. (Дневник А. И. Сулакадзиева)» сообщила о найденных ею рукописных дневниках 1818—1828 го­дов титулярного советника А. И. Сула­кадзиева (1772—1830). Сулакадзиев, как человек оппозиционно настроенный к правительству, приводит свидетельства э бесправном положении народа, с боль­шим сочувствием пишет о восстании Семеновского полка, сообщает новые по­дробности о ходе событий 14 декабря, в частности об активных действиях на площади декабриста М. Н. Глебова, говорит о сопричастности декабризму графини Д. Г. Лаваль и ее дочери, Е. И. Трубецкой, и т. п. Сулакадзиев и после событий 14 декабря продол­жает следить за судьбой декабристов,  описывает их аресты, содержание в казематах, казнь 13 июля 1826 года, делает зарисовки этих печальных со­бытий.

Заведующий кафедрой философии Ленинградского университета, доктор ист. наук С. С. Волк в своем докладе «Исторические взгляды декабристов» охарактеризовал дворянских революцио­неров как борцов с крепостничеством и самодержавием, чья борьба имела интернациольное звучание. Декабристы выступали с программой буржуазных преобразований, но не были пропагандистами  буржуазного строя. Прямые нити связывают их демократизм с радикально-патриотической борьбой А. И. Герцена на лозунг «социальной республики». Поскольку в России революционной бур­жуазии не было, «ничтожное меньшинство дворян» взяло на себя миссию пре­образователей. Они стали готовить воен­ных переворот, подобно испанским революционерам (Р. Риэго). Но, в отличии от Ховельяноса, который собирался облагодетельствовать народ мерами строго дозированного демократического законодательства, декабристы вырабо­тали широкую и конкретную программу революционного переустройства страны. Большинство декабристов консолидиро­валось вокруг более левой программы — «Русской правды» П. Пестеля. На оче­реди дня был проект создания «третьей конституции». В то время Европа еще жила наследием французской революции. «Тяжелая гроза страстей, вооруженная борьба народов и царей» (Кюхельбекер) занимала умы декабристов, внимательно следивших за событиями в Испании, Греции, Португалии.

Далее С. С. Волк подробно останав­ливается на решении аграрного вопроса в «Конституции» Никиты Муравьева и в «Русской правде» Павла Пестеля. «Историческое значение декабристов, — заключает докладчик, — состоит не только в том, что они впервые разрабо­тали революционную программу, но и в том, что они создали социально-поли­тическую идеологию, которая предвосхи­тила замечательные достижения револю­ционной мысли А. И. Герцена».

Канд. филолог, наук М. Ф. Мурьянов в своем докладе «Якутск в 1836 г. Дело святейшего правительствующего Синода» рассказал об условиях жизни в Якутске ссыльных декабристов.

Доктор филолог, наук Е. Н. Купреянова посвятила свой доклад «Декабрист­ской теме в творчестве JI. Н. Толстого». Это сквозная, задушевная тема его твор­чества, связанная с чувством личной сопричастности к живой истории Рос­сии, к истории собственного рода (Тол­стые были в родстве с Волконскими, Трубецкими, Одоевскими). JI. Н. Толстого больше всего привлекала в декабристах их готовность пожертвовать всеми бла­гами жизни во имя блага народа. Тол­стой трижды принимался за романы о декабристах, и в процессе работы над ними первоначальные замыслы изменя­лись, приобретали другие очертания. В результате эти романы так и не были написаны. «Вместо них» в творческой мастерской писателя создавались романы «Война и мир», «Анна Каренина» и «Воскресение», «Исповедь» и «Хаджи- Мурат».

Доцент Саратовского университета им. Н. Г. Чернышевского канд. ист. наук И. В. Порох в своем сообщении «Еще раз по поводу „Записки“ о „Донесении след­ственной комиссии“» на основе архив­ных материалов установил, что автором первого верноподданнического разбора «злосчастного творения» Д. Н. Блудова был Н. И. Греч. Таким образом исправ­ляется ошибка, бытующая в специальной литературе, что этот разбор якобы был написан М. Я. Фон-Фоком.

