Болгарский писатель X в. Козма Пресвитер в русской письменности конца XV—начала XVI в.

Прошло более 100 лет с тех пор, как хорватский ученый Иван Кукулевич-Сакцинский опубликовал в редактируемом им журнале «Arkiv za povjestnicu jugoslavensku» отрывок из «Беседы на новоявившуюся ересь богомилу» болгарского писателя Козмы Пресвитера. За прошедшее столе­тие «Беседа» Козмы Пресвитера привлекла к себе внимание славистов многих стран. Тексты сочинения Козмы Пресвитера многократно издава­лись, дважды переводились на болгарский язык (Д. Маринов и В. Киселков) и один раз на французский язык (А. Вайян). Отрывки из «Беседы» переводились на английский язык (В. Шаренков). Изучением творчества Козмы Пресвитера занимались видные ученые России (А. Ф. Гильфер- динг, В. Н. Златарский, А. И. Калужняцкий, В. Качановский, А. А. Ко- чубинский, П. А. Лавров, И. Соколов, М. И. Соколов, А. В. Соловьев, М. Г. Попруженко), Болгарии (Б. Ангелов, Д. Ангелов, Н. Благоев, В. Велчев, И. Гагов, М. Генов, Е. Георгиев, С. Георгиев, М. Дринов, Д. Иванов, Й. Иванов, И. Кепов, Г. Керемидчев, В. Киселков, К. Куев, Д. Маринов, Ц. Минков, X. Недялков, Б. Примов, Ю. Трифонов, Н. Фи­линов, Д. Цухлев), Чехословакии (М. Вейнгарт, К. Иречек), Сербии и Хорватии (Ф. Миклошич, Б. Петранович, Ф. Рачки, Л. Стоянович, В. Ягич), Франции (А. Вайян, А. Пюш), Англии и США (Д. Оболен­ский, С. Ранкимен, В. Шаренков), Греции (Г. ’Гулиа). Неодинаковыми были суждения о том, в какое время жил Козма Пресвитер (X, XI, XII или XIII в.), в какой части Болгарии он написал свой трактат (в Македо­нии, в Западной или в Восточной Болгарии), сколько сочинений принад­лежит его перу (одно, два или тринадцать), каковы были источники  «Беседы» и ее первоначальный вид и т. д. Живои интерес к этому болгар­скому писателю объясняется тем, что творчество Козмы Пресвитера за­нимает значительное место в истории славянских литератур — болгарской, русской и сербской. «Недостойнаго Козмы Презвитера беседа на ново­явившуюся ересь богомилу» принадлежит к числу ранних и оригинальных произведений болгарской литературы. Козма Пресвитер, как считает боль­шинство исследователей, жил в X в. и был последним представителем зо­лотого симеоновского века болгарской литературы — века учеников перво­учителей Кирилла и Мефодия, века Климента Охридского, Константина Преславского, Иоанна Экзарха.

До наших дней не сохранилось не только ни одной прижизненной ру­кописи сочинений Козмы, но даже списков, близких ко времени возник­новения «Беседы». Самым ранним среди дошедших до нас текстов счи­таются три отрывка из «Беседы»:

1) «Слово Козмы Прозвютера о хотящих отъити в черныя ризы» в пергаменном сборнике русского происхождения XIII—XIV вв.;^[1] 2) «Сказь како велить книгы честь» — отрывок в греческом сборнике XIII в.; ^[2] 3) «Слово о церковном чину» — отрывок на пергаменном листе XII—XIII вв.^[3] и переработка «О учении веры» — в сербском сборнике конца XIII—начала XIV в., принадлежав­шем П. Сречковичу.^[4] Два-три столетия отделяют эти спйски от времени возникновения произведения. Еще больший период отделяет сохранив­шиеся до нас полные списки «Беседы» Козмы от времени составления авторского подлинника. Самый старший из них относится лишь к концу XV в.^[5] К настоящему времени выявлено шестнадцать полных списков «Беседы» и множество извлечений из этого сочинения в -сборниках, и все это сохранилось в русской литературной традиции. Известно лишь два сборника XVI в., содержащие отрывки из «Беседы»: один из них с «По­учением к епископом и попом» — сербский,^[6] другой со «Словом святых отец к християном» — болгарский.^[7] В Болгарии полных списков сочине­ний Козмы Пресвитера не сохранилось. Иноземные нашествия и длитель­ное турецкое иго привели к тому, что почти вся славянская письменность на Балканах была уничтожена.