Выясняя предысторию написания Н. И. Гречем его панегирической «Записки» от 7/ѴІ 1826 года, исследова­тель раскрывает неизвестные страницы во взаимоотношениях издателя «Сына отечества» с высокопоставленными поли­цейскими чинами. Именно в это время завершилась политическая деградация Н. И. Греча, состоявшего некогда в близ­ких отношениях со многими декабри­стами. Из умеренного либерала он пре­вратился в негласного осведомителя III отделения и, имеете с Ф. В. Булгари­ным по праву считается представителем продажной журналистики николаевского времени.

Канд. филолог, наук H. Н. Петрунина в своем докладе «Декабристская проза и пути развития повествователь­ных жанров» остановилась на вопросе о роли декабристов в становлении новой русской прозы. Первая половина 1820-х годов в известном смысле явилась моментом переломным в истории русской литературы. В начале XIX века повест­вовательные жанры еще настраивались как бы по одному камертону. При всем различии характера дарований общее господствовало над индивидуальным. Типы героя и сюжета, самый подбор средств поэтического выражения, соот­ветствующих жанровому клише, тяго­тели к известной устойчивости. Около 1823—1824 годов обнаруживается, что рост новых элементов внутри каждого жанра ведет к изменению привычного соотношения между общими его зако­нами, с одной стороны, и индивидуаль­ными творческими устремлениями, с дру­гой. Характерно многообразие направле­ний, в которых ведутся поиски. Значение творческой индивидуальности возрастает настолько, что даже у молодых прозаи­ков (независимо от степени их литера­турной одаренности) традиционные жан­ровые формы приобретают несходное, индивидуальное звучание. Особенно это ощутимо, когда речь идет о связанных идейной общностью литераторах-декабристах. Сдвиги, которыми отмечено в эти годы развитие прозы, H. Н. Петрунина проследила на материале очерка и по­вести как жанров, наиболее показатель­ных для главного направления литера­турного развития.

В своем развитии декабристская повесть прошла два этапа. На первом из них («ливонская повесть») она близка по духу и построению романтической поэме, на втором — повесть выходит за пределы этого канона, и в ней возникают непохожие друг на друга модификации жанра. Охарактеризовав структурные особенности повестей А. А. Бестужева на историческую и на современную ему тему, а также произведения А. О. Корниловича и Н. А. Бестужева, докладчица подчеркнула, что никогда внутрижанронвая дифференциация русской повести не заходила так далеко. В 1830-е и последующие годы каждая из индиви­дуальных разновидностей жанра, обозна­чившихся в творчестве прозаиков-декабристов и в их литературном окружении («Елладий» В. Ф. Одоевского, «Гайдамак» О. М. Сомова, «Нищий» М. П. Погодина), стала истоком целого направления в рус­ской повести. В этом особое значение декабристской прозы как определенного этапа на пути становления русского повествовательного искусства.