Наличие списков сочинения болгарского писателя Козмы Пресвитера в России при их отсутствии в Болгарии и в других странах привело к тому, что изучение письменного наследия болгарского писателя в рус­ской письменности приобретает первостепенное значение как для изуче­ния древнеболгарской литературы, так и для изучения судьбы болгарских произведений на русской почве. Перенесенная из Болгарии, видимо, еще в эпоху Киевской Руси в XI в. «Беседа» Козмы Пресвитера получила широкое распространение. «Беседа» имеет свою литературную историю в русской письменности. Несмотря на наличие ряда серьезных трудов, посвященных изучению истории текста «Беседы», история открытия и издания «Беседы», а также литературная история текста «Беседы» остаются не проясненными. Изучение истории текста полемического трак­тата Козмы Пресвитера в России в разные эпохи, на различных этапах литературной жизни — в руках переписчиков и компиляторов — представ­ляется нам задачей чрезвычайной важности. Этот трактат имеет значи­тельную ценность не только как основной источник по истории богомильства в Болгарии, но и как выдающийся памятник болгарского литературного языка старшей поры и яркое произведение болгарской публицистической мысли X в. Вместе с тем «Беседу»следует рассмат­ривать в ряду явлений русской жизни XI—XVII вв. в связи с распро­странением и развитием на Руси еретических учений христианского просвещения. И русские еретики, и ортодоксы православия часто и с живым интересом обращались к этому замечательному и злободневному памятнику, полному едких обличений еретиков и осуждения недостойной жизни духовенства, полному назидательных сентенций и врачующих нравоучений. «Беседу» Козмы Пресвитера мы встречаем в сборниках сме­шанного историко-литературного содержания, а извлечения из нее — в Прологах, Измарагдах, Златоструях, Торжественниках, Минеях-Четьях, в Житии Юлиании Лазаревской.

В настоящей работе мы ограничиваемся рассмотрением судьбы сочи­нений Козмы Пресвитера в России на грани XV—XVI вв. в связи с не­которыми явлениями русской жизни.

В числе книг, которые архиепископ Новгородский Геннадий просил прислать ему для борьбы с только что открывшейся в Новгороде ересью («Да есть ли у вас в Кирилове, или в Фарофонтове, или на Каменном, книги:         Селивестр папа Римскы, да Афанасей Александрейскы, да Слово Козмы прозвитера на новоявльшуюся ересь на богумилю, да Послание Фотея патриарха ко князю Борису Болгарьскому, да Пророчьства, да Бытия, да Царьства, да Притчи, да Менандр, да Исус Сирахов, да Логика, да Деонисей Арепагит? Зане же те книги у еретиков все есть»), было сочинение болгарского писателя Козмы Пре­свитера против богомилов.^[8]

В своих специальных работах, посвященных исследованию новго­родско-московской ереси, Я. С. Лурье многократно приводит и обстоя­тельно комментирует цитированные выше строки из «Послания» архи­епископа Геннадия и дает краткую характеристику «Беседы» Козмы Пре­свитера, ссылаясь на работы М. Г. Попруженко.^[9] По мнению Я. С. Лурье, «„Слово" Козмы в открыто-полемической форме касалось спорных и острых вопросов в истории церкви, но само по себе оно не могло свиде­тельствовать о каких-либо положительных или отрицательных воззрениях новгородских еретиков: читатели могли полностью соглашаться с автором этого сочинения, воспринимать отдельные взгляды писателя-полемиста, или с его помощью восстанавливать те воззрения, с которыми велась по­лемика в этих сочинениях».^[10]

Однако, на наш взгляд, наблюдения за литературной судьбой сочине­ний Козмы в Новгороде могут дать ценный материал не только для суждений о читательских интересах, но и для изучения литературной дея­тельности как еретиков, так и Геннадиевского кружка. Наиболее обстоятельный исследователь творчества Козмы Пресвитера М. Г. Попруженко ^[11] отмечал, что сочинения Козмы переписывал в Новго­роде игумен Соловецкого монастыря Досифей, но при этом М. Г. Попру­женко ошибочно датировал рукопись XVI в.^[12] Досифей был учеником одного из основателей Соловецкого монастыря Зосимы и третьим после него игуменом. Он был опытным книжником и составил одну из первых редакций Жития Зосимы и Савватия Соловецких, впоследствии переде­ланного Спиридоном-Саввой.

В 1491—1494 гг. Досифей с ведома архиепископа Новгородского Ген­надия сам лично и с помощью нескольких писцов переписывал книги для создававшейся им библиотеки Соловецкого монастыря.^[13] Большинство переписанных им книг (22) сохранилось в составе Соловецкого собрания Государственной Публичной библиотеки в Ленинграде.^[14] Деятельность Досифея близка по характеру аналогичной деятельности других участ­ников Геннадиевского кружка, также переписывавших книги и рассы­лавших их в Волоколамский и Кирилло-Белозерский монастыри своим сторонникам для борьбы с ересью (например, Герасим Поповка, Тимофей Вениаминов, Дмитрий Герасимов).^[15] Так, летом 1493 г. в Соловецкий мо­настырь им были посланы Кормчая, Книга пророчеств, Маргарит, Силь­вестр, Пчела, Федор Студит, Козма Пресвитер, Дионисий Ареопагит и др.^[16]