Канд. филолог, наук А. В. Архипова в своем докладе «Драматургия декабри­стов» рассказала об эволюции жанра исторической трагедии у декабристов, отразившем эволюцию русской эстетиче­ской и общественной мысли первой трети XIX века. Произведение ранней декабристской драматургии — «Вельзен или освобожденная Голландия» (1808) Ф. Н. Глинки — типичная для начала века аллюзионная драма, проникнутая тираноборческим пафосом. Историзм ее очень условен, конфликт традиционен и не связан с изображенным в драме мате­риалом. В трагедиях П. А. Катенина «Андромаха» (1818) и В. К. Кюхельбе­кера «Аргивяне» (1822—1825), написан­ных на античном материале, историзм глубже, характеры в некоторой степени уже обусловлены местом и временем. Особенно интересна 2-я незаконченная редакция «Аргивян», в которой, автор отказался от системы аллюзий и идеали­зации античной республики, а попытался исторически и социально мотивировать происходящие в драме события. В еще большей степени это относится к замыс­лам трагедий Рылеева и Грибоедова, на­писанных на материале русской истории недавнего времени: «Богдан Хмельниц­кий» и «1812 год». Здесь показано широ­кое участие народа в исторических со­бытиях, а сюжет и конфликт драмы не безразличны к материалу, а связаны с ним и вытекают из него. Неудача вос­стания на Сенатской площади заставила уцелевших писателей-декабристов еще больше задуматься о смысле и законо­мерностях истории. Плодом этих раз­мышлений явилась историческая траге­дия Кюхельбекера «Прокофий Ляпунов», герой которой — демократически на­строенный вождь народного ополчения — терпит поражение, так как действия его оказались преждевременными и не были поддержаны народными массами. Сте­пень историзма в этом произведении до­вольно высока, хотя многими нитями «Прокофий Ляпунов» связан с более ранними декабристскими произведе­ниями. Историческая трагедия декабри­стов преодолела изображение абстракт­ной борьбы страстей, борьбы прекрасного вольнолюбивого героя с злодеем-тираном и подошла к изображению конкретны: исторических противоречий между индивидуальными стремлениями личности и закономерностями исторического процесса.

Журналист из Иркутска И. И. Koзлов в своем сообщении «Пушкинские послания в Сибирь» говорит, что в «Записках» М. Н. Волконской имеются сведения о том, что перед ее отъездом в Сибирь в 1826 году А. С. Пушкин обещал ей передать свое послание «Во глубине Сибирских руд». Однако, вероятнее всего,

Л. С. Пушкин говорил с ней не об этом послании, а о другом: «Мой первый друг, ной друг бесценный». Оба этих послания привезла в Сибирь в 1827 году А. Г. Му­равьева не в автографах, а в копиях, сделанных неизвестной рукой. Никто из декабристов, даже И. И. Пущин, не под­тверждает того факта, что он видел в Сибири пушкинские автографы по­сланий.

Канд. филолог, наук С. А. Фомичев в своем докладе «Грибоедов под следствием»  снова обращается к тому, что уже казалось бы, исследовано, но по­чему-то не усвоено, т. е. к вопросу об участии А. С. Грибоедова в одной из декабристских тайных организаций. Работами П. Е. Щеголева и М. В. Нечкиной установлено, что Грибоедов знал о суще­ствовании тайного общества, может быть, принадлежал к нему организационно, а «очистительный аттестат», выданный Грибоедову, — счастливая для писателя ошибка Следственного комитета. Однако в популярных работах об авторе «Горя от ума» нередко повторяется: «Грибоедов, конечно, не был декабристом...» Новых аргументов против точки зрения Щеголева—Нечкиной при этом не при­водится. Докладчик подробно выясняет, что послужило главной причиной ошибки Следственного комитета: на протяжении всего следствия по делу Грибоедова отрабатывалась и выяснялась лишь одна версия, внушенная Следственному комитету Николаем I. Это версия о том, что Грибоедов — тайный эмиссар. служивший для связи Северного и Южного обществ с Кавказским, и корпусе генерала Ермолова. Когда эта версия не подтвердилась, Грибоедов был освобожден.

Доцент Киевского института куль­туры им. А. Е. Корнейчука канд. филогических наук А. Г. Игнатенко выступила с докладом «Традиции революционной поэзии декабристов в творчестве Леси Украинки». В творчестве Леси Украинки революционный романтизм украинской дооктябрьской поэзии проявился наиболее ярко. В 1896 году она написала «Слово, чому ти не твердая криця?», которое можно было бы назвать поэтическим побратимом стихотворных посланий Пушкпна и Одоевского. Как у поэтов- декабристов, среди героев Леси Украинки часто встречаются сильные духом личности- Ричард Айрон («У пущі»), Неофиз-раб («В катакомбах»), Мариам («Одержима»), Как и поэты-декабристы, -Леся Украинка обращается к образу пророка («Пророк», «Народ до пророка»), ко изменяет его традиционную первооснову: не пророк судит рабские души, А народ обвиняет пророка в эгоизме. Вживе понятно, что в поэзии декабристов не могло возникнуть подобной трактовки образа пророка. Последняя появилась в тот период, когда народ уже начал осознавать свою силу, когда на арене общественной борьбы выступает новый герой — рабочий.

Профессор Иркутского университета доктор филолог, наук В. П. Трушкин прочитал доклад «Декабристская тема в поэзии Сибири XIX—XXвеков». Истоки декабристской темы в поэзии Сибири восходят к поэту-романтику Федору Бальдауфу. В атмосфере декабристских настроений развивалось и творчество поэта-сатирика Матвея Александрова, в бытность свою в Якутске близко со­шедшегося с А. А. Бестужевым.

В дружеских отношениях с дека­бристами, вышедшими на поселение — И. Пущиным, В. Кюхельбекером, И. Фон­визиным, Н. Чижовым, В. Штейнгелем, — находился в Тобольске прославленный автор «Конька-Горбунка» Петр Ершов.

Широко известно влияние декабри­стов на врача и литератора Н. Белоголо­вого, художника и сотрудника журнала «Искра» М. Знаменского. Оба они были непосредственными учениками декабри­стов.

Эти живые декабристские традиции не прерываются и в следующем поко­лении сибиряков, в частности в твор­честве Федорова-Омулевского. Но наи­более интересно и ярко декабристская тема прозвучала в лирике поэта-сибиряка Василия Михеева. В 1884 году в Москве вышли его «Песни о Сибири», куда вошли три стихотворения о дека­бристах, составившие особый цикл: «Ря­женые», «Князья» и «Друзья Шайтана». Четвертое стихотворение «Декабристы», вероятно по цензурным условиям, уви­дело свет только в 1905 году. Оно было напечатано 14 декабря в ярославской газете «Северный край». Стихотворение явилось полемическим откликом на тют­чевское «Вас развратило самовластье».

По-новому зазвучала декабристская тема в поэзии советской Сибири. Декла­ративно она была намечена еще в лирике А.

 Валина, прочертившего в своих стихах 1927 года «путь от Рылеева до Ленина, от декабристов к Октябрю». Поэты-сиби­ряки разных поколений создали целую галерею художественных портретов дека­бристов в Сибири: М. Лунина, И. Пу­щина, Н. Бестужева, И. Горбачевского,  Давыдова, В. Кюхельбекера, С. Вол­конского, А. Веденяпина. Они писали о нравственном величии духа жен дека­бристов, их беспримерном подвиге. «Декабристская струя» сильна и в поэзии современной Бурятии. В докладе сделана попытка наметить типологическое един­ство декабристской темы советской поэ­зии Сибири, выявить своеобразие твор­ческой манеры поэтов в ее решении.

Канд. филолог, наук доцент Ново­сибирского университета Ю. С. Постнов рассказал об очерке сибирского писателя и краеведа Н. С. Щукина «Александр Бестужев в Якутске» (1867), сохранив­шемся в рукописях в ЦГИА и в ИРЛИ.

Канд. филолог, наук Т. Н. Громова (Херсонский педагогический институт) в своем сообщении «Неопубликованное стихотворение Бориса Лавренева „Дека­бристы“» говорит о том, что известный советский писатель Борис Лавренев не­однократно обращался к теме декабри­стов на протяжении своего творческого пути (пьесы «Лермонтов», «Кинжал», сценарий «Южное общество», новелла «Лотерея мыса Адлер»). Теме прослав­ления их героического подвига посвя­щено неопубликованное стихотворение писателя «Декабристы», начинающееся словами: «Деспотство противно всем зако­нам, светлой человеческой любви...». Это стихотворение написано в один из сложных периодов в творческой биогра­фии Б. Лавренева, когда он работал над неудавшимся ему романом «Звезда — полынь» (1922). В 1923 году Б. Лавренев подарил автограф стихотворения «Дека­бристы» ленинградскому писателю П. Н. Лукницкому, а последний передал его в дар музею, организованному на родине Б. Лавренева в г. Херсоне.