Принадлежал ли Досифей к числу участников Геннадиевского кружка? Мне думается, что участие Досифея под руководством архиепископа Геннадия в большой книгописной работе в Новгороде объясняется тем, что Досифей был увлечен антиеретической деятельностью приверженцев новгородского архиепископа. Переписанные им из числа взятых «на спи­сок владыкы» книг — книги Козма Пресвитер, Сильвестр, Дионисий Арео­пагит, Книга пророчеств — предназначались не столько для распростра­нения христианского просвещения, сколько для борьбы с инакомысля­щими. Из записи на обороте 4-го листа в соловецком списке «Козмы Пресвитера» («Книгу сию взял на список владыкы, беседа на новоявившуюся ересь, а писана на хартии и есть ей за пятьсот лет») следует, что Досифей сделал свой список с очень старого оригинала, может быть XI в., и, как свидетельствует М. Г. Попруженко, со списка новгородского про­исхождения.

Когда же Досифей сделал копию со старинного пергаменного списка сочинения Козмы Пресвитера? Н. Н. Розов отмечает, что сборник, содер­жащий сочинение Козмы, всего ближе стоит по почерку, филиграням и переплету к самой ранней из досифеевских книг — Маргариту 1491 г. Из приписки Досифея к Кормчей следует, что книги, в том числе и «Козма Пресвитер», были посланы в Соловецкий монастырь «преж того ле­том», «лето же тогда течаше 7001-е, индиктион 10», значит «Козма Пре­свитер» был переписан за один год до 1493 г., т. е. в 1492 г. (до 1 сен­тября).

Списком Досифея работа в Новгороде над сочинением Козмы не ограничивалась. 12 сентября 1494 г. была завершена переписка «Бытейскыа книгы Моисеова сказаниа». Кроме «Пятокнижия» Моисея, сборник содержит еще две тетради: (1) «Вера и противление крестившихся иудеи в Африкии и о въпрошении, и о ответех, и о укреплении Иакова Жидо- вина» и (2) «Слово святаго Козмы Презвитера на еретикы».^[17] М. Г. По- пруженко прочитал тайнопись на лл. 376 и 376 об. и установил имя писца: «писарь Павел Васильев». Текст «Пятокнижия» в этом сборнике был ис­следован А. В. Михайловым,^[18] который относил его к русской четьей ре­дакции, восходящей к переводу школы древнеболгарского царя Симеона. Подобным же текстом пользовался архиепископ Геннадий и участники его кружка для составления полного кодекса библейских книг в 1491 — 1499 гг.^[19] Сочинение «Вера и противление крестившихся Иудеи в Афри­кии и Карфагене» переведено с латинского на русский язык Дмитрием Ге­расимовым, вероятно, во время пребывания последнего в Риме в 1491 г.^[20] Волоколамский список Павла Васильева является одним из самых стар­ших известных нам списков этого перевода.

Текстологическое сличение Волоколамского и Соловецкого списков «Беседы», выполненное М. Г. Попруженко, убеждает в том, что в основе обоих текстов лежал общий древний оригинал, т. е., по-видимому, тот же самый взятый «на список владыки» харатейный оригинал, которому «за пятьсот лет».^[21] Подробный анализ языка Волоколамского списка позво­лил М. Г. Попруженко установить, что он также написан в Новгородской области. И «Пятокнижие», и «Беседа», переписанные П. Васильевым, упо­минаются архиепископом Геннадием в числе книг, которые имеются у ере­тиков и которые надо поискать в Кирилловом, Каменном и Ферапонто­вой монастырях.

И по содержанию, и по времени, и по месту переписки сборник П. Ва­сильева может быть сближен со сборниками, вышедшими из Геннадиевского кружка. Здесь уместно поставить вопрос: не был ли связан Павел Васильев с деятельностью Геннадиевского кружка по борьбе с ересью и подготовке полного библейского кодекса?

Сочинения Козмы Просвитера были известны другому обличителю новгородско-московской ереси — Иосифу Волоцкому. В 1-ми 3-м «Сло­вах» «Просветителя» находятся заимствования из сочинения Козмы о по­читании икон.^[22] Позднее «Беседа» Козмы нередко помещалась в сборни­ках XVI и XVII вв. перед «Сказанием о новоявившейся ереси новго­родской».^[23]

Итак, в 90-е годы XV в. в Новгороде имели хождение по крайней мере 4 списка сочинения болгарского писателя Козмы Пресвитера:

1)        список, имевшийся у новгородских еретиков;

2)        список харатейный, может быть XI в., находившийся в начале 90-х годов XV в. у архиепископа Геннадия;

3)        список 1492 г. Досифея, игумена Соловецкого;

4)        список 1494 г. Павла Васильева.