Канд. филолог, наук, доцент Мор­довского университета им. Н. П. Огарева

С.      С. Конкин (Саранск) прочитал доклад «К истории „Путешествия в Арзрум“ А. С. Пушкина (по материалам форму­лярного списка декабриста Алексея Веденяпина)». Найденный С. С. Конкиным «Формулярный список о службе Алексея Васильевича Веденяпина», одного из де­кабристов, вносит существенные коррек­тивы в литературу вопроса. Сопостав­ление скупых записей формулярника с некоторыми страницами «Путеше­ствия» позволяет прийти к интересным выводам. Во-первых, Пушкин необы­чайно точен в описании боевых действий. Это может говорить о том, что свои очерки он создавал не по реляциям Паскевича, а на основе личных наблюдений. Во-вторых, в «Путешествии в Арзрум» речь идет, по большей части, о таких боевых эпизодах, участником которых был декабрист Веденяпин-второй; если учесть, что в рядах ударных частей кор­пуса находились декабристы П. Коновницын, П. Бестужев, А. Берстель, Н. Ко­жевников, Ф. Вишневский, Н. Оржицкий, М. Лаппо и вновь прибывшие из Сибири А.      Бестужев, 3. Чернышев и В. Голицын, можно предполагать, что А. С. Пушкин постоянно держал их в поле своего зре­ния, а может быть, и встречался с ними. Последнее предположение подтвер­ждается свидетельством Вольховского о неудовольствии главнокомандующего Кавказским корпусом Паскевича неред­кими свиданиями А. С. Пушкина с дека­бристами.

Канд. филолог, наук Р. В. Иезуитова свой доклад «В. А. Жуковский и ссыльные декабристы (из материалов путешествия Жуковского по Сибири в 1837 году)» посвятила исследованию общественной позиции поэта в 20— 30-е годы. Основываясь на работах Н. Ф. Дубровина, А. Н. Шебунина, Л. Б. Модзалевского, а также привлекая новые малоизвестные факты о постоян­ных контактах Жуковского с видными деятелями декабристского движения (Н. И. Тургеневым, М. Орловым, Н. Му­равьевым, С. Трубецким), Р. В. Иезуитова показывает, что поэт сочувствовал многим идеям раннего декабризма: борьбе за отмену крепостного права и стремлению к просвещению. Известно намерение членов «Союза Благоденствия» (1818) привлечь Жуковского к участию в заседаниях общества. Поэт был, оче­видно, знаком с программными докумен­тами декабристов «Зеленая книга» и «Опыт теории налогов» Н. И. Тургенева. Жуковский, по его признанию, никогда не стоял в стороне от «общего дела», а в последекабрьскую пору поднимал голос за смягчение участи осужденных декабристов. Поэт неоднократно напоми­нал Николаю I о необходимости полити­ческой амнистии декабристам. Во время путешествия по России в 1837 году Жу­ковский снова заговорил об этом. По дан­ным мемуаров и «Дневника» Жуковского удается установить факты личных встреч поэта с ссыльными декабристами в Кур­гане: с А. Е. и А. В. Розенами, М. М. и Е. П. Нарышкиными, Н. И. Лорером и др. В заключение докладчица знакомит участников конференции с текстом ра­нее неизвестного письма Е. П. Нарыш­киной к Жуковскому, в котором первая вспоминает о встрече поэта с декабри­стами и благодарит за помощь.