Прав был М. И. Соколов, когда писал в 1888 г.: «Это сочинение Козмы Пресвитера в конце XV века было на Руси в большом ходу как между жидовствующими, так и между православными; для последних оно представляло превосходное руководство в полемике с жидовствую­щими и другими русскими вольнодумцами, отвергавшими иерархию, иконопочитание, поклонение кресту и т. д.[24]».

Факт знакомства новгородских еретиков и их обличителей с сочине­нием болгарского писателя Козмы Пресвитера можно считать прочно установленным. Однако этот факт еще не доказывает, что новгородские еретики «исповедовали» богомильство и потому для борьбы с ними пона­добилось противобогомильское сочинение. Тем не менее надо признать, что сочинение Козмы было весьма полезным руководством для обличите­лей новгородских еретиков, так как болгарский писатель не только об­стоятельно излагал противное ему еретическое учение, но и высказывал свои взгляды относительно общего понимания еретичества и причин его возникновения.

В нашем распоряжении имеется еще один памятник, который позволяет выдвинуть предположение о том, что новгородскому архиепископу и воло­коламскому игумену сочинение Козмы Пресвитера было нужно не только как руководство по искусству обличения, но и для опровержения некото­рых, вполне конкретных взглядов новгородских еретиков.

В 1907 г. М. Г. Попруженко нашел в сборнике XVI в., принадлежа­щем Троице-Сергиевой лавре, произведение «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы».[25] В результате сопоставления найденного им текста с полными списками «Беседы» М. Г. Попруженко удалось установить, что «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы» — русская переработка полного текста «Беседы». Принимая во внимание повышенный интерес к сочинениям болгарского писателя Козмы в 90-е годы XV в. в Новго­роде, М. Г. Попруженко предполагал, что в Новгороде была возможна не только простая переписка, но и переработка обличительных сочинений болгарского пресвитера и что Троицкий список был именно такой пере­работкой, вышедшей из среды Геннадиевского кружка.[26]

Старая гипотеза Ф. И. Успенского—Ф. И. Ильинского[27] о влиянии богомильства на русские еретические секты XIV—XV вв. казалась М. Г. Попруженко доказанной, а связь между богомильством и новго­родско-московской ересью несомненной. Однако М. Г. Попруженко эту гипотезу не проверил, а связь между болгарскими и русскими еретиками не доказал. Он писал: «Вопрос о том, что новгородские еретики заим­ствовали из представленных Козмой изложений болгарских еретиков X столетия, каким путем они это заимствовали и как развивали и вос­принимали, не может быть здесь мною рассматриваем. Это вывело бы меня из области ознакомления с историей распространения текстов сочи­нения Козмы Пресвитера и вызвало бы на очередь рассмотрение многих специальных вопросов церковной и общественной жизни на Руси в XV веке. Пришлось бы в этом случае заняться и вопросом о существо­вании у новгородских еретиков и собственных литературных произ­ведений».[28]

Русской переработке «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы» М. Г. Попруженко предполагал посвятить детальное исследование в ра­боте о русских богомилах. Однако это намерение не было осуществлено. Статья «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы» не была из­дана и осталась не сопоставленной ни с произведениями обличителей (Геннадий, Иосиф Волоцкий), ни с произведениями самих еретиков. Между тем издание и исследование всего текста «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы» были бы весьма важны как для изучения судьбы болгарских произведений на русской почве, так и для изучения идеологии самих новгородских еретиков.

Сборник со статьей «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы» был подробно описан Леонидом в 1879 г.[29]

Из приписки на л. 429 сборника становится известно, что сборник был написан между 1505 и 1533 г., так как в списке великих князей «ны­нешним» великим князем назван Василий Иванович.[30] Наверху 1-го не­нумерованного листа имеется запись о том, что книга принадлежит дьякону Богоявленского Голутвина монастыря Мисаилу:[31] «Книга дья­кона Мисаила Голутвинскаго от книг святыхъ пророкъ». Последний и был вероятным составителем сборника. Мисаил был опытным переписчиком книг. В 1526 г. он переписал «Лествицу» Иоанна Раифского с более старого оригинала 1412 г[32].

Сборник Мисаила Голутвинского содержит выписки из книг 16 тол­ковых пророков, из «Пятокнижия», из Толковой Палеи, из сочинений «отцов церкви» Иоанна Златоуста, Василия Великого, Епифания Кипр­ского, Евсевия Памфилийского, Мефодия Патарского и многих других, из Хроники Георгия Амартола, из «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия, из «Родословий русских и литовских князей». Работа писца над этим сборником была очень кропотливой и сложной. В его руках должна была находиться большая библиотека разнообразных сочинений, которые он переписывал целиком или из которых делал аккуратные выписки.

Обращает на себя внимание окружение статьи «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы». Сама статья находится в середине сборника на лл. 185 об.—201, перед ней на лл. 138—184 об. — выписки из Толковой Палеи, на лл. 184 об.—185 об. — отрывок из «Послания Дмитрия Ста­рого (т. е. Дмитрия Траханиота, — Ю. Б.) к архиепископу Новгород­скому Геннадию о летах седьмой тысящи и о трегубной аллилуии». После него идут чистые листы (лл. 201 об.—202), а затем «Иже во святых отца нашего Василия Великаго архиепископа Кесариа Каподакеискыя на ро­жество Христово». Можно предполагать, что в числе источников, исполь­зованных Мисаилом Голутвинским для составления сборника, находился и сборник новгородского письма, в котором наряду с «Посланием Дмит­рия Старого», «Пятокнижием», «Книгами пророчеств», Толковой Па­леей находился и протограф исследуемой мною статьи «Козмы Презви­тера от слова его, еже на еретикы».

Сопоставление текста статьи с полным текстом «Беседы» Козмы Пре­свитера (по научному изданию М. Г. Попруженко) убеждает нас в пра­вильности основного вывода М. Г. Попруженко, состоящего в том, что статья «Козмы Пресвитера» является переработкой и сокращением в два раза полного текста «Беседы», близкого к архетипу Соловецкого и Волоколам­ского списков, но не тождественного этим спискам.

При условном делении полного текста «Беседы» на 13 слов, или статей (имеющих подзаголовки в некоторых списках),^[33] составитель нашей пере­работки полностью исключил 4 статьи, касающиеся вопросов устроения монастырской жизни, и сохранил в сокращении остальные. Чтобы опре­делить характер и самый тип сокращения, т. е. выяснить, для чего это сокращение сделано, необходимо охарактеризовать все то, что выпущено. В четырех целиком выпущенных статьях (№№ 7, 8, 9, 10) речь идет ис­ключительно о монашестве: о тех, которые видели в монашестве средство удалиться от обязанностей, возлагаемых на них жизнью в миру, но к мо­нашескому подвигу относились легкомысленно: о том, что и богатые, и бедные могут спастись и в миру, не постригаясь в монахи; о поведении некоторых монахов-затворников, не имеющих правильного представления о монашеском подвиге; о том, что должен делать тот, кто собирается стать монахом, и т. п. В статьях №№ 1—6 выпущены известия о рас­пространении богомильской ереси в Болгарии, пространное изложение взглядов болгарских еретиков о кресте, о причастии, о пророческом пре­дании, о том, что не бог, а дьявол сотворил небо и землю. В статье «о вере» пропущены следующие анафематствования, обличающие специ­фические богомильские взгляды: «Подобает же ны въследовати святых словес великаго и преславнаго учениа учителя нашего Павла апостола, купно с ним возопити, глаголюще: Проклят всяк, иже не пребудет в всех писаныих книгах законьных, якоже створити а. Аще бо, рече, и аггел проповесть вам не якоже мы благовестихом вам, проклят да будет. Да и мы должни есмы с ним възапити, глаголюще велегласно: иже не любит господа нашего Иисуса Христа, да будет проклят; иже не верует в свя­тую и неразлучимую троицю, да будет проклят; иже святаго комканья не мнит самого тела и крове Христовы, да будет проклят... Иже словес еуангальскых и апостольскых не имат в честь, да будет проклят... Иже вся твари, видимыя и невидимыя, не мнит богом сътворены, да будет проклят... Иже не творит богоданаго Моисием закона, но о себе никако блядут, да будет проклят. . . Иже на луках, а не всею мыслию приимает правила сего, да будет проклят; иже женитву чистую хулит и богатыя носящая брачная ризы с говением, да будет проклят; иже мяса ядущиа хулит и вино в закон пиющая и недостойны суща глаголет тем внити в царствие божие, да будет проклят».^[34]

Однако исследуемый нами памятник не является простым механиче­ским сокращением полного текста «Беседы». В нем много замен одних слов и словосочетаний другими: «идолом» вместо «кумиром», «первозданного» вместо «пръвааго», «духовными и благоразумными мужи» вместо «свя­тыми мужи», «иерей» вместо «жрьца», «правоверные христиане» вместо «добрые христиане». Встречаются стилистические обработки целых фраз и абзацев. Так, например, на лл. 192 об.—193 переставлены абзацы из Слова «о исповедании еретичесте»; на л. 193 об. перенесены фразы о не­обходимости почитания икон из Слова «о церковном чину»,^[35] а затем сразу же начинаются анафематствования из Слова «о вере». Слово «о бо­гатых», предшествующее в «Беседе» Слову «о епископех и о попех», в ис­следуемом нами памятнике помещено после Слова «О епископех и о попех» (лл. 196—199).