Доктор филолог, наук И. 3. Серман выступил с докладом «Николай Тургенев и крестьянский вопрос в русской лите­ратуре 40-х годов XIX века». В нем речь шла о книге декабриста Н. И. Тургенева «Россия и русские», 2-й и 3-й тома кото­рой известны только в рукописи. Эта книга сыграла важную роль в развитии антикрепостнических идей в России, по­влияла она и на «Записки охотника» однофамильца декабриста И. С. Турге­нева.

Канд. педагогич. наук Я. Л. Левкович прочитала доклад «Восстание дека­бристов в советской художественной прозе» (его текст опубликован в «Рус­ской литературе», 1975, № 4).

Б. И. Еропкин, внук декабриста Д. И. Завалишина, в своем выступлении коснулся проблемы достоверности «Запи­сок» Д. И. Завалишина, утверждая, что в споре с П. Н. Свистуновым Завалшин был прав.

Канд. филолог, наук, доцент Ю. К. Бегунов прочитал доклад «Наследие декабристов в трудах Пушкинского дома». Тема декабристского наследии с начала 20-х годов заняла одно из ведущих мест в научной проблематике Института под влиянием вызванного Великим Октябрем роста интереса к истории русского освободительного движения. Велика и организующая роль пушкиноведения в изучении наследия литераторов-декабристов: А. С. Пушкин был современником декабристов, тесно связан­ным с ними.

На три юбилейные даты Пушкинский дом откликнулся изданием научных сборников: «Декабристы. Неизданные материалы и статьи» (1925), «Атеней. Историко-литературный временник. Кн. 3. Памяти декабристов» (1926), «Декабристы и их время. Материалы и сообщения» (1951), «Литературное наследие декабристов» (1975). В Пушкинском доме изучение наследия декабристов прошло два этапа: первый этап — это время источниковедческой работы и собирания материалов о декабристах, второй этап, наступивший после выхода в свет книги В. Г. Базанова о В. Ф. Раевском (1949) и его трилогии «Очерки декабристской литературы. Публицистика. Проза. Критика» (1953), «Очерки декабристской литературы. Поэзия» (1961),  «Ученая республика» (1964), когда историзм, концепционность, достоверность историко-литературного факта стали обязательными принципами каждого нового исследования о декабристах. Положено начало многосторонней разработке проблемы «Декабризм и русская литература», точно определено главное содержание в литературно-эстетической программе декабристов — «гражданский романтизм». Решающее значение в борьбе за качество литературоведческих исследований имеет ленинское понимание дворянской революционности, многократно проверенное литературоведами на материале литературного наследия декабристов.

Правнучка декабриста В. В. Кап­ниста, актриса киностудии им. Довженко М. Р. Капнист (Киев), тепло приветство­вала участников конференции. Сыновья В.    В. Капниста, первого русского сатирика-драматурга,—Петр и Василий,— сказала она, были декабристами, так же УЗ.К и Н. И. Лорер, их воспитанник. EL В. Капнист первый среди декабристов освободил своих крестьян от крепостной неволи и наделил их землей. Непокор­ней бунтарский дух всегда царил в семье Капнистов.

М. Р. Капнист прочитала «Оду на рабство» В. В. Капниста, написанную в ответ на указ императрицы Екатерины II о закрепощении вольного каза­чества Украины.

В своем сообщении «Забытый жанр декабристской литературы» доцент Вол­гоградского педагогического института кандидат филолог наук С. Л. Мухина рас­сказала о «мыслях и замечаниях» (афо­ризмах декабристов (Н. А. Чижова, А.     А. Бестужева, Г. С. Батенькова, С Н. Глинки и, особенно, С. Д. Нечаева).

Профессор Иркутского университета доктор филолог, наук Н. О. Шаракшина свой доклад посвятила «Бурятии в декабристской поэзии». В стихах дека­бристов Одоевского, Кюхельбекера, Раевского в мемуарах и дневниковых запи­сях Розена, Н. и М. Бестужевых, Му­равьева-Апостола и Кюхельбекера вос­певается величественная природа Сибир­ского края; привязавшись к «стране изгнания», став ее исследователями и певцами, декабристы открыли новые страницы своей вольнолюбивой поэзии, создав поэтические образы Сибири и Бурятии, края необыкновенной красоты.

Старший методист Ленинградского городского экскурсионного бюро Ф. И. Герловина рассказала о памятных местах декабристов в нашем городе. В городе трех революций, колыбели Великого Октября, свято чтят память первых ре­волюционеров, чьи судьбы тесно связаны с нашим городом. Сохранились многие здания, где они учились, жили, собира­лись, вели агитационную работу.

Праправнучка В. В. Капниста инже­нер-технолог Р. О. Капнист (Харьков) от имени гостей благодарит за хорошую организацию конференции.

В заключительном слове Н. И. Пруд­ков охарактеризовал основные итоги работы конференции: ее проблемность и богатство новых архивных я малодоступ­ных материалов, которые были исполь­зованы докладчиками. Далее Н. И. Пруд­ков остановился на основных задачах, которые следовало бы решить в пред­стоящих исследованиях о декабристах.

Участники конференции смогли по­знакомиться с интересной выставкой, подготовленной сотрудниками Литератур­ного музея Пушкинского дома (Е. А. Ко­валевская, оформление выставки — О. И. Рудаева), рукописного отдела (М. И. Малова, Б. Н. Капелюш, Л. П. Архипова, Р. Е. Теребенина) и библиотеки (Л. Г. Мироненко и А. Г. Горышина). Изобразительные материалы, книги и рукописи были подобраны так, чтобы показать все связанное с датой 14 декабря 1825 года и последующей судьбой декабристов. В одной из витрин представлены рисунки, отражающие за­седания Следственной комиссии (А. А. Ивановского или В. Ф. Адлерберга), «Следственное дело № 13 о коллежском асессоре Кюхельбекере», «Разбор доне­сения тайной следственной комиссии» М. С. Лунина, в других витринах — вос­поминания Николая и Михаила Бестуже­вых, Е. П. Оболенского, записи Г. С. Ба­тенькова о 20-летнем заключении в Але­ксеевской равелине и мн. др.

Целая витрина посвящена К. Ф. Ры­лееву. Здесь автографы поэм «Войнаровский», «Наливайко», «Гражданин», по­следнее письмо Рылеева к жене, стихо­творение Кюхельбекера «Тень Рылеева». Были выставлены также рукопись тре­тьей масонской тетради А. С. Пушкина с рисунками пяти повешенных и профи­лей декабристов в черновиках V главы «Евгения Онегина», шифрованная запись X главы «Евгения Онегина».

В одной из витрин — переписка

А.    С. Пушкина с декабристами, здесь же — рапорт фельдъегеря о встрече Пушкина с Кюхельбекером на станции Залазы 14 октября 1827 года. Из ценного архива М. И. Семевского, редактора «Рус­ской старины», экспонируются переписка и дневники семьи Бестужевых, отдель­ная витрина посвящена А. С. Грибоедову и А. А. Бестужеву-Марлинскому. На вы­ставке представлены живописные и лито­графированные портреты, уникальные дагерротипы и документальные фото­графии декабристов и их близких, в том числе Лунина, Тургенева, Поджио, Митькова, Панова, Волконских, Муравьевых, личные вещи декабристов; немало здесь подлинных портретов и акварельных рисунков Николая Бестужева; бюсты Рылеева и Одоевского работы советского скульптора Н. В. Дыдыкина. Почетное место на выставке занимают книги — мемуары и прижизненные издания со­чинений декабристов, труды литературо­ведов, произведения советской художе­ственной литературы по декабристской тематике.

Ю. К. БЕГУНОВ