В сочинении «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы» имеются добавления, отсутствующие во всех других списках «Беседы». Прежде всего это отрицательные эпитеты, относящиеся к еретикам: «окаянный» (об Арие), «худоумный» (о Македонии), «несмысльнии», «окаянный», «худоумные», «безбожники», «умовредни», «злие», «неразумие», «много- преречивии не смыслом» еретики. Есть добавления и целые фразы, со­единяющие отдельные отрывки из «Беседы» и придающие изложению более стройный характер, например на л. 190 фраза «И потом Иоанн Златоустый божественную литургию створил» в Слове «о комкании», рас­сказывающем об истории создания литургии (Иаков, Василий Великий и Иоанн Златоуст).

В исследуемом нами памятнике имеются и фразы, дающие новый смысл и полностью отсутствующие в тексте «Беседы». Такова фраза на лл. 191—191 об., добавленная после слов «и еретици покрывают лице­мерным смереньем и постом яд свой. И страха ради в церковь ходят и крест, и иконы целуют, якоже ны поведают, иже от них обратишеся на нашу истинную веру, глаголюще: „яко вся си творим человек деля, а не по сердцу, в тайне же крыем свою веру“», таковы выписки из сочинений

Менандра и Златоуста в самом конце исследуемого нами памятника (на лл. 199 об.—201), содержащие советы духовенству: как правильно пони­мать, верно истолковать священное писание, чтобы еретические заблу­ждения не могли возникнуть. Перестановкой Слов «о епископех и о попех» и «о богатых» (т. е. богатых книжным знанием Ветхого и Нового завета), а также добавлением извлечений из Менандра и Златоуста составитель, по всей вероятности, хотел указать на две главные причины ересей — «леность иерейскую» и «небытие книжное» — и призвать духовенство к активной учительной деятельности.

Таким образом, исследуемое нами сочинение «Козмы Презвитера от слов его, еже на еретикы» является не простым сокращением текста «Бе­седы», а его сознательной переработкой и доработкой. Теперь необходимо выяснить, с какой целью была составлена наша компиляция из «Беседы» Козмы Пресвитера. В исследовательской литературе уже высказывалось мнение (со ссылкой на М. Г. Попруженко), что в компиляции «была опу­щена вся аргументация богомилов, приведенная Козмой для ее опровер­жения, и сохранены только противоеретические высказывания автора, годные для „обличения любых ересей, что данная компиляция может служить примером того, как „ортодоксальные идеологи принимали меры для того, чтобы скрыть от читателя упоминавшиеся там неортодоксальные взгляды [36]».

Однако в нашей компиляции была опущена далеко не вся аргументация еретиков, а если составлявший эту компиляцию книжник и ставил целью сокрытие еретической аргументации, то это ему удалось лишь отчасти. Сохраненные в компиляции опровержения еретических взлядов годились не для обличения всех ересей вообще, а скорее всего для обличения нов­городской ереси. Составитель компиляции, исключив все, что касалось специфических богомильских космогонических и дуалистических взглядов, сохранил следующее: 1) об отрицании еретиками божественности Иисуса Христа (о хуле на святой дух, троицу, Иисуса Христа); 2) об отрицании еретиками необходимости поклонения иконам, кресту, мощам святых и веры в чудеса; 3) об отрицании еретиками причастия и литургии; 4) об отрицании еретиками церковной иерархии.

Составитель компиляции, исключив изложение учения богомилов против боговоплощения и сократив аргументацию еретиков против почи­тания креста, мощей, икон, полностью сохранил их аргументацию против причастия, литургии и церковной иерархии не потому, что он посчитал ее менее опасной в обрамлении пространного опровержения еретических взглядов, данной Козмой Пресвитером, а потому, что она совпадала с аргументацией новгородских еретиков.

Из 16 анафематствований в Слове «о вере» составитель сохраняет только 8, которые тоже были пригодны для обличения новгородских ере­тиков: 1) «и иже не молится с упованием святой богородици Марии»;

2)       «иже не поклоняется с страхом честному кресту господню»; 3) «иже иконы господня и богородичини и всех святых с страхом и любовью не целует...»; 4) «иже святых пророк не творит святым духом пророчество- ваша, нъ о своем уме»; 5) «иже святых всех не чтет, ни ся кланяет с лю­бовью мощем их»; 6) «иже развращает о себе словеса еуангельская и апо- стольска, а не держит, якоже исправишя святии мужи»; 7) «иже хулит святыя литургия и вся молитва преданыя християном апостолы и отци святыми»; 8) «иже  не мьнит церковных сънов господем и апостолы устроены».

Таким образом, компиляция «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы» не является прямым источником по истории новгородско- московской ереси; идеологическая направленность компиляции выясняется из сравнения обличаемых в ней взглядов со вполне конкретными взгля­дами новгородских еретиков конца XV в.: 1) отрицание боговоплощения и троицы; 2) отрицание иконопочитания и других внешних обрядов; отрицание церковной иерархии.^[37] Известное сходство наблюдается и в аргументации еретиков: и богомилы, и новгородские еретики одинаково считали поклонение иконам, кресту и мощам идолопоклонством, а прича­стие, литургию и церковные саны — уделом человеческого предания, а не божественного откровения. В компиляции сохранены и даже усилены вы­пады против лицемерия и двурушничества еретиков. Целую теорию о ли­цемерии и двурушничестве еретиков строил и архиепископ Геннадий, ее развивал Иосиф Волоцкий в «Сказании о новоявившейся ереси» и в по­следних Словах пространной редакции «Просветителя».^[38]

Если совпадения между некоторыми взглядами богомилов и новгород­ских еретиков действительно имели место, то как случилось, что эти совпа­дения остались незамеченными для современников? В этой связи нам представляется небезынтересным обратиться к первоначальной характери­стике ереси как «месалианства», данной ее обличителями.

Архиепископ Новгородский Геннадий определяет вновь открытую ересь, во-первых, как «маркианство» и «арианство» (ересь Маркелла, епископа Анкирского, и ересь Ария отрицали Троицу) и, во-вторых, как «месалианство» («месалиане», или «евхиты», отрицали всю церковную обрядность)—термин, которым обличительная литература обычно назы­вала ересь богомилов.^[39] Определение ереси как «месалианской» находим и в раннем «Сказании о ереси наугородсте, како случися о ней уразу- мети»: «В лета благочестиваго и христолюбиваго великаго князя Ивана Васильевича всея Руси, Геннадию архиепископу правящу престол великие соборные церкви святые Софии Премудрости (Божия и) святыя живона­чальные Троица Великаго Новаграда и Пъскова, во еже обрете еретики месали (ан) ская мудрьствующе да и жидовскую ересь держащих».^[40]

Эти «ярлыки», которые Геннадий поспешил приклеить еретикам, едва ли могут помочь нам в определении существа ереси.^[41] С самого на­чала борьбы с ересью еретикам был приклеен еще один «ярлык», ставший позднее (в «Сказании о новоявившейся ереси» Иосифа Волоцкого) основ­ным,— это «жидовское мудрование» (отрицание божественности Иисуса Христа и троицы). Иосиф «приклеивает» к ереси еще один «ярлык»— саддукейскую ересь (отрицание загробной жизни, бессмертия души, вос­кресения мертвых).

В первой редакции «Сказания о новоявившейся ереси новгородской», несмотря на ясно определившуюся тенденцию к усилению обвинений в иудаизме и к смешению двух ересей — новгородской и московской, Иосиф Волоцкий сохраняет характеристику ереси как «месалианской»: «И многи ини, иже в тайне держаще ереси многы, десятословием на жидовьство учаще, и саддукейскую и месалианьскую ересь дръжаще, и многа развращенна творяще[42]».

Вполне очевидно, что, с одной стороны, для удобства обличения необ­ходимо было сблизить новоявившуюся ересь с уже известными и осу­жденными вселенскими соборами ересями первых веков христианства, с другой стороны, надо было как-то сформулировать обвинение, опре­делив сущность учения новгородских еретиков. «Ярлыки» обличителей ереси, несмотря на их тенденциозный характер, имеют для историков еретических движений значение исторического источника и могут быть использованы для восстановления идеологии еретиков в той же самой сте­пени, в какой используются нами соборные приговоры.^[43] Полный и все­сторонний критический разбор всех источников, в первую очередь «Про­светителя», произведенный Я. С. Лурье, позволяет восстановить подлин­ное существо взглядов новгородских и московских еретиков, отвергнуть фальсифицированное обвинение в полном отступничестве, иудаизме и возвратиться к первоначальному обвинению архиепископа Геннадия. По­следний тонко подметил монотеистическую сущность всей новгородской ереси в целом («жидовство», «маркианство», «арианство») и ее богомиль­скую окраску («месалианство»). Я. С. Лурье «месалианства» у еретиков не усматривает и считает, что обвинение в «месалианстве» основывается у Геннадия на двух весьма сомнительных аргументах: 1) на том, что ере­тики «недостойно служат божественную литургию»; 2) на том, что они «кленутся без страха», называя себя христианами и проклиная еретиков.^[44]

Геннадий ссылается на правила Кормчей книги, содержащие разбор всех «месалианских» ересей по главам, и советует Прохору и Иоасафу за­глянуть либо в принадлежащие им Кормчие, либо в Кормчую великого князя. Эти правила, например, содержатся в известной Кормчей конца XV в. Ивана Волка Курицына под заглавием «Главы масалиамского злочестиваго повеления, изъятыя от книг их. Сице и дръжат и богомилы, сиречь бабуне» (глава 49 Кормчей И. В. Курицына).^[45]

«Главы» представляют собой компиляцию из сочинений Епифания Кипрского («Панарий») в переработке Иоанна Дамаскина, Феодорита («Еще о реченей ереси месалиньстии»), Тимофея Пресвитера («о раз­личии проходящих к непорочной нашей вере, о маркианех») и других отцов церкви[46].

«Главы масалиамского злочестиваго повеления» содержат систематиче­ское изложение учения «месалиан» в 17 главах и отдельно изложение учения «бабун» (богомилов). Архиепископ Геннадий ссылается на 12 главу: «Да что они недостойно служат божественную литургию, то явлено в 12 главе».^[47]

В 12-м пункте «Глав масалиамского злочестиваго повеления» гово­рится следующее: «Глаголють, яко святаго тела и крове Христа, истин- наго бога нашего, святое причащение ничтоже не поможеть или вредить. Достойно или недостойно причащающихся, яко сего ради точию церков- наго опщения николиже не подобно отлучатися небрегому ему сущу и не яко животворящаго с страхом и с верою сих причастися, яко бога въпло- шешагося сущих же и увереных».^[48] Можно предполагать, что недостойное служение литургии еретиками заключалось в том, что они не давали прича­стия, по-видимому, считая этот обряд излишним, не помогающим спасению души (Захар и новгородские попы).

«А что они кленутся без страха. — писал архиепископ Геннадий, —- а то в 19 главе тех же ересей месалианскых явлено».^[49] Действительно, в 19-м пункте «Глав» говорится об еретиках: «...но отлучени кленять же ся без боязни и ротятся проклинающе лицемерно ересь свою».^[50]

Но не только этими двумя аргументами оперирует новгородский архи­епископ. «Да, что есть ересей месалианскых, то все они мудръствуют»,— пишет Геннадий. Далее в своих посланиях к Прохору Сарскому и Иоасафу Ростовскому он пишет: «... только то жидовскым десятословием людей прелщают» (у Иосифа в «Сказании» есть та же фраза, но только подчерк­нуто, что еретики «учат на жидовство»: «десятословием на жидовство учаще, и садукейскую и месалианьскую ересь дръжаще»^[51]).

Мы можем предполагать, что сближение новгородских еретиков с «ме- салианами» (богомилами) было допущено Геннадием не без оснований. Недостаточная изученность положительной программы новгородских ере­тиков ввиду почти полного отсутствия оригинальных еретических памят­ников затрудняет сопоставление идеологии богомильства с идеологией новгородской ереси. Однако, исходя из результатов изучения новгородской переработки «Козмы Презвитера от слова его, еже на еретикы» и первона­чальной характеристики ереси архиепископа Геннадия, мы можем предпо­лагать, что совпадения между богомилами и русскими еретиками шли по линии критики догматов боговоплощения и троичности божества, обрядов (иконопочитания, причастия) и иерархии православной церкви. Космогони­ческие и дуалистические специфические взгляды богомилов не находят соответствующей аналогии в известных нам взглядах новгородских еретиков.^[52]

В последние годы благодаря усилиям советских историков и литера­туроведов были заново переоценены роль и значение ереси стриголь­ников и новгородско-московской ереси (названной ее обличителями «ересью жидовствующих») в историй Русского государства и русской культ}ры. Русское еретическое движение конца XV—начала XVI в. стали рассматривать как антифеодальное, реформационно-гуманистическое движение, своеобразное «Возрождение», «Ренессанс» на русской почве (А. С. Орлов, Б. А. Рыбаков, Д. С. Лихачев, Я. С. Лурье, А. А. Зимин, А. И. Клибанов). И в этой связи особенно важны вопросы изучения связей европейских и русских еретиков. Необходимо новое, специальное исследование идеологии новгородских и московских ерети­ков на широком фактическом материале с привлечением иностранных и русских источников.

Разумеется, речь идет не о таком исследовании, которое будет зани­маться вопросами филиации идей исключительно от манихеев к павликианам, потом — к богумилам, а от них к стригольникам и новгородским еретикам. Речь идет об исследовании, в котором на первый план высту­пили бы социальная сущность и международный характер ереси как реформационного движения, а также религиозно-философское содержа­ние ереси как учения, используемого в классовой борьбе древней Руси. Взгляды русских еретиков нельзя объяснить только из их «самобыт­ности» или из эволюционного накопления элементов «русского свободо­мыслия» с XI по XVI в. Развитие еретических учений на Руси тесно связано с развитием религиозно-философской мысли восточнохристиан­ской церкви вообще — на Руси, в Византии, в Болгарии. Развитие ере­тических учений на Руси тесно связано с развитием европейской реформационной религиозно-философской мысли в Болгарии, Польше, Литве, Чехии, Венгрии и Молдавии.

Изучение судьбы сочинения болгарского писателя Козмы Пресвитера в России в конце XV в. позволяет нам поставить вопрос о необходи­мости глубокого пересмотра одной из старых гипотез о влиянии бого­мильства на новгородско-московскую ересь